Врата пустоты. Зов пустоты

– Может, вернемся в общежитие? – предложила я.

– Ты что, Полли! Грозы боишься?

И подружки дружно захихикали. Нет, я не боялась грозы, но хотелось как можно скорее очутиться за надежными стенами, сесть у окна и слушать раскаты грома, радуясь, что меня-то гроза обошла стороной. Поэтому я поднялась с облюбованной скамейки и медленно пошла к общежитию. Девчонки, хоть и смеялись, но тут же меня догнали. Намокнуть не хотелось никому.

Мы уже почти дошли до порога общежития, когда все-таки грянул гром и на землю упали первые тяжелые капли. Вот только сразу за громом послышался глухой удар колокола.

– Что это? – замерла Дилора.

– Где? – спросила Катарина.

В шум дождя вмешался еще один глухой удар – бом. И сердце ухнуло в пятки. Колокола никогда не звонили просто так. И еще раз – бом.

– Это траурный звон, – прошептала Алисия, и улыбка мигом покинула ее лицо, как и краски. Она сделалась белой как полотно. – Который из трех колоколов звонит?

– Солнечный, – тихо проговорила Дилора. – Это точно солнечный. Неужели светлейший магистр скончался?

Бом… Я подумала об Анри, который сейчас находится где-то рядом с этим перезвоном, ведь сегодня – его смена в карауле великого Таймуса Светлого. Что же случилось?

– Девочки, немедленно внутрь! – появилась в дверях общежития Жаннетт, и даже ее лицо, всегда будто вырезанное из мрамора, казалось испуганным.

– Что произошло? – жалобно спросила ее Алисия.

– Вы же слышите – солнечный звонит. Ждем официальных известий.

Мы переглянулись и поспешили в свои комнаты. Тяжелее всего – ждать. А общежитие уже гудело, как огромный улей. Гудело тихо и зловеще. Тут и там перешептывались, сбивались в стайки, переходили от одной стайки к другой. И все никак не могли понять, почему солнечный колокол, венчавший светлую башню, звонил в неурочный час. Прошло около пятнадцати минут, когда перелив колокольчиков позвал всех воспитанниц в большой зал. Значит, наставницы что-то узнали и готовы сообщить нам. Почему-то стало жутко. Я старалась держаться поближе к подругам. Мы выстроились в четыре ровных ряда – по количеству курсов – и приготовились выслушать новости, какими бы они ни были. А перед нами замер весь педагогический состав во главе с верховной колдуньей – мадам Симоной.

– Воспитанницы и выпускницы, – заговорила она, и уже по голосу стало понятно, что дела плохи, – только что мы получили ужасное известие из мэрии. Великий магистр света Таймус был убит в своей башне.

Убит? Я ожидала, что маг мог скончаться от болезни или магического истощения, но – убит? По рядам полетел шепоток, но мадам Симона глянула на нас так, что все закрыли рты.

– Нет причин для паники, – продолжила она. – Убийца задержан и будет наказан по всей строгости закона. Имя его пока не разглашается до выяснения обстоятельств совершенного преступления. Нас же призвали улучшить дисциплину, поэтому до выпускного бала отлучки в город запрещены. Под запретом свидания с родными и письма. Прогулки разрешены только на территории коллежа в сопровождении наставниц. Потерпите, скоро выпускной бал, и уже через неделю вы увидите своих близких. А пока что уделите время учебе и самопознанию, ибо никто не знает, что теперь ждет Гарандию.

Мадам Симона ушла, а мы так и стояли, будто кто-то опустил тяжелый покров. Я не могла поверить в то, что услышала. Отказывалась понимать. Да, магистры умирали – все люди смертны, но у кого же поднялась рука? Почему? Тем более магистр Таймус был очень открытым человеком, иногда приезжал к нам в коллеж, подбадривал, выделял стипендии и гранты. И вот он погиб…

Я вернулась в общую комнату и села на диван, закрыла лицо руками. Как там Анри? Все ли с ним в порядке? Пострадал ли кто-либо, кроме магистра? Мне никто не мог дать ответ. Но в ту минуту я даже не подозревала, каким этот ответ окажется.

Глава 2

Наш коллеж гудел словно улей. Я, как и все, не находила себе места. Ночью никак не могла уснуть. А когда все же задремала, приснился Анри. Во сне он уходил от меня, а я все бежала, бежала – и никак не могла его догнать. От этого было больно настолько, что утром подушка оказалась мокрой от слез. Я проснулась поздно. Голова гудела, будто не спала, а танцевала на балу или зубрила уроки. В столовую пришла позже всех – и не смогла проглотить и ложки супа. Только выпила сладкий компот из сухофруктов.

Неделю не видеть Анри и умирать от неизвестности… Я сидела у окна в библиотеке и листала трактат по светлой магии. Выписывала в блокнот то, что казалось интересным, и так хоть немного отвлекалась от скверных мыслей. Но они все равно были сильнее и забирались в голову, не спрашивая разрешения. Что теперь будет? Когда смогут избрать нового магистра? Обычно, когда силы магистра начинали слабеть, он готовил преемника, но ведь Таймуса убили, и неизвестно, назвал ли он имя наследника силы. Все это пугало, но больше всего – неизвестность.

– Полли! Полли, вот ты где, – вбежала в библиотеку растрепанная Катарина. – Там тебя ищет мадам Симона! Быстрее.

Да, к директору лучше поторопиться, поэтому я вернула книгу библиотекарю и, подхватив юбки, помчалась за подругой. Мадам Симона не любила ждать. А еще она не любила, когда ее воспитанницы появлялись на пороге растрепанными и взмыленными, поэтому наградила меня тяжелым недовольным взглядом. Вот только в кабинете мадам была не одна. За ее спиной стояли двое мужчин. Один помоложе, наверное, одногодка Анри, второй – старше, лет тридцати пяти. Его лицо казалось высеченным из камня, и он смотрел на меня так жутко, что почему-то затряслись руки.

– Вот она, герцог Дареаль, – сурово сказала мадам Симона. – Полина Лерьер, выпускница этого года.

Герцог Дареаль? Главный дознаватель магистрата? У меня душа ушла в пятки, и ладони вспотели. Зачем он здесь и что ему от меня нужно?

– Мне надо поговорить с вашей воспитанницей наедине, мадам Симона. – Голос Дареаля походил на карканье ворона, который прилетел по мою душу.

– Нет уж, – неожиданно воспротивилась мадам Симона, и я готова была ее расцеловать. – Полина – юная незамужняя девушка. И не в наших правилась оставлять воспитанниц без присмотра. Говорить будете при мне.

– У нас есть высочайшее распоряжение, – нахмурился дознаватель, но директор осталась непреклонна.

– Или так, или никак, – заявила она. – Полли, милая, присядьте.

Я заняла свободное кресло и чинно сложила руки на коленях, а мадам Симона замерла за спинкой кресла как дух-хранитель.

– Мы вас слушаем, – сказала она.

Следователи переглянулись и, видимо, что-то для себя решили.

– Хорошо, мы принимаем ваши условия, – сказал Дареаль. – Мадемуазель Лерьер, кем вам приходится граф Анри Вейран?

Сердце пропустило удар.

– Он – мой жених, – тихо ответила я. – Что с Анри? Он ранен? Погиб…

– Лучше бы он погиб, – зло сказал молодой следователь, а Дареаль взглянул на него неодобрительно.

– Когда вы виделись в последний раз? – вместо ответа спросил он.

– Вы не сказали, что с Анри.

– Вас это не касается, мадемуазель.

– Меня касается все, что касается моего жениха.

– Может, тогда и вину за убийство магистра Таймуса вы с ним разделите пополам?

– Что?

Я замерла. Во рту стало сухо.

– Вы услышали меня правильно, – холодно повторил главный дознаватель. – Ваш жених обвиняется в убийстве магистра Таймуса. Его вина доказана. Наша задача – выяснить, не стоит ли за ним кто-то еще. Поэтому, будьте так добры, мадемуазель, ответьте на вопрос. Когда вы в последний раз виделись с графом Вейраном?

– Вчера.

Я опустила глаза. От мадам Симоны так и веяло неодобрением.

– Мы встретились с ним ночью в саду всего на несколько минут, – решила быть честной до конца. – Говорили о выпускном, о нашей свадьбе.

– Вам ничего не показалось странным?

– Нет, все было как всегда. – Глаза защипало от слез. – Послушайте, Анри не мог этого совершить! Он очень хороший, добрый человек и гордился тем, что служит у магистра Таймуса. Он бы никогда…