Академия бездарностей

Я улыбнулась, представив его в фартуке и чепце. Да уж, картина та еще! Однако и мне было интересно слушать. С последней лекции мы вышли под впечатлением. Кто-то посмеивался над предметом, который преподает грозный господин Фитц, но не наша четверка. Внешность обманчива. Я уже убедилась в этом на примере моего жениха Алдена, и профессор Фитц только подтвердил правило.

– Дамы, надеюсь, сегодня вечером вы составите нам пару? – поинтересовался Клеменс, когда мы уже добрались до «женского» этажа.

– С удовольствием, – ответила Эвелина.

Я тоже согласилась, хотя вроде бы являться парами никто не призывал. Однако почему нет? После двух лет почти полной изоляции мне хотелось общения. Хоть какой-то радости, поэтому я была только за.

– Тогда мы зайдем за вами в половине шестого, – поклонился нам Лем. – Чтобы у вас осталось еще хотя бы четверть часа припудрить носики, а то знаем мы вас!

Рейн стоял рядом молча, будто все, что говорил его друг, самого его нисколько не касалось, однако и не противоречил. Да, странная парочка друзей, что ни говори. Они такие разные!

– Мы будем готовы. – Эвелина задрала подбородок и распрямила плечи. – Ровно в половине шестого встречаемся на этом же месте.

И зашагала к своей комнате горделиво, как полководец, только что выигравший сражение. Я же наскоро попрощалась с парнями и поспешила к себе. У меня оставалось два часа на отдых, а впереди маячил главный вопрос: какое платье надеть? Потому что, как сказал куратор, в ближайшие месяцы нам положена только форма.

Глава 4. Бал и прочие неприятности

На моем гардеробе родители не экономили, но, конечно же, в академию удалось увезти немногое, поэтому платьев, подходящих для бала, оказалось всего два, и одно из них так измялось, что впору было записываться на дополнительный курс глажки: сама я его в порядок не приведу. Второе, ярко-голубое, было моим любимым. Именно в нем я последний раз была на балу накануне шестнадцатилетия. Многослойная юбка казалась воздушной и легкой, лиф украшали мелкие бледные розочки. Правда, чтобы переодеться, пришлось звать на помощь Эвелину. Она заахала, увидев мое платье, и помогла затянуть шнуровку. Я оказала ей ту же услугу – Эви была необычайно хороша в бледно-розовом цвете. Только вот что делать с волосами?

Однако и тут помогла новоприобретенная подруга. Она заплела мои волосы в две косы и причудливо уложила вокруг головы, оставив лишь несколько игривых локонов. Увы, здесь я уже ничем не могла ей пособить, но Эвелина справилась и сама, соорудив на голове настоящее чудо из локонов и заколок.

– Ты красавица, – рассмеялась я, чувствуя, как повышается настроение.

– И ты не меньше! – воскликнула Эви, и мы закружились по комнате, взявшись за руки. Это завтра будут серые учебные будни, а сегодня у нас праздник, пусть я совсем его не ждала.

Когда мы вышли в коридор, откуда-то долетали звуки музыки. Интересно, кто играет? Пригласили музыкантов из ближайшего городка? Да, скорее всего.

Лем и Рейн уже ждали нас на лестнице. Оба в похожих серых сюртуках, только у Клеменса темнее, а у Рейна – светло-жемчужного оттенка. Рыжеволосый улыбался, его друг привычно был угрюм, но при этом Рейн не отталкивал. Наоборот, находиться рядом с ним было приятно, а я и сама сейчас вряд ли была образцом общительности.

– О, вы прекрасны, леди! – воскликнул Клеменс, целуя наши ручки. – Скажи же, Рейн?

– Да, – коротко ответил тот и предложил мне руку, а Эви взяла под локоть Лема.

Вот так двумя парами мы и прошли в бальный зал. Здесь сияли огни и переливались звуки скрипок. Небольшой оркестр разместился на балкончике, и казалось, что весь зал парит в этих звуках, кружится и летит.

Я так давно не бывала на праздниках! Сейчас происходящее казалось сладким сном. Хотелось насладиться этим вечером до последней капли. И Рейн был прекрасным спутником: ни о чем не спрашивал, не пытался угодить, не навязывался. Он просто шел рядом, и мне этого хватало.

– Ух ты! – восхищенно вымолвила Эвелина. – У нас дома бальный зал куда меньше и скромнее.

– У нас больше, – откликнулась я. – Но здесь гораздо уютнее.

Потому что тут я – одна из многих таких же, а не отброс, подумалось с горечью. Однако сегодня не надо грустить! Мы пробились к группе первокурсников, щебетавшей вокруг куратора.

– Скоро ректор объявит начало праздника, – уловила я его фразу. – И тогда начнется бал.

Только я подумала, сколько нам придется ждать, как свет огней задрожал, а мои волосы подхватил ветерок, поднявшийся от драконьих крыльев. Ректор Голд влетел через центральные двери, величественно проплыл круг по залу и приземлился на площадку в самом центре, украшенную осенними листьями и цветами. Раздались приветственные аплодисменты. Мы потянулись ближе к площадке, чтобы ничего не упустить.

– Господа студенты, – рыкнул дракон, и облачко пара зависло у его носа. Это выглядело до того забавно! – Сегодня мы даем старт новому учебному году. Для третьекурсников он станет последним в стенах академии, для первокурсников – самым началом их обучения. Мы рады приветствовать в нашей семье двадцать юношей и девушек… То есть двадцать одного.

К нам прибавился еще кто-то? Я огляделась по сторонам, но никого подходящего не увидела. Нас по-прежнему было двадцать.

– Веселитесь, танцуйте, пейте шампань, – продолжал дракон. – Только помните, что утром пары и опоздавших ждет штрафная метка. Не зарабатывайте неприятности на свои головушки с первых же дней. Объявляю бал начала учебного года открытым!

Музыка заиграла громче. Дракон взмыл в воздух, окончательно растрепав мою прическу, и улетел, а вокруг уже образовывались первые пары.

– Потанцуем? – Лем протянул руку Эвелине.

– С радостью, – ответила она, и друзья умчались, оставив меня с Рейном.

Он покосился на меня. Может, не умеет танцевать? Или не любит? Я о нем вообще ничего не знаю. Но Рейн все-таки поклонился мне.

– Могу я пригласить тебя на танец? – спросил сдержанно.

– Да, конечно, – ответила я, сжимая его прохладную ладонь.

Стоит признать: танцевал Рейн божественно. А я, кажется, и вовсе разучилась, потому что пару раз едва не наступила ему на ногу. Мы вальсировали по залитому светом залу, отражаясь в зеркалах. На фоне Рейна я казалась слишком яркой в своем голубом платье. Будто бабочка и замерзшая зимняя ветка, которая вряд ли расцветет по весне. Говорить ни о чем не хотелось. Только слушать музыку, отдаваясь ее плавным ритмам, и чувствовать себя свободной. Такое забытое ощущение… Словно эти два года я томилась в клетке, а сейчас вырвалась на волю.

Когда музыка затихла, с моих губ сорвался вздох разочарования, но мой партнер, кажется, ничего не заметил и не собирался приглашать меня на следующий танец. Вместо этого мы отошли к окну. Снаружи начался дождь, слышался едва уловимый перестук капель. Насколько знаю, на севере раньше холодает и начинается зима, чем в столице. Я прислушивалась к этому перестуку, а Рейн стоял рядом. Молчание затягивалось.

– Рейн – это твое полное имя? – спросила я, а мой собеседник едва ли не вздрогнул.

– Почему ты спрашиваешь? – уточнил он.

– Просто подумалось… Рейн – значит «дождь». Тебя специально так назвали или тебе нравится именно эта форма?

– Второе, – ответил мой собеседник, при этом полного имени не назвал. Забавно и загадочно. Похоже, все мы тут со своими секретами.

– Вы давно дружите с Клеменсом?

– С детства, – сказал Рейн. – Помню его столько же, сколько себя самого.

– Жили по соседству?

– Можно и так сказать. Его отец служил у моего, и мы росли вместе.

Значит, Рейн по статусу выше Лема. Но общаются они на равных. Действительно друзья.

– А у меня не осталось подруг, когда выяснилось, что магии нет. – Не знаю, почему мне захотелось этим поделиться.

– Обычное дело, увы. Мне повезло больше. Лему плевать на мой магический потенциал.

Но у Клеменса ведь тоже магии нет? Я покосилась на рыжеволосого, который продолжал вальсировать с Эвелиной. Нет, иначе бы его сюда не приняли, ректор-дракон проверял каждого студента. Наверное, поэтому и сохранилась их с Рейном дружба. Общее несчастье сближает так же сильно, как и общая радость.

– Эй, вы почему не танцуете? – Клеменс и Эвелина подлетели к нам. – Следующий праздник нескоро, надо веселиться!

И, прежде чем я успела что-то ответить, Лем схватил меня за руку и потащил танцевать. Я даже слегка завидовала его неуемной энергии. Он весь искрил – ни тени печали или сожаления.

– У тебя такое лицо, словно Рейн заговорил тебя до смерти, – рассмеялся Лем.