Эскортница

Глаза у него дурные, но по-прежнему умные и напряженные. Такое вот сочетание.

– Иди-ка потанцуй внизу. Не хочу е**ть тебя здесь.

Дыхание рвется. Мы и правда заигрываемся, я ощущаю что-то отдаленно напоминающее… возбуждение. Устыдившись, отвожу глаза.

– Потанцуй. – Артём спихивает меня с колен. – Я буду смотреть.

Киваю. Спускаюсь по лестнице на нижний ярус, где танцпол. Три песни подряд двигаюсь под музыку. Постоянно проверяя, стоит ли он у перил наверху.

Стоит. И мрачно наблюдает.

Это ж надо было так напиться, никогда в жизни больше не буду. Артём – мой первый блин, он определенно комом. Проститутке ни на секунду нельзя терять контроль над ситуацией, чтобы не пропустить красный флаг. Мужчины априори сильнее, опасность может возникнуть в любой момент.

Я же… искренне разделяю с ним праздник.

В какой-то момент меня вновь пытаются приобнять в танце. Ловко выскальзываю и отхожу на безопасное расстояние. Но парень упорно идет следом. Именинника наверху нет, ему надоело, видимо, следить. Я пугаюсь и спешу к лестнице! Там охрана, которая не пропустит постороннего на верхний ярус.

– Да постой ты, фея! – кричат вслед. – Давай познакомимся!

Ускоряю шаг и врезаюсь прямо в Артёма. Выдыхаю с облегчением. Он берет меня за руку и притягивает к себе. Я послушно обнимаю его, прижимаюсь к груди. Хорошо.

Некоторое время мы танцуем. Он – снисходительно-лениво, словно главный здесь гость. Я – вокруг него, радуясь, что больше не одна. В какой-то момент Артём приподнимает мой подбородок и говорит:

– Пора домой.

В такси холодно из-за работающего на всю катушку кондиционера. Пахнет новой кожей и чистотой. Водитель смотрит вперед, молчит. Негромко играет радио. Артём обнимает меня, направляет. Я целую его шею. Веду языком по соленой коже, мягко, чтобы не оставить следов, посасываю. Его пальцы вжимаются в мое тело. Кровь несется по венам.

В какой-то момент отрываюсь и смотрю на Артёма. Он касается моих губ указательным пальцем, я машинально целую.

Следом слышу голос:

– Останови за знаком. Выйди покури.

Волоски дыбом. Меня вновь в жар швыряет, и кажется, что кондиционер резко выключился. Соображаю плохо и клянусь себе, что никогда больше на работе пить не стану. Дверь хлопает. Мир кружится. Ни за что на свете не стану пить. Паника, уязвимость. Никогда-никогда! Дыхание учащенное. Его запах и голос. Опасная близость. Негромкая музыка.

– Возьми у меня.

Он сам расстегивает брюки. Я глаза закрываю. Сердце колотится на разрыв. Новый вкус на языке. Крупная дрожь по телу.

– Давай будто ты не целка. Поиграли, и достаточно. Сейчас я хочу быстро кончить.

Краска ударяет в лицо. Ему не нравится. Я стараюсь. Честно. Вновь ощущаю себя бесправной вещью. Неуверенной, потерявшейся. Безумные качели делают солнышко. Рядом оказывается глухая стена. Я насмерть разбиваюсь о реальность.

Следом делаю вдох, необходимый для жизни. Все кончилось.

– Пойдет. Позови водителя. – Артём застегивает ширинку.

Киваю и дрожащей рукой тянусь к ручке двери.

Глава 11

Артём пьет шампанское прямо из бутылки. Я сижу на каменных перилах, под задницей его бомбер, а позади – утопающая в рассвете столица. Артём совсем близко. Я обнимаю его ногами и слежу за тем, как дергается кадык.

Мы остановились подышать свежим воздухом и полюбоваться видом. Таксисту будет что рассказать коллегам после смены. Но беспокоиться об этом не получается. Есть вещи поопаснее.

Артём протягивает бутылку. Отказаться хочу, но не решаюсь, да и жажда мучает. Обхватываю губами горлышко, пузырьки лопаются на языке. Один вкус сменяется другим. Я тону в пороках и совершаю еще один глоточек.

– Красивая ты девка, – вдруг признается мой спутник. Наклоняется и произносит вполголоса: – Горячая. Свежая. Спасибо тебе за вечер.

Его манера разговаривать уже в который раз сбивает с толку. Или в прямоте дело, или еще в чем… но мгновенно душой расцветаю. И как-то запросто прощаю грубости.

Горизонт то и дело заваливается. Я вытягиваю руки в стороны и закрываю глаза. Лечу. Над городом. Над миром.

Артём наклоняется еще ниже и касается губами моей шеи. Бьет языком, проводит широким движением. Зажмуриваюсь сильнее. Он целует меня снова и снова. Пока дыхание не учащается.

Его рука прижимается к моей промежности, Артём поглаживает ткань белья.

– Прополощи рот. Хочу тебя целовать.

Я смеюсь. Хотела тихо-мило, но выходит громко и от души. Он тоже улыбается.

– Помню-помню, даже после себя самого нужно вымыть вилку.

Полощу рот шампанским и выплевываю. Он тут же тянется. Губы слегка касаются моих. Артём чуть прикусывает мою нижнюю, и на целую секунду меня топит нежностью от этого чувственного движения. Следом он словно в себя приходит и продолжает как раньше – живенько. Так, что голова кружится. Держит крепко свободной рукой. Трогает.

– Вот что с тобой не так? – рассуждает вслух, выпрямившись. – Понимаю, что за деньги ты здесь, а отрываться не хочу. Вкус твой доставляет. – Он чуть прищуривается.

– Со мной всё так, – улыбаюсь. – Может, ты редко целуешься и забыл, как это?

– Больше не зашивайся.

Резко глаза вниз опускаю, на ремень. У Артёма переходы, конечно, нещадящие. Только расслабишься, и здравствуйте.

– Спасибо, я сама решу.

Осталось меньше часа, и попрощаемся. Навсегда. Чуток потерпеть, самую капельку, и параллельно станет, что там он обо мне думает.

Артём делает медленный вдох-выдох.

– Боль не должна входить в прейскурант проститутки, поняла, Галя? Я жизни тебя учить не собираюсь, выбор свой ты сделала, девочка взрослая. Потому мы здесь сейчас и находимся. Но что сказать хочу. Ты позволяешь поцелуи, бл**ски трахаешься, делаешь минет без резинки – этого уже достаточно. Пакет полный.

Он касается костяшками пальцев плеча, ведет по коже, отчего она покрывается мурашками. Хотя это от порыва ветра прохладного, наверное. Не собираюсь я больше проникаться к Артёму симпатией! Ни на секунду. Уже несколько раз за вечер обжигалась. Хватит, достаточно. Это только работа.

Мы смотрим друг на друга. Стоим в тени, рассвет только зарождается, может быть поэтому зеленые глаза кажутся совсем черными, как далекий, пустой космос.

– У тебя и так появятся поклонники. Будешь много зарабатывать. Аудиторию извращенцев, охочих до девичьих слез, оставь более отчаянным. Тебе это не надо.

Я не собираюсь слушать проповедь, хватит с меня детства и юности. Сыта по горло величественными речами. Потом все эти слова бессмысленными становятся, а поступки легко объясняются слабой плотью. Фу. Тошно.