Больно не будет

Тем временем вожак продолжает торг с полицией:

– Да, именно вертолёт, – в ответ помехи. – Через час. Уж постарайтесь уговорить какого-нибудь лётчика, если хотите сохранить девчонок. Они тут молоденькие, хорошенькие, наверное, их дома ждут… – он смеётся: – Отпустить? Чтобы вы нас перестреляли?!

Торги длятся, по ощущениям, минут сорок.

– Так, ты мне, подполковник, надоел, – вдруг рявкает вожак. – Знаю я ваши замашки, переговорщики и бла-бла-бла. Фигни навешаете – не успеешь оглянуться, как упадёшь с пулей между глаз. Знаем, как работают ваши альфовцы – новости читаем! С тобой я разговаривать больше не буду. Никаких психологов. Никаких с*аных гадов! – у него начинается срыв, вожак начинает орать: – Идите на хрен! Через час не будет вертолёта – количество заложников уменьшится!

Он бросает рацию на прилавок и принимается ходить из угла в угол. Я не поднимаю глаз – вижу лишь его ботинки, слышу тяжёлые шаги и вкрадчивые разговоры.

Меня ощутимо трясёт. Это уже третий человек, который пытается наладить контакт, но едва диалог завязывается, вожак всё обрывает.

Через какое-то время рация снова вибрирует:

– Привет, мужики! – звучит новый голос. – Пятый час сидите, не надоело?

– А ты кто будешь? – спрашивает вожак не без раздражения. – Ещё один мозгоправ?

– Меня зовут Ярослав, – отвечает рация довольно беспечно, – и я ни разу не с*аный мозгоправ. Сам их терпеть не могу, клянусь. Приходится постоянно отвечать на тупые вопросы. А эти грёбаные тесты? Не, ты же сидел, должен понимать, о чём я. Программы для нас пишут одни и те же люди.

Вожак смеётся.

– Тогда, может быть, ты в курсе, что с нашим вертолётом, Ярослав?

– Он скоро будет, но тут такое дело… Я тоже хочу полетать, возьмёте с собой? – весело и беззаботно.

– А зачем ты нам на хрен нужен? – со смешком отвечает вожак. По интонациям кажется, что они флиртуют друг с другом.

– Девчонок хорошо бы отпустить. Зачем их мучить? Они визжат, в обмороки падают, ведут себя неадекватно. Да и… почему бы не проявить великодушие? Как бы там ни было, это зачтётся. И в суде, и перед Богом.

Грабители переглядываются, вожак смотрит на нас, и я торопливо прячу глаза. Девушки тихо рыдают в ладони, я молчу. Поглядываю исподлобья. Вожак качает головой, сомневается:

– А чем ты так важен, Ярослав, что из-за тебя по нам не начнут палить на поражение?

В ответ снова помехи, я только слышу отрывисто «боец», «сын…».

– Не соглашайся! – рявкает неадекватный. – Возьмём лучше девку трофеем. Пошли его, – он садится напротив меня и пытается поймать взгляд. Глаза у него стеклянные, вид – агрессивный, я ещё раньше разглядела. Я пытаюсь сжаться в точку, превратиться в чёрную дыру, исчезнуть.

Вожак цыкает на него. Рация снова оживает:

– Всей толпой в вертушку всё равно не влезете. Пока идут приготовления, ищут лётчика, заправляют машину, гонят сюда – пройдёт минимум час-полтора. Отпустите людей. Не дай Бог, у кого-то сердце не выдержит, на вас повесят убийство. Оно вам надо? – говорит он спокойно, будто речь идёт не о человеческих жизнях.

– Твоё сердце выдержит? – спрашивает вожак с мерзким смешком.

– Всенепременно, – слышится в ответ. Что-то есть в интонациях этого Ярослава, в тембре голоса, в подаче информации, что его хочется продолжать слушать. Даже преступникам.

– Пошли его, эй! – злится неадекватный. – Девку возьмём! На хрен он нужен!

– На хрен девка! – отвечает вожак. – Денег будет много, снимешь себе любую шлюху.

– Таких шлюх я что-то не видал, – он всё ещё сидит напротив меня, а я по-прежнему не конечный этап в жизни звезды.

– Пусть заходит этот Ярослав, – подаёт голос третий. – Одно дело пристрелить мента, другое – невинных, – кивает на заложников. – Я на убийство не подписывался. Ты обещал, что полчаса делов, и мы с деньгами сваливаем. А через час сюда либо коммандос залетит, либо придётся кого-то грохнуть. И этот кровью истекает, что, если и правда откинется?

Раненый охранник действительно выглядит неважно, дышит часто и глубоко.

– Они своего в обиду не дадут, а заложниками могут пожертвовать, – присоединяется четвёртый. – Я по телику видел. Это называется издержки.

– Вы спятили? Хотите мента сюда притащить?! – злится неадекватный.

– Заткнись, – обрывает вожак и продолжает в рацию: – Ну выйди вперёд, Ярослав. Я посмотрю на тебя. Не понравишься – получишь пулю.

Вожак приближается к нашей кучке испуганных до безумия людей, хватает меня за шкирку, рывком поднимает на ноги. Колени отказываются выпрямляться, когда он тащит меня к окну, поднимает жалюзи. Стоит позади, держит оружие недалеко от виска. Прикрывается мной, как щитом. От ужаса я едва могу шевелиться, прижимаюсь пальцами к стеклу, которое запотевает от моего порывистого дыхания. Смотрю на стоящие вдалеке машины с мигающими световыми приборами.

Глава 2

Долго ждать не приходится. Молодой мужчина в гражданской одежде выходит вперёд. Середина мая, давно держится плюсовая температура, но без пальто или куртки всё ещё прохладно.

У него лёгкая уверенная походка. Подойдя достаточно близко, чтобы его было хорошо видно, Ярослав останавливается. Широко разводит руки, показывая, что из вещей у него только рация.

– Откуда мне знать, что на тебе нет оружия? – вожак с подельниками ощутимо нервничают.

– Справедливо, – соглашается Ярослав.

Вожаку подсказывают: и обувь! – он тут же рявкает:

– Разувайся!

Ярослав медленно кладёт рацию перед собой, потом выпрямляется. Так же медленно берётся за низ толстовки, снимает её вместе с майкой и отбрасывает немного в сторону. Я смотрю на его лицо – совершенно спокойное. На вид ему лет двадцать семь, молодой крепкий мужчина. Короткая стрижка под машинку, волевой подбородок. Широкие плечи и плоский живот, очерчивающиеся при каждом движении боковые мышцы пресса. Джинсы сидят низко, из-под пояса дерзко выглядывает резинка ярко-красных трусов. На боку выбито тату – слово, которое никак не удаётся прочитать с этого расстояния.

Он совсем не похож на полицейского. Боже, пусть он знает, что делает!

Ярослав разувается и закатывает штаны почти до колен, оголяя лодыжки. Вытаскивает ремень и кладёт на кроссовки. Выплёвывает жвачку!

Вновь разводит руки широко, чуть ли не театральным жестом и, лукаво улыбнувшись, поворачивается вокруг своей оси. Вроде бы не делает ничего особенного, но так смотрит, двигается, улыбается… От него исходит какое-то зашкаливающее, бесячье обаяние. На него хочется смотреть.

– Ещё покрутиться? – спрашивает с улыбкой в рацию, приподнимая брови. – Нравлюсь?

– Сойдёшь, – растягивая гласные.

– Штаны снимать? – со смешком. Он хватается за край джинсов, и у меня внутри всё обрывается от такой наглости.

– Вот его я с радостью пристрелю! – поддерживает тот, который против расправы над невинными.

– Тихо, – прикрикивает вожак. Потом в рацию: – Понравился ты мне, Ярослав. Штаны снимешь уже в магазине. Заходи.

Если бы мои волосы не стояли дыбом, они бы поднялись при этих словах. Психованный за моей спиной чертыхается. Я не могу себе представить, какая должна быть выдержка у человека, чтобы добровольно идти в руки вооружённых преступников.

Ярослав пренебрегает одеждой, подходит к двери магазина. Замирает с рацией в руках. Смотрит или на меня, или на вожака в маске за моей спиной.