На Далекой Звезде. Часть 4

– На Ринию напали тисанцы… Их войско вел Карилан… Дорет собрал отряды, объединился с зегенитами… Феригом, Росэном и Лонером… И начал воевать… Перед зимой у меня родился сын, Ортег… Зимой… Моего Дорета убили…

– Дорет погиб?! Как это случилось?

– Он пал в бою… Его мать и сестры, и другие жены забрали моего сына, Ортега. Они прогнали меня. Мы с отцом хотели найти Лонера. Но попали в плен. С нами был еще Сен Каве. Где он теперь? Где отец? Не знаю…

– Надеюсь, с ними все хорошо, – солгала Алина, гладя Вирию по голове. – А что же… Лонер?! Он жив? Ты слышала о нем?

– Лонер? Не помню…

– Ничего… Не волнуйся!

– Лонер! Он жив! Он вместе с зегенитаром во главе зегенитов. Когда он прогонит тисанцев и ты вернешься к нему… Попроси Лонера помочь отцу… Пусть они найдут моего сына, пусть заберут его!

– Вирия! Есть ли отличительная примета у Ортега? Как мне узнать его?

– У него… родинка на щеке такая же, как у меня. Ортега нужно достойно воспитать. Он должен получить свою долю наследства. Позаботься о моем сыне, Алия!

– Конечно! Клянусь, что передам твою просьбу Лонеру! – пообещала госпожа Эрини.

Ослабев, Вирия погрузилась в забытье. Алина поправила кучку тряпья под головой ринийки, села на холодные камни, привычным движением достала фляжку с амиеном и отпила. На губах девушки возникла улыбка: она так уверенно пообещала помощь маленькому Ортегу, что ей самой почудилось, что до встречи с наследником рода Рэгини рукой подать.

В камере наступила тишина, и Алина вовремя услышала подозрительный шорох. Он раздался внутри стены или за нею, недалеко от пленниц. Вне камеры еще горели светильники, и можно было рассмотреть все вокруг. У пола среди камней имелась дверца, и она оказалась не заперта, но рядом валялась задвижка. Быстро сориентировавшись, девушка заперла дверцу и подняла попавшийся под руку острый камень. То, что продвигалось внутри стены, уперлось в преграду и остановилось. Готовая к любому исходу, Алина молча ждала. Враг немного повозился в проходе и принялся удаляться прочь. Госпожа Эрини бросила свое орудие и весело рассмеялась.

Между тем Вирия опять потребовала внимания, застонав:

– Алия! Где ты?

Подстегнутая призывом, Алина подвинулась к подруге.

– Я здесь, Вирия! Никуда не ухожу.

– Ничего не вижу… Слепну…

– Нет, Вирия! Здесь просто темно!

– Не бросай меня. Мне холодно…

– Я согрею тебя, – девушка принялась сжимать руки ринийки.

Пытаясь отвлечь Вирию, Алина принялась придумывать для нее и расписывать вслух картины светлого будущего. Вот Виларон захватывает Воломорст и освобождает из тюрьмы Алину, Вирию и Тиомара. После Арминор находит нужные лекарства, чтобы вылечить Вирию. И тут наступает конец войны! Преграды улетучиваются, как дым, и все тисанские пленники спускаются со спины могучего плавучего ящера в порту древнего Ринима. Их приветствует целый город, а впереди всех братья Тонели: Ловин, Рамир и Лонер. Совместно одержав победу над внешним врагом, они помирились между собой. Посланцы семьи Тонели доставляют в Риним маленького Ортега. Мальчик обнимает счастливую мать и провозглашается наследником Шеронских лесов. Риним ликует, на улицах ручьями льется вино. В Тонелионе готовится пир на весь мир!

Слегка одурманенная амиеном Алина так увлеклась этим повествованием, что окончательно вошла в роль и воспарила на крыльях мечты. Вирия стискивала пальцы подруги и слушала с огромными вниманием. Глаза ринийки счастливо блестели, как будто они уже видели торжество в Ринимском порту. После наспех сочиненного стишка во славу будущего господина Шеронских лесов Ортега Рэгини, ринийка разразилась тихим хрипловатым смехом. Вдруг эти звуки перешли в полузадушенный хрип, с губ Вирии сорвалось имя храброго и страстного ринийского воина Дорета, погубившего ее жизнь, но ласково смотрящего на нее с небес. Запнувшись на полуслове, рассказчица умолкла, и цветные мозаики-миражи растаяли без следа. Посидев тихо, как мышь, госпожа Эрини поднесла свою ладонь к прояснившему лицу ринийки и не ощутила ни малейшего дуновения, потому что дух пленницы уже покинул бренное тело и воспарил в высоту.

За время пребывания в отсталой эпохе Алина часто сталкивалась со смертью и постепенно стала малочувствительной к чужой беде. Но тут от нее ушла Вирия, близкая подруга. Не в силах перенести это спокойно, пленница горько разрыдалась от жалости и к ринийке, и к себе. Потоки слез принесли облегчение и одновременно вернули в реальность.

«Наверное, вы думаете, что буду сидеть и плакать, негодяи, тюремщики, но вы не дождетесь», – подумала Алина. Закрыв погибшей подруге глаза и сев на полу, госпожа Эрини запела песню о Ринии:

Вот новая буря кружит на просторе.

Бог гневен у нас без конца,

И ветер суровый все гонит из моря

Валы в белопенных венцах.

Тонелы ревут над утесом огромным,

Что бьет за волною волна.

Мелодией страшной из воя и стонов

Вся Риния вечность полна.

Закончив петь, девушка принялась без перерыва произносить вслух одну за другой все запомнившиеся ей ринийские молитвы. Это делалось с глубокой истовостью, которой в былые времена не могла добиться от госпожи Эрини старая Дидия Нолли.

Алина долго пребывала во власти религиозного экстаза, пока чей-то голос вкрадчиво не позвал ее. Очнувшись и медленно подняв голову, девушка обнаружила, что по другую сторону от решетки стоят собственными персонами первосвященник Соалин Синагар и Гемола Виларон-Воломор. Да, уж, разумеется, не Моэнол. Он всегда мастерски исчезал в критическую минуту, а этих гадин стоило ожидать.

Соалин Синагар и Гемола Виларон, низенькие высокомерные особы, красовались в итерских одеяниях – длинных серебристо-черных хитонах. С пояса Синагара свисал украденный у госпожи Эрини кинжал Виаран, что было понятно по ножнам. Алина с горечью вспомнила: согласно предсказанию Братства карликов, коинилос должен был опасаться этого оружия. Но вопреки ожиданиям, кинжал Виаран служил Синагару. Узкое лицо коинилоса было, как обычно, выбелено, брови подчеркнуты, губы кроваво алели, кудрявые черные волосы убраны назад. Синагар держался прямо и смотрел бесстрастно. Бывшая супруга Каруана и сестра Моэнола непримиримо поджимала губы. Она привычно-ненавидяще буравила взглядом даму Эрини.

Поморщившись от усиливающейся головной боли и не вставая с пола, Алина первой холодно обратилась к коинилосу и его спутнице:

– Кого я вижу! Соалин! Гемола! Как хорошо, что вы проходили мимо и заметили меня! У меня тут случайно захлопнулась решетка. А тюремщиков нет как нет. Пожалуйста, будьте любезны! Позовите кого-нибудь, кто поможет мне выйти из тюрьмы.

– Ну, зачем же выходить? Вы хорошо смотритесь в камере, Алина, – изогнулись червяки губ метиса. – Подумать только! Прекрасная фея! Чародейка, по кому вздыхают разные высокородные дурни вокруг моря Гер! Она, наконец-то, попала в заключение, где ей да-авно следовало бы быть! Ай-яй-яй! Как думаете, госпожа Эрини, Моэнол вернулся в замок?

– Само собой, нет, – предположила Алина. – Он задержался где-нибудь по пути.

– Точно. И хорошо, что так. А то он мог прийти к вам на помощь.

– Гадюка! – разъяряясь, выкрикнула Гемола. – Мой Моэнол! Я люблю его! Он для меня все на свете! А ты украла у меня его любовь, тварь! Он не хочет вернуться ко мне и возится с тобой. Но больше этого не будет! Ты сегодня сдохнешь, проклятая! Прямо в этом каменном склепе!

– Ну, не надо так грубо. Мы так не договаривались! Повремените, Гемола, – пристыдил Синагар.

– Обидно, господа, что у вас нет жалости, – размеренно произнесла пленница. – Но есть же у вас разум! И он же должен подсказать вам, что будет, когда Моэнол вернется и узнает, что произошло здесь.

– Да он вернется, но не узнает, Алина, – покачал головой коинилос. – Моэнол не в состоянии детально разбираться в делах. Ему донесут только то, что вы сбежали из замка. Он будет проклинать вас, но мы отвлечем его. Ему будет, чем заняться. Скоро сюда подойдут новые отряды из славной страны Итер. Наше войско станет таким большим, что мы победим Виларона. Моэнол будет править Тисаной. Он подчинит себе ее всю, больше, чем раньше. Мы будем править вместе с ним.