Дубрава. Фантастическая история, в которой всё – правда

– Дороги в пространстве чем-то похожи на наши тоннели во времени, – заметил Ангел.

– И беспредельный простор их совершенно не смущает, – откликнулся Полосатый. – Правда, у них здесь чёткие пределы по времени, от рождения до смерти. Наша главная задача: обнаружить на местности точку входа, пройти назад до момента раздвоения станции, и прожить новый тоннель. Певоочередная задача – найти Дубраву и спросить у неё, как пройти в пласт времени, когда это случилось. Последний раз Дубраву видели в посёлке, куда мы идём.

Лесополоса вдоль дороги была засажена акациями и ясенем, ничего похожего на дубы не наблюдалось.

– Надо послушать разговоры людей, – сказал Полосатый. – Проходим под коваными воротами и рассредотачиваемся. Вы наблюдаете, я иду к усадьбе.

Глава 4

Матрёна Вадимовна жила в загородном доме в элитном посёлке, выросшем на месте вырубленной дубравы. Водить машину она любила, дорога разглаживала что-то в её душе. Муж был в командировке в европейской стране, гостей на вечер она не ждала.

Матрёна пультом открыла ворота и запарковалась под виноградником во дворе. Возле крыльца её ждал фантастического вида полосатый кот. Такого густого меха Матрёна Вадимовна в жизни никогда не видела. Взгляд её упал на хвост случайного гостя, – он был полосатым, и это определило его участь.

Полосатый увидел, как во двор заехала хозяйка и вышла из машины. Жещина улыбнулась и направилась к нему. «Сейчас предложит блюдечко с молоком и попробует погладить», – предположил он. Вместо этого быстрая рука крепко схватила его за холку, щёлкнул ключ в замке, и Полосатого бросили в ящик для белья. Женщина достала шприц, парацетамол в ампулах и решительной рукой набрала двойную дозу. Потом достала кота из ящика и ввела ему лекарство подкожно в загривок.

«Я умираю», – понял Полосатый. Препарат разнёсся кровотоком и начал разрушать печень. Он связался с Ангелом и попросил помощи.

– Нештатная ситуация, – сообщил Евсеичу Ангел. – У Полосатого через час наступит интоксикация и не будет живого тела на себе.

– Не страшно, – бодро отреагировал Евсеич. – Придумайте, как транспортировать его к люку, я приготовлю ему новый облик.

– Он в запертом доме, закрыт в ящике для белья, умирает на первом этаже, – докладывал сидящий на ветке сизокрылый голубь. – Его в теле невозможно транспортировать.

– Сейчас посмотрю окрестности, может быть чьё-то тело только что покинул дух и оно свободно. Вам придётся действовать, мне нужен тоннель, по которому Полосатый переберётся в новый облик.

– Долечу, – пообещал Ангел. – Ищи быстрее.

Матрёна Вадимовна читала в интернете сайты таксидермистов. Большинство указывали мэйл, а ей нужен был телефонный разговор, и срочно. Наконец ей повезло.

– Свежевать и засаливать шкурку сами будете? – спросили её на другом конце провода.

– Ннет, – слегка дрогнувшим голосом ответила директор. – Я к вам привезу.

– Вообще-то у таксидермистов есть этический кодекс, и делать чучела из домашних животных это табу, – сообщил ей собеседник.

– Это вы не были в музее Уолтера Поттера, где котята и бельчата в викторианском стиле. Десять тысяч чучел в сценах «беличий игорный дом», «церковно-приходская школа», «облава в крысином притоне», – возразила Матрёна Вадимовна.

– Сколько платите? – перешёл к делу мастер.

Кот был ещё жив.

Глава 5

– Подходящего в подлётной доступности не наблюдается, – обеспокоенно сказал Евсеич. – Есть девочка трёх лет, Ларочка, у неё мама пошла на маникюр и оставила дочку с папой. Пока папа играл в компьютер, девочка забралась на подоконник и выпала из окна шестого этажа. Родители думали, что сетка от комаров надёжно её удержит, но они ошибались. Папа вызвал скорую, ребёнка везли в больницу, но уже по дороге констатировали смерть. Пространственная конфигурация неудачная, они удаляются от вас, и ты не успеешь догнать машину до того, как Полосатый погибнет.

– Кто-нибудь из наших действует поблизости, не знаешь? – спросил Стажёр.

– Иезуит на задании недалеко от вас, – ответил Евсеич. – Но у меня нет возможности связать вас, – нужно прожить тоннель между вами, а на это нужны душевные силы и время практики.

– Доложи ему нашу обстановку, спроси совета, как приблизить к посёлку машину с Ларочкой, – принял решение Стажёр.

– Иезуит говорит, это вне наших возможностей и предлагает выйти на связь с Ларочкиным ангелом-хранителем, – после некоторой паузы сообщил Евсеич. – У него есть неформальные контакты с ними.

– Где этот болван хранитель был, когда ребёнок забирался на подоконник, интересно, – процедил Стажёр. – Скажи, мы на всё согласны.

– Запоминай код связи, – диктовал Евсеич добытые сведения.

Удручённый Ларочкин ангел-хранитель сказал им, что развернуть машину проще простого, – два его приятеля устроят так, что водители на проспекте отвлекутся, и машины столкнутся на ключевом перекрёстке. Пробка заблокирует четыре дороги до красного цвета, и водитель скорой поедет в объезд, приближаясь к посёлку. Собственно, создавать людям удобные ситуации – это и была работа ангелов-хранителей. Один из водителей, попавших в аварию, из-за неё опоздает на встречу, где должен был подписать договор купли-продажи квартиры с мошенниками, а второй водитель благодаря аварии познакомится с девушкой, которая потом станет его женой.

– Как всё просто у них! – восхитился Ангел.

– По мне, лучше быть деятелем и творить практики, чем быть созерцателем и наблюдать жизнь других, – откликнулся Стажёр.

– Держи точку входа, если она изменит координаты, ничего не получится, – сказал Ангел.

Две машины столкнулись на перекрёстке.

В доме Ларочкиной бабушки упала с полки икона.

Глава 6

В загородном посёлке с ветки дерева у дома вспорхнул сизокрылый молодой голубь.

Мама Ларочки, Светка, вышла на улицу с новым маникюром и набрала телефонный номер мужа.

Ларочкин папа, Боря, умирал на своей родительской Голгофе, окружённый бригадой скорой помощи. Врачи и водитель молчали. Реанимационные мероприятия не помогли, окровавленный труп дочери встал между ним и миром, на который он никогда не сможет смотреть прежними глазами. Зазвонил мобильный. Он видел, что его вызванивает Светка, но ни руки, ни язык не служили ему.

Светка попыталась набрать его во второй и третий раз, потом решила, что муж с дочкой пошли гулять и не слышат её вызова. Ей в голову пришла мысль, что Ларочка с Борей решили дойти до бабушки, и она набрала мать.

– Света, у меня с полки упала икона, – сообщила ей встревоженная женщина.

– Мама, не грузи меня, – сказала Светка. – Тебе Боря не звонил случайно?

– Света, это дурное предзнаменование, Божья матерь предупреждает, что случилось что-то очень плохое, – настаивала та.

– Раз они не у тебя, я иду домой, – отказалась развивать тему Светка.

Матёрый, с коротким плотным мехом полосатый кот забился в агонии.

Водитель реанимобиля чертыхнулся, проверил по навигатору пробки, – вся округа встала на десять баллов, – и решил не стоять, а добираться до больницы в объезд центра.

У подъезда дома стояли и не расходились люди. Толпа странным образом притихла, когда Светка приблизилась, а потом разделилась на глухой осуждающий ропот и вонзившиеся в сердце клинки вопросов про Ларочку. Светка закричала, запрокинулась назад, цеплялась за людей и не помнила, как рычала, вырываясь и пытаясь побежать туда, куда увёз её ребёнка реанимобиль. Её усадили на лавочку во дворе и накапали успокоительного. Соседи договаривались, кто посидит с ней дома, – они боялись оставлять молодую женщину одну. Какой-то умник пытался объяснить молчание Бори по телефону тем, что реанимобиль застрял в пробке на десять баллов и показывал схемы на экране телефона. Светка вдруг почувствовала, что ненавидит каждого, кто сейчас рядом с ней, жив и может говорить.

Она встала со скамейки, поднялась в подъезд, вызвала лифт, вошла в квартиру, увидела зияющее окно и каким-то неведомым ей чувством осознала внутри себя, что Ларочка умерла.

– Господи, не забирай её у меня, – попросила Светка, не умея молиться и не умея исполнить нужный для молитвы ритуал. – Зриши мою беду, зриши мою скорбь, – всплывали в её памяти фразы, слышанные когда-то давно.

Она встала на колени перед пустым красным углом и кричала шёпотом в вечность единственно известные ей слова снова и снова, веря так истово, как может верить только мать.