Компас. Повесть

Он направился к счастливой, светящейся Даше, а Колян долго скреб по скатерти дрожащими руками, собирая банкноты и мелочь.

*

От идеи жить с родителями Артем отказался с самого начала, ему не улыбалось чувствовать себя вечным ребенком, связанным по рукам и ногам. Скоро он нашел жилконтору, которая предоставляла дворнику казенное помещение, и они с Дашей вселились в убитое логово на первом этаже кирпичного дома, куда почти не проникало солнце. Эта однокомнатная квартирка с потолком, покрытым плесенью, с дребезжащими рамами и с санузлом, насквозь пропитанным грязью, казалась им райскими кущами. Даша осваивала роль хозяйки, которая ни от кого не зависит; Артем кичился тем, что поступил как взрослый человек, и радовался, что родительские сентенции, порядком надоевшие, больше до него не доходят.

Оказалось, что дворник распоряжается ресурсами, часть которых передается ему полуофициально, с молчаливого согласия жилконторы, а часть Артем освоил сам, не спрашивая чьего-то одобрения. Например, он сдал пустующий подвал на своем участке коммерческой фирме – под склад, поставив одно условие: производить погрузку и разгрузку ночью, чтобы любопытные глаза не углядели лишнего.

Как-то он, накинув армейскую бекешу своего безвестного предшественника, наблюдал, как грузчики в куртках на рыбьем меху таскают водочные коробки. Стоял мороз, мела вьюга, худосочные грузчики скользили по льду, который Артем на своей территории убирал без фанатизма. Фургон не смог подъехать близко к подвалу, поэтому разгоряченные трудяги бегали через стоянку, а Артем, подняв воротник, морщился и бормотал:

– Наберут ханыг… что вы как вареные?

Когда грузчики закончили работу, водитель отправился в кабину, а его напарник подошел к Артему и закурил.

– Слышишь, хозяин, – проговорил он, выдохнув дым. – Похоже, кто-то пасет, видишь, «мерин» стоит?

Артем обернулся и напряг глаза, пытаясь что-то рассмотреть за пургой, летевшей ему в лицо. Скоро он разглядел подержанный «мерседес», который особняком красовался у детской площадки и явно стоял там считанные минуты, потому что машину едва припорошило снегом, а внутри теплился огонек, который подсвечивал фигуру за рулем.

– Давно он тут? – спросил Артем.

Грузчик пожал плечами.

– Заезжали, не было.

Артем нахмурился и вспомнил слухи, будто председатель жилконторы собрался покупать иномарку. Но речь, вроде бы, шла не о «Мерседесе», а о японке… кажется, о «Мазде», хотя сантехникам и электрикам все автомобильные марки были на одно лицо. Артем с досадой заподозрил, что неуемный председатель так потратился на машину, что изыскивает способ закрыть брешь в бюджете, следя за подчиненными. Хапуга не просто потребовал бы долю в бизнесе, но обобрал бы Артема, как липку.

– Ждите, разберемся, – проговорил Артем и направился к загадочному «Мерседесу».

Он надеялся обнаружить, что в машине спряталась парочка, или что ее распонтованного владельца подстрелили киллеры, оставив труп на произвол судьбы. Артем согласился бы даже на последний вариант, чреватый неприятностями. Но за рулем «Мерседеса» сидел живой человек: он был собран, сосредоточен, а его пальцы, на которые падал луч от фонаря, лежали поверх руля свободно. На крупной печатке играл золотой блик. Артем подошел к машине и наклонился над лобовым стеклом. Дворники сдвинулись, сбили снег, автовладелец подался навстречу и, глядя в лицо, на которое лег фонарный свет, Артем узнал Филиппа Макаровича.

Он так удивился, что почти потерял дар речи, в то время как довольный Филипп Макарович откинул дверь и вылез на снег – веселый, благодушный, в красивой дубленке.

– Сердце в пятки ушло? – сказал он, подмигивая. – Решил посмотреть на твои негоции. Отпусти архаровцев, потолкуем.

Артем вернулся к подвалу и навесил на обитую железом дверь амбарный замок. Отпущенный фургон побуксовал в колее, вывалился на проезжую часть и пропал в ночной метели. Филипп Макарович залез в машину и ждал внутри. Артем, гадая, что нужно дальнему родственнику, не торопясь, забрался на просторное сидение «Мерседеса».

– Самостоятельная ячейка общества? – проговорил Филипп Макарович. – Трудами праведными и неправедными, по копеечке?

Артем молчал, разглядывая приборную панель и музыкальную систему. Филипп Макарович посерьезнел.

– Ты правду говорил на свадьбе или заливал? – спросил он резко. – Как на духу, тут люди пострадали. Ты что-то знал, чувствовал, или от балды ляпнул? Только не ври, урою.

– Откуда мне знать ваши дела, – ответил Артем. – Спросил, где надо.

Филипп Макарович повернулся к нему корпусом, распахнув дубленку.

– У кого?

Артем молчал.

– Начальство загремело с международным проектом в полном составе, – процедил Филипп Макарович после паузы. – Подстава оказалась. Я один туда не влез… даже не тебе поверил, а удержало что-то. Подумал, не бывает так гладко. Сейчас это дорога накатанная, столбовая, все за границу рванули. А я – против течения, взял, и в Первомайск. Все оттуда, я в гнилую дыру, можно тему замутить. Там те еще упыри, на ходу подметки режут, но сейчас везде одна масть.

Он включил дворники, и щетки засновали перед глазами, стряхивая снег. Артем сидел неподвижно и смотрел на безлюдный двор, заметаемый пургой, на качающийся фонарь, на дверь с амбарным замком.

– Никто правильно не посоветовал, кроме тебя, – продолжал Филипп Макарович. – Уже много. Если умеешь, выдерну тебя из дыры, отмою, человеком сделаю, будешь талисманом. А если совпадение, быстро выяснится – раздавлю, чтоб неповадно было.

Он обернулся, взял с сидения кейс, положил его на колени и достал пачку долларов.

– Держи подъемные. – Он сунул пачку Артему. – Завтра позвонишь. Из трущобы выбирайся, в моем доме квартиру снимешь, чтобы под рукой. Левые махинации бросить… жить надо рядом, строить мафию, иначе швах. Поедешь в Первомайск, застолбишь территорию, доверить некому, а ты вроде свой – и, если что, закопаю. Наблюдал, ты вроде ловкий малый, справишься.

Сам не зная, как, Артем вылез и ошалело проводил глазами «Мерседес», который развернулся поверх сугроба и уехал прочь.

*

После встречи с Филиппом Макаровичем Артема закрутили события. Обстановка менялась на глазах, и скоро он действительно явился в Первомайск – городок, где Филипп Макарович родился, но, переехав в Москву, старался вспоминать про малую родину пореже.

Артем принял свое преображение из студента-дворника в доверенное лицо бизнесмена, как должное. Ему было комфортно в новом звании, и он думал, что нашел свое место. Все шло гладко. Спускаясь по трапу в аэропорту областного центра, он чувствовал себя, как рыба в воде, и не боялся ни провинциальной шпаны, ни дикого городка, ни ответственности перед Филиппом Макаровичем.

Его шеф приметил в Первомайске плиточный заводик, который среди общей неразберихи несколько раз переходил из рук в руки местных банд. Никто из джентльменов удачи не заботился о производстве: все владельцы распродавали оборудование и наперебой сдавали в утиль металлическую оснастку, пока ценность заводика окончательно не поблекла для доморощенных акул. Филипп Макарович наложил на него лапу по случаю, и считалось, что он выручил городское начальство, которое оказалось у него в долгу и обязалось всячески содействовать. Потеря оборудования, штамповавшего кривую плитку, не встревожила столичного бизнесмена – это старье годилось только на слом, и в окрестностях Первомайска были залежи глины, которая якобы придавала керамике уникальные свойства, так что половина проблем снималась сама. Оставалось разобраться с технологическим процессом: импортная линия стоила дорого, и Филипп Макарович задался вопросом, нельзя ли привлечь к делу специалистов из старой когорты.

То ли через родственников, то ли через знакомых он заочно выбрал в Первомайске представителя, некоего Дениса, и Артему предлагалось убедиться, что это не жулик, не уголовник, и что Денис способен работать не в старом советском стиле, а по новым законам зарождающегося капитализма.

Денис оказался почти ровесником Артема: подвижным, шебутным, с чумовой искоркой в глазах. После протокольной встречи – безобразной пьянки, продолжавшейся сутки напролет – он заявил, что знает гениального химика, который раньше парился на заводе и тратил силы на безделки, вроде праздничных салютов, а сейчас сидит в полуподполье, отбиваясь от наркобаронов. И что за тысячу долларов этот самородок разработает технологию для чего угодно – хоть для плитки, хоть для посуды, хоть для космической ракеты.

Денис тут же позвонил гениальному Владиславу и озвучил техническое задание, но Артем, который никому не верил, украдкой проследил, какие кнопки нажимал их представитель, и запомнил номер. Улучив минуту, он отправил Дениса добывать приличный алкоголь, который был в Первомайске дефицитом, и, оставшись один, связался с человеком из администрации, негласно опекавшем проекты Филиппа Макаровича.

– Юрий Николаевич, – сказал он. – Пробейте номер. И подскажите, был ли на заводе химик, Владислав… и если он хороший спец, мне контакт его нужен.

Он не полагался на Дениса без оговорок, тем более, что заранее посоветовался с компасом: устройство отрицательно отозвалось о новом представителе, и Артем намотал эту информацию на ус. Потом Денис притащил бутылку виски, поклявшись, что это не контрафакт, будущие коллеги отметили сотрудничество, и Денис поволок Артема в свой офис, который состоял из двух комнаток в здании ветеринарной лаборатории. Секретарша, унылая девочка в юбке, напоминающей набедренную повязку, сидела в предбаннике за столом, на котором верещал факс, извергая рулоны бумаги. Кабинет Дениса от пола до потолка занимали видеомагнитофоны в коробках. Здесь коллеги еще раз выпили за партнерство, и захмелевший Денис потянул Артема «на место».

Скоро они стояли перед забором искомого заводика, а вокруг простирался стихийный рынок, разбитый на мокрой глине среди луж. Со всех сторон свисали тряпки, кто-то примерял брюки, встав на картонку и не стесняясь публики, а Денис размахивал руками, как мельница, и говорил восторженно:

– Понимаешь, сейчас все легко, все можно! Раньше я спрашивал разрешение, чтобы в кассе взаимопомощи десять рублей получить, а сейчас у меня факс ломится от предложений! Иностранцы предлагают консервное производство! Шприцы предлагают делать! Бутылки! На полном серьезе, там миллионы баксов, и все я могу, глаза разбегаются, не знаешь, за что браться.