Надежда не умирает никогда

Катьку при этих словах обдавало жаром, ей не хватало дыхания. Она не хотела оставаться здесь на всю жизнь, еще толком не знала, почему, но очень не хотела. Видя, как вокруг живут ее соседи – пьянство, матершина, конфликты, ссоры, она твердо была уверена, что при первой же возможности сбежит отсюда. Куда? Еще не решила. Но в маленьких Катькиных мечтах она всегда совершала подвиг, спасая раненых или просто больных на Крайнем Севере, ну, или на крайнем Юге, где пекло и жить тяжело, – главное, чтобы в жизни были трудности, а она бы их преодолевала.

Мама долго оправлялась после болезни. Она перенесла операцию по поводу рака груди, очень сильно распухала рука. Катька надевала, подаренный белый халат, шапочку и лечила маму, делая ей массаж руки, но детские ручонки быстро уставали. Рука была огромная, толстая, плотная, и девочка звала на помощь брата. Вместе они ненадолго давали облегчение своей маме, но на следующий день продолжалось то же самое, ведь работы для нее никто не убавлял.

Быстро промчался еще один год. И, о, счастье, лето – каникулы. Как бы там ни случилось между отцом и матерью, еще оставалась бабушка – мать отца. Властная, грозная, справедливая и мудрая бабушка, которая жила в богатой на то время почти «самостийной» Украине.

В те далекие годы у всего советского народа была одна цель – коммунизм. Что это такое никто на то время не знал. Но все ожидали от этого коммунизма, что не будет дефицита продуктов и одежды, что все советские люди, каждый по-своему, будут счастливы и не будет ни очередей, ни забот, ни хлопот – живи, трудись и радуйся. Весь этот коммунизм в Катькиных глазах уже был на Украине. Это был не только отдых для детей, это был настоящий праздник в их жизни, который не прерывался в течение всех трех месяцев каникул. Солнце, жара, река, фрукты, куча друзей, приветливые многочисленные родственники, но… и врагов тоже не мало. Не все сверстники в селе, куда они приезжали к бабушке одинаково относились к ним. Обидное слово «кацап» (так звали приезжающих из России) часто можно было услышать вслед убегающим Катьке и Вовке. Но бабушка неизменно вставала на защиту внуков, а ее боялось и уважало все село. И имя у нее было мужское – Федора, и была она бывшим директором школы, учителем. Не одно поколение ее учеников осталось на то время в богатом колхозе, для всех них Федора была завидным авторитетом.

****

Катька летела по каменистой дороге босиком, тяжело дыша, не замечая боли. За ней неслась ватага мальчишек, улюлюкая, свистя, надрываясь от воя. Эта была вражда между сельскими ребятами и «бондарятами» – так их с братом называли местные пацаны. Их было около десятка человек, они гнали Катьку, как зайца. Она удирала от них с такой скоростью, что ветер свистел в ушах, и догнать пухлую Катьку не смог никто. А вот и спасительные ворота бабушкиного дома. Ей ничего не стоило просто мимолетно перенестись через знакомую калитку и захлопнуть ее на крючок. Пацаны поднеслись к воротам, но дальше не осмелился никто – там жила грозная Федора. Мальчишки, распаленные погоней, не унимались. Они решили под воротами соревноваться друг с другом в изобретательности оскорбительных выражений для «бондарят». Хохот, смех, раздольное веселье торжествовало за забором. Катька сначала вякала с другой стороны, а потом просто разревелась от обиды на них, а больше на саму себя, за то, что так позорно бежала.

– Какой же это стыд, – плача и, вытирая сопли, думала про себя Катька, – что я спасовала перед ними. Теперь так будет всегда? Ну почему я испугалась? Зачем я побежала?

Она уже ненавидела себя за трусость, вспоминая Зою Космодемьянскую, которая бы никогда так, как она не поступила. Это позор, позор для меня.

Тогда она поклялась, что никогда не будет больше никого бояться. Всегда станет защищать слабых, какой бы сильный на них ни нападал. Она еще вообразила несколько сцен в своей голове, где она выступает в роли защитника-победителя и вроде бы все сложилось, только пацаны за забором не унимались, а еще больше вошли в раж. И тут Катька заметила неторопливо шагающую к воротам бабушку. Сердце ее замерло. Бабушка не всегда для нее была предсказуемой. Сейчас могла получить по шее именно Катя, за то, что привела эту команду за собой, а сама спряталась за другой стороной забора. Федора медленно подошла к калитке, открыла ее и громовым голосом рявкнула:

– И шо це таке? Шо вас сюды занэсло? Хиба у вас роботы дома нэма?

Детвора притихла, но не угомонилась, и в ответ робко, но настойчиво понеслись реплики о том, какие у нее «достойные» внуки. Бабушка хохотала от души. На шум прибежал Вовка, и они за спиной своей бабушки уже не выглядели слабыми и боязливыми, стараясь обидными репликами в адрес вражеских мальчишек хоть как– то реабилитировать свой стыд.

Бабушка, закрывая калитку и продолжая смеяться, сказала напоследок предводителю команды Валерке Михелю:

– Ты ж запомны, Михель, ще зятем моим будэшь!

Эта реплика еще больше вывела из себя мальчишек, а заодно и Катьку, которая вся красная стала визжать от негодования и орать со всей дури, что этого не будет никогда. Но как говорится, никогда не говори «никогда». А время посмеялось вместе с Федорой и дальше поскакало вскачь.

IV

Как хорошо в деревне летом! Знаете, кто из классиков это сказал? Вспоминайте! А, ведь он был прав. Здорово до невозможности, до радостного крика, до умопомрачительного восторга! Украина!!! Золотая наша Украина! Находясь зимой в России, Катька и Вовка мечтали вернуться назад. И еще в холоднющем феврале Катька скрупулезно начинала составлять список вещей, которые надо взять с собой на Украину, в их любимое село, где все привлекало, где было интересно, где была свобода. Только мальчишки с их предводителем Валеркой появлялись ниоткуда, но дело уже не портили, так как Катька дала себе слово больше никого не бояться, а слово она в свои восемь лет уже держать умела. Летом на Украине жарко, одежда была совсем не нужна – маленький сарафанчик сверху и босиком куда хочешь – в школьный двор, во фруктовый колхозный сад, который находился сразу за огородом, на речку. Каждый день бабушка посылала детей за хлебом в магазин. Вот с хлебом Украине не повезло, как раз это-то и было дефицитом. Занимали очереди, ждали хлебную машину по несколько часов, и только две буханки в руки. Необъяснимо, но факт – хлеба Украине не хватало!

Катька торопливо шла в магазин, держа в руках бабушкину сумку, выбирая дорогу, чтобы не распороть босые ноги о камни. Издалека увидела подъехавшую хлебную машину и еще больше заторопилась, но тут окаменела. Валерка вместе со своими пацанами, откуда ни возьмись, неслись прямо на нее на велосипедах, человек пять. Думать было некогда, только в голове пронеслось – не струсить. Она отшвырнула сумку в сторону, быстро одной рукой схватила горсть камней, которые тщательно обходила, другой рукой – палку и даже, не ожидая от себя, кинулась им навстречу. Все происходило за считанные секунды – первый велосипед – палка ровно зашла между спицами в колесо. Всадник

скатился с визгом в ров около дороги, взмах руки, и камни врассыпную полетели в обидчиков. Катька ничего не видела от злости, только слышала ругань, плевки, раздосадованные возгласы – и вдруг никого вокруг не стало. Мальчишки пронеслись мимо как ураган, никто не захотел остановиться. Она оглянулась назад, увидела быстро удалявшихся парней и стояла, оплеванная, разгневанная и жаждущая продолжения схватки. Все бушевало у нее в груди, она знала, что они этого так не оставят и надо ждать еще большего натиска с их стороны. И время не заставило ждать.

Ограничений в передвижении по большому селу у нее в ее восемь лет и ее брата Вовки в его семь от бабушки не было. Федора, напротив, всегда рада была предоставить им полную свободу в действиях, но только после утренней работы по дому. Бабушка твердо знала пути исцеления детей от дурных мыслей и поступков, а также для подготовки к большой и трудной жизни через трудотерапию. Катька, толстая и ленивая девка с пухлыми, пылающими здоровым румянцем щеками, придумывала всяческие обманные пути, чтобы ускользнуть от работы, притворяясь больной и немощной. Вовка был и бабушкиной надеждой, и радостью, и гордостью. Мальчик как две капли воды был похож на ее непутевого сына, их отца, и Федора, что-то не доложив в свое уже великовозрастное и ученое чадо, получила от небес еще один шанс реабилитировать себя как воспитатель. Она любила, баловала и обожала внука. И внук со своей детской доверчивостью с готовностью отвечал на ее чувства и проявлял чудеса трудолюбия и послушания. Катька гордилась своим братом. Несмотря на разницу в характерах, они чаще находили общий язык, чем жили в раздоре. Вовка был крепкого телосложения, сильный мальчик, который так же, как и сестра непримиримо реагировал на несправедливость и умел защитить и себя, и сестру, и даже их сопливую подружку Вальку – соседку по дому.

Втроем они составляли дружную команду, бегали играть, купаться на речку и в колхозный сад за черешней и яблоками. Вместе ходили в поход и даже за грибами, которые на Украине были редкостью, но все же были! А еще их любимое место купания – бассейн, наполненный до краев водой, глубокий, со сливом в виде маленького водопада в узкий ров, в котором водилось огромное количество рыбы. Колхозы на Украине в далекое советское время жили богато и красиво. Им было чем гордиться и удивлять приезжающих к ним гостей!

– Эй, вы, кацапы! – вдруг услышали дети, пробегая мимо бассейна. Они оглянулись и увидели местного лысого мальчишку с перекошенным от своего превосходства лицом. Его они видели впервые.

– Шо тоби треба? – ответил Вовка.

– Я зараз покажу, що мени треба, – он нагнулся, схватил камень и бросил его в их сторону. Камень пролетел мимо, но реагировать на лысого надо или он тоже сядет на шею. Вовка пошел навстречу пацану, и тут Катька даже охнула от неожиданности. Со всего размаха ее брат кулаком въехал по самодовольной роже, да так профессионально, красиво, по-боксерски, как показалось Катьке, что какое-то мягкое тепло разлилось по ее груди почему-то от гордости за себя сначала, ну а потом уже за Вовку и уже дальше за всех их вместе взятых. Вот вам!

Мальчишку перекосило, он громко заревел и заорал что есть мочи, кого-то призывая. Дети побежали дальше, ух, и жарко, а ведь бассейн уже рядом – через дорогу, как призывно журчит водопадик…

– А, ну стой, кацапня! – из-за горки выходила вся пацанская вражеская братва во главе с самым «кровожадным» – Михелем. И пошли они – Вовка, Катька и Валька с одной стороны и свора грязных босоногих и грозных местных мальчишек с другой. Подошли почти вплотную, стиснув зубы, но бежать уже не хотелось.

– Ну, шо, вот вы и попалысь! Зараз мы вас тут и похоронемо! – сказал Михель, смачно сплюнув в сторону, – шо б вы зналы, як обижать мого брата.

– Кишка тонка, – ответил Вовка, становясь в стойку. Катька встала рядом:

– Пусть вас больше, но в обиду мы себя больше не дадим.

Все клокотало у нее от гнева и решимости. Их вид был настолько подтверждающим слова, что пацаны замешкались, с таким отпором они встретились впервые. Но в том, что драться надо, сомнений уже не было.

– Шо ссышь, Михель? Давай одын на одын, и тоды подывымося, что ты стоишь без цых подпевал, – предложил Вовка. Михеля это оскорбило – эти слова были пусковым моментом для драки. Сцепились сразу все, ничего было не понять, кто кого и как. Вовка отражал сразу несколько человек, толстая Катька отдирала от себя озверевших пацанов, разбрасывая их вокруг. Они, оказывается, не такие уж сильные, успевала в уме анализировать противника Катька. В ход шли и кулаки, и локти, и коленки. Слабые уже устали и передыхали тут же рядом. Валька стояла в стороне и ревела. Катька заметила дерущихся Вовку и Валерку Михеля, но к ним ее не пускали кулаки и подножки других мальчишек.

– А, ну, шо тут робытся? – услышали они грозный мужской крик. Рядом с ними остановились проезжающие мимо на велосипедах рабочие.

– Хиба игр нема? Шо вы не подэлылы? Ото ж цеж диты, а як разбойныки. А ну, прекратыть. Живо по домам, а то зараз к батькам поидэмо.

Дети, тяжело дыша, прекратили драться. В то далекое время взрослых принято было слушать и повиноваться им.

– Ще зустрынемося! – грозился уставший Михель, – це не кинец, так лэгко не вдасться уйты.

– Подывымося, – вторил ему Вовка, презрительно сплевывая в его сторону, – ще попадэшься на узкой дорожке одын, сквитаемося.

– Що не расходытесь?– не унимались рабочие,– чи глухи, шо вам сказано?

Дети медленно развернулись и поплелись в разные стороны, оглядываясь друг на друга и на ходу осматривая разорванную и грязную одежду, синяки на руках и ногах, кровоподтеки на лице друг у друга. Как показаться бабушке в таком виде, Вовку и Катьку не волновало, они твердо знали, что никаких истерик у нее не будет.

– Подралысь, та и хай. Треба вмить себя защитыть, а то що з тебе дальше буде? – говорила грозная и справедливая Федора своим малолетним внукам и гордилась, что они приобретают при ней ее нерушимый и неподкупный характер.

V

Катьку ни на один день не отпускала тяга к врачеванию. Она организовала госпиталь на горище, по-русски – чердак, в бабушкином сарае. Там оборудованы доски под две койки, так как «раненых» всегда было одинаковое количество – Вовка и соседская Валька. Лежать в госпитале они целый день категорически отказались, поэтому «врачу» – Катьке – приходилось обходиться только процедурами, с настойчивыми просьбами и пинками, заставляя измученных лечением «раненых» подниматься наверх. Это продолжалось каждое лето, но недолго. Вовка и Валька в воинственной позе отказывались подчиняться Катьке и придумывали новые игры. Тогда Катя искала в бабушкиных школьных книгах по биологии страницы, где рассказывалось об анатомии животных. Ей было интересно расположение внутренних органов, и девочка с раннего возраста уже имела представление, с какой стороны тела находится печень, сердце, почки и так далее. Как-то раз Катька сама подтвердила свои нетвердые знания на практике. Она нашла дохлую мышь и захотела посмотреть, что у нее внутри. Мышка оказалась не маленьких размеров, чем еще больше заинтересовала любопытную Катю – будет все лучше видно! Она приволокла ее на кухню, положила на обеденный стол и стала искать нож для вскрытия, за что получила затрещину от вовремя подошедшей бабы Федоры.

– За несоблюдение правил гигиены и стерилизации,– объяснила бабушка.

Катька схватила мышь и рванула в сад. Там нашла ржавый гвоздь и, стараясь, ну очень аккуратно, вскрыла дохлятину от шеи до хвоста. Развернула кожицу и увидела потрясающую картину – все было на своем месте, сложено, как в книжке, ровненько, как показалось Катьке, даже красиво. Большее место занимает кишечник и рядом к нему прилегают, не оставляя свободного места, даже узкой щелочки, желудок, большая печень и сердце. Она трогала пальчиком органы и радовалась тому, что мышке не больно и что она – мышка не зря прожила свою коротенькую жизнь, а послужила «науке», как думала тогда маленькая врачиха. И не просто послужила, а теперь и уже навсегда, наполнялась уверенностью Катька, определила ее профессию в медицине. Катя даже закрыла глаза от счастья и осознания того, что вот ее смысл жизни – она будет только хирургом. И было бы здорово, если бы она умела делать самые сложные операции. А самые сложные, складывалось в Катькиной голове, это операции на сердце и сосудах, а еще на легких, не унималась нахлынувшая фантазия. Так, значит, решено – она будет кардиохирургом. Катька откинулась на траву, смотрела в небо и мечтала о том, сколько же пользы она принесет людям, если у нее все получится! Она представляла себя в белых одеждах, с марлевой маской на лице, склонившейся над операционным столом. Рядом с ней еще другие врачи и медсестры. Операция длится несколько часов, Катька борется за жизнь пациента и выходит победителем – ну, все как в том фильме про врачей, который она смотрела зимой, и сладко-сладко заныло в груди. Сбудется ли все то, о чем мечтается?

***

– Ка-а-атэ-э-эры-ы-ыно-о! – грозный голос бабушки не предвещал ничего хорошего, – А, ну, йды сюды.

Катька вскочила, как ошпаренная, и молнией метнулась на Федорин зов. Непослушание в их семье каралось сурово.

– Ты ничого не чуешь? – начала издалека бабушка. И повела ее к кроличьей клетке, на которой уже второй день жарился на солнце найденный Катькой мертвый уж. Она нашла его вчера, облепленного муравьями, уже дохлого. Уж был размером около метра, и Валька с Вовкой отошли в сторону, увидя это зрелище. Восторгам Катьки не было конца, она схватила змею, очистила ее одним движением от муравьев и лихо как воротник набросила ее себе на шею, чем повергла в ужас детвору. Радостная Катька, увидев испуганные глаза брата и подруги, решила на этом не останавливаться. Она взяла голову ужа и начала тыкать ее в перекошенное от страха Валькино лицо. Вовка и Валька стали улепетывать от маленькой садистки, Катька за ними. «Игра» продолжалась не долго, скоро ей стало скучно одной с дохлой змеей. Одним взмахом ненужный уж полетел на ближайшую кроличью клетку, а юная садистка пошла мириться и извиняться перед своими друзьями. Новая игра захватила их, и уже никто не помнил ни про змею, ни про то, куда она делась. А из Катькиной головы вообще вылетела информация о том, что органические тела в мертвом состоянии разлагаются и еще при этом извергают такой, мягко сказать, неприятный запах, что даже начинает тошнить от отвращения. Первой начала испытывать дискомфорт бабушка, она понимала, что что-то не так, но что именно, долго понять не могла. Запах по двору распространялся постепенно, заполняя сначала задний двор и проникая на бабушкину рабочую территорию. Федоре пришлось отложить все дела и заняться выяснением причины, появившейся вони в ее цветущем дворе. Справиться самостоятельно она не смогла и позвала на помощь Вовку. Мальчику даже напрягаться не пришлось, чтобы вспомнить про вчерашний день и предположить откуда эта вонь. Осталось малое – вычислить где во дворе скрывается занятая собой и своими делами Катька, чтобы вывести ее на чистую воду.

– Ну, так, шо? – повторила вопрос бабушка, – хиба тоби не воняе?

– Ще як воняе, – выдавила из себя Катька, задумываясь о том, как бы избежать участия в ликвидации со двора зловонно пахнущей и уже не привлекающей ее змеи. Но об участии даже речи не шло, она должна была сделать все сама, без посторонней помощи.

– Зараз ты ее визьмешь и вместе з нею на вси чотыре стороны, геть с двора, да подальше, – рявкнула Федора. Катька с брезгливостью завернула ужа в бумагу и потащила его в ров хоронить. И так как это было не последнее дохлое животное на территории двора, она быстро вернулась к своей мыши, и похороны продолжились дальше.

***