Исключение из правил

– Голованова, – тяжело, почти по слогам, произнес директор. – Не борзей, ладно? Ты и так пользуешься огромными привилегиями. Хочешь, чтобы я тебе устроил жизнь, которая по распорядку положена?

– Нет!

– Тогда иди. Тебе оставили ужин.

Директор снова уткнулся в бумаги.

– Вы нас специально отправляете? Чтобы не мешали проверке? – не удержалась Настя.

Директор медленно поднял голову и посмотрел на воспитанницу в упор. Настя струхнула: кажется, она перегнула палку. Но Дмитрий Петрович не заругался и не придумал никакого наказания. Сказал:

– Кыш.

Настя молча выскочила за дверь.

В холле разговаривали педагоги – грузная Екатерина Васильевна и молоденькая Светлана Андреевна. Екатерина Васильевна была в детдоме давно, она пришла еще «при Марье». А Светлана Андреевна, или Светочка, как ее называли за глаза, появилась после Нового года и работала музыкальным руководителем. Ходили такие слухи, что она просилась «на семью». Настя мечтала, что Светочку возьмут к ним, вместо старенькой Нины Абрамовны, которую все равно никто не слушался. Насте казалось, что они нашли бы общий язык. Большинство воспитателей походили на директорский сейф – массивные, устойчивые, умеющие рявкнуть так, что подчинялись даже старшие парни. А Светочка была тонкая и воздушная, она не двигалась, а колыхалась, как березка под ветром.

Екатерина Васильевна негромко гудела:

– Они с ума сводят просто! Приезжает санэпидемстанция, говорит: по задней лестнице детям ходить нельзя, дверь должна быть заперта. Мы закрыли. За ними приезжает пожарная инспекция, говорит: задняя лестница – запасной выход, должна быть открыта. Почему не соблюдаете правила безопасности? Штраф!

– Ох, прямо сразу штраф? – Светлана Андреевна прижала к щекам тонкие пальцы.

– Да, потопали к директору, бумагами машут… Но это еще не всё. После них опять СЭС приезжает и снова к двери. Почему, мол, открыли? Мы им: так пожарные велели… Они: ничего не знаем, штраф вам за несоблюдение норм. Хоть дежурного ставь к этой двери и то закрывай, то открывай, смотря откуда проверка приедет. А по поводу мягких игрушек в спальнях…

Тут Катерина увидела Настю и загудела в полный голос:

– Анастасия! Быстро в столовую! Тебя ужин ждет!

– Почему так рано? – Настя могла не смотреть на большие круглые часы на стене. Она и так знала: до ужина еще почти час.

– По кочану! Из-за поездки вашей передвинули. Давай живо, тебя одну ждем. Так бы уже полчаса назад уехали!

Настя пожала плечами, но больше ничего не сказала. Пересекла по диагонали большой холл с кожаными диванчиками и цветами в кадках.

Екатерина Васильевна крикнула ей вслед:

– И шапку сними!

Настя молча сняла шапку, засунула ее за пояс джинсов. Мотнула головой, чтобы расправились волосы, и вошла в обширную столовую.

Еще недавно большинство стульев подняли на столы ножками вверх – так удобнее делать уборку. Для четверых оставшихся воспитанников использовали закуток недалеко от раздачи. А сейчас все стулья выстроились как положено, на блестящем полу. Столы сверкали, на них красовались маленькие букетики цветов в высоких стаканах. Кто-то даже догадался под стаканы подложить бумажные салфетки. Ну и показуха! На одном из столов красиво расположились тарелки и стаканы.

Сок и четыре печенья – это полдник. Макароны, котлета, салат из огурцов и помидоров, компот, два куска хлеба – ужин. Салат сегодня положили не в тарелку к макаронам, а в отдельный красивый салатник. Надо же. И вилка не алюминиевая и гнутая, а новая, стальная.

Из чувства справедливости Настя сдвинула макароны и выгрузила рядом с ними салат. Ела и думала: хорошая штука – проверка. Вот и макароны не разварились в кашу, а лежат в тарелке, как на картинке. И котлета толстая, крепкая. Помидоры в салате порезаны аккуратными дольками. Видимо, комиссия здесь обедала.

Ужин, конечно, давно остыл, но к этому в детдоме быстро привыкаешь. Поев, Настя выдернула из-под стакана с букетиком салфетку и завернула в нее печенье. Воспитатели ругались и запрещали выносить еду из столовой, но многие все равно выносили. Вечером, когда грустно, хорошо пожевать даже просто хлеба. А тем более печенье…

Настя поднялась на второй этаж, в свою комнату. Вернее, в комнату девочек «четыре-два». Четвертая «семья», вторая комната. В ней они жили вчетвером: младшие – Вера и Наташка и старшие – Настя с Маринкой. Маринке исполнилось шестнадцать, и она попала в санаторий. Мелких еще долго будут возить в лагерь…

Пустая комната казалась очень большой. И весь детдом казался просторным и гулким. Без орущей и снующей туда-сюда толпы он стал даже уютным. Жалко, что нужно уезжать. Скоро старшие вернутся из санатория, потом закончится смена у малышей – и прощай, тишина…

Школьная сумка лежала на нижней полке тумбочки. Тому, у кого мало вещей, не нужно много времени на сборы. Уложив необходимое, Настя свернула куртку, пристроила в карман печенье и, взяв зарядное, вспомнила про плеер. Если будут приставать с глупыми заданиями, всегда можно уйти в сторону и заткнуть уши. Пару минут она размышляла, брать ли с собой дневник, и решила оставить. Здесь его точно никто не найдет, а в лагере неизвестно еще, что за порядки. Вдруг вещи проверяют или любопытные соседки попадутся. Нет уж, лучше не рисковать. В этом дневнике – вся ее жизнь за последний год.

И Тоха.

В дверь постучали.

– Да! – громко сказала Настя.

Вошла Светлана Андреевна.

– Ты готова?

– Готова.

– Купальник взяла?

– Зачем? На улице дубак.

– Говорят, там бассейн с горками, как в аквапарке. Любишь?

Можно подумать, у нее была возможность любить или не любить аквапарки. Когда она там была? Кажется, один раз, еще… в прошлой жизни.

Ничего не сказав, Настя отыскала купальник, убрала в сумку. Огляделась: не осталось ли на виду чего-то лишнего? Это тоже старая привычка. Здесь соседкам не придет в голову схватить ее белье и бегать с ним по комнате. Младшие девчонки не станут воровать конфеты, особенно если не бросать сладкое на тумбочке или кровати. И дневник можно просто положить в стопку футболок, и никто не проявит к нему интереса. Хорошие здесь правила, даже вон в дверь стучат. И не только воспитатели. Директор на линейке сказал: кто стучать не будет, спонсорских подарков на праздники не получит. Только обязательный муниципальный пакетик с дешевыми карамельками. Вот все и стучат, включая мальчишек. Дураков нет.

Комната выглядела так, что ей не страшна никакая проверка. Настя взяла сумку и зашагала к выходу. Воспитательница легко догнала ее и пристроилась рядом.

Обычно Светочка приходила на работу в длинных струящихся платьях. А сейчас она одета по-походному: черные джинсы, кроссовки и рубашка цвета хаки. Такая одежда преобразила воздушную музыкантшу, сделала ее упругой и гибкой, как согнутый лук. Настя почувствовала себя рядом с ней гоблином. Ну что ж, гоблин так гоблин. Она вытащила из-под свитера шапку, натянула почти до глаз и хмуро поинтересовалась:

– Вы нас до лагеря провожаете? А потом приедете и заберете?

Светочка мечтательно отозвалась:

– Нет, я останусь с вами. Это какой-то особенный лагерь, я не очень поняла программу. У них все смены по два дня, какие-то мероприятия под присмотром родителей.

– Там дети с родителями вместе? – удивилась Настя.

– Похоже, да. Или с лицами, их заменяющими.

– А почему с нами Екатерина Васильевна не поехала? Или кто-то с других «семей»?

Светочка замялась. Нерешительно ответила:

– Они не могут. По семейным обстоятельствам.

Настя усмехнулась. Как-то она слышала, как в интернате одна воспитательница говорила другой: «Надо больно мне сопровождающей ехать. Сказала, что муж не пустил, да и всё. Пусть молодые катаются». Видимо, и здесь так. Но Светочка, похоже, совсем не расстроена поездкой. В холле на первом этаже она подхватила большую спортивную сумку и весело сказала: