Поединок с мечтой

Мася замотал головой. Но Чини уже развернула конфету, после чего засунула мальчику в рот.

Когда она вернулась, он сосредоточенно сосал чупа-чупс.

Чини сбила замок. Открыла клетку. Мася выбрался из нее и тут же бросился на шею своей спасительнице. Он несколько раз обмочился и обкакался, пока находился в амбаре. Чини переодела его в вещи сына. Сунула ему зайца и робота. Собралась уводить… Как услышала тяжелые шаги.

Уже стемнело, но луна не показалась, и Чини не смогла рассмотреть человека, подошедшего к амбару. Она поднесла ко рту вытянутый указательный палец, призывая Масю к молчанию. Но он спасал Землю, и это было лишним.

Вдруг… Вспышка.

Чини припала к щели между досками. И увидела горящий факел. Он летел на нее. Чудом сдержав крик, женщина отпрянула. Света стало больше. Огонь разрастался. Он охватил пожухшую траву, росшую за амбаром, затем перелез на стены. Чини понимала, что, если ничего не предпримет, они с Масей сгорят. Она схватила мальчика и бросилась к лазу. Но он вырвался. Вновь забрался в клетку. Чини решила, что он от шока совсем перестал соображать, но ребенок просто забыл свою игрушку – пистолет. С которым тотчас вернулся. И продолжил спасать мир. А заодно и себя – для чего шустро пополз рядом с Чини.

Женщина и ребенок смогли выбраться из горящего здания. И сползти с откоса.

– Чини, все! – закричал Мася, вытащив изо рта палочку.

– Умница, малыш, – переводя дыхание, улыбнулась Чини.

Огонь разрастался. Его всполохи освещали берег. Чини силилась рассмотреть того, кто устроил поджог, но не могла – мешало пламя. Тут до нее дошло, что сама она как на ладони. Сверху видно лучше, и если поджигатель заметит ее, а главное, Масю, то все напрасно… Его добьют. А заодно и ее.

– Солнышко, нам нужно уходить отсюда, – зашептала Чини, схватив ребенка в охапку.

– Домой?

– Нет, не домой.

– Но почему?

– Те нехорошие люди, что заперли тебя в амбаре, могут быть там. – Чини знала, что мальчик пропал, гуляя по территории усадьбы. Значит, кто-то из приближенных к семье был соучастником преступления. К тому же собачья клетка как две капли воды похожа на ту, в которой возили к ветеринару Герцога. Его так и не вылечили, пес скончался, а переноска перекочевала в кладовую. – Хочешь прокатиться на автобусе?

Мальчик радостно закивал. Его всегда возили на автомобиле представительского класса, а он хотел на бензовоз и в автобус. А как его завораживала мусорка…

У Чини было мало времени на раздумье. Решение нужно было принимать в мгновение. До усадьбы далеко, и путь небезопасен, до остановки десять минут. Если идти вдоль реки, их никто не заметит. У Чини есть деньги, они доедут до города, там сразу отправятся в милицию. В деревне, конечно, есть участковый, но он беспробудно пьет и вообще человек ненадежный.

Тогда она еще не понимала, что собирается сделать…

Осознала лишь тогда, когда в городе уже отправилась не в милицию, а на той же автостанции, до которой добралась, пересела на автобус до Москвы. А через семь часов в поезд, следующий до Душанбе, при этом купив билет не в кассе – их там просто-напросто не было, – а у какого-то спекулянта.

Аллах отнял у Чини Саида, но взамен дал Масю.

Чини спасла его, а он спасет Чини.

Она поклялась себе, что больше не впустит в свою жизнь, а значит, и в лоно, мужчину. Значит, у нее больше не будет детей. Она посвятит себя Максимилиану. Да, Чини не даст ему того, что смог бы дать Иван Глинка… Но с другой стороны, она уже сделала больше, чем он, – сохранила ему жизнь. Имея целую толпу охранников, Иван не уберег своего беззащитного маленького Масю от беды. Так где вероятность, что сможет сделать это впоследствии? Разве что поместит его в клетку, пусть не собачью, а золотую…

С Чини Максимилиану будет лучше и безопаснее!

Убедив себя в этом, она забралась на подножку поезда и отправилась в свою новую-старую жизнь.

* * *

В родном доме Чини не были рады. Но, естественно, приняли. Выделили для них с Масей отдельную комнату, для чего пришлось потесниться. Замуж вышли только две из сестер. Барфи, у которой сорвалась свадьба, и Зеда, самая младшая, остались при родителях. И если первая гордилась тем, что хранит верность жениху, который от нее отказался, и несла свою девственность как знамя, то вторая, косоглазая и заикающаяся, давно с ней рассталась, надеясь хотя бы удовольствие от мужчин получить. На супружество не рассчитывала, но от секса не отказывалась. Бывало, сбегала из дома, чтобы провести часок-другой с кем-то из парней. Возвращалась довольная. Барфи тут же доносила на нее матери, и та била ее, но Зеде все было нипочем.

Единственный сын Юсупа тоже не стал папиной отрадой. Был ленивым, инертным. Ни работать, ни учиться не желал. А вот вкусно покушать – да. Поэтому разъелся до ста двадцати килограммов.

Юсуп тащил на себе троих детей, а тут еще одна доченька нагрянула. Да не одна, с ребенком. Бесспорно, он был рад тому, что она жива-здорова, но два лишних рта – это много.

– Другие в Россию за длинным рублем ездят, – вслух рассуждала Барфи, желая, чтоб ее услышала Чини. – А наша сестренка мало того без гроша вернулась, так еще без золота и одежды. А мы читали ее письма и помним, как она хвалилась своей сытой жизнью.

Пока дело касалось ее, Чини помалкивала. Все, сказанное Барфи, было правдой. Вместо того чтобы помочь семье, она ее объедает. Но когда сестра начала цепляться к Масе, все изменилось. Как-то Чини услышала следующее:

– Мама, ты все еще веришь ей? Думаешь, от мужа родила? Да ты посмотри на этого мальчишку. Метис он.

– Вроде на Искандера похож, – отвечала мама. – Хотя я плохо его помню.

– Нет, он хоть и черненький, но не наш. Языка не знает, пипирка необрезанная и имени своего не признает. Не хочет быть Саидом. Масей себя называет. Нагуляла Чини его. За это ее муж и выгнал. А теперь мы ее ублюдка кормим…

Тут Чини и сорвалась. Выскочила из-за угла и отхлестала сестру по губам. Потом взяла Масю, который играл с роботом и пистолетом, на руки и ушла.

В никуда…

Денег не было. Продать – нечего. Разве что кольцо обручальное да крестик Маси, но много ли за это дадут? Но оказалось, вполне прилично. В кольце бриллиант, а крестик, как выяснилось, не из серебра был изготовлен, а из платины. Уехали в город, где Чини училась. Там остались знакомые.

…Неприкаянными Чини и Саид Гарифовы оставались до тех пор, пока не пришло известие о смерти Искандера. Чини связь с отцом не теряла, и он сообщил дочке о том, что ей осталось наследство от него. Зная мужа, она не ждала несметных сокровищ. Не ошиблась. Ей досталась комната в коммунальной квартире, правда столичной, машина и те личные вещи, что не растащили. Все продав, Чини смогла купить часть дома в Навабаде. Там Мася-Саид пошел в школу, и его первой учительницей стала мама.

Они жили у черты бедности, но не перешагивали через нее. Как мог, помогал Юсуф. Приносил баранины, что-то чинил в доме, садик во внутреннем дворике обихаживал, потому что дочь с внуком не знали, как это делать. Чини оставалась его любимицей. И Саид ему нравился больше остальных внуков. Хотя он был согласным со старшей дочкой – не Искандер его отец. Но вопросов Чини Юсуф не задавал. Принимал ее версию.

Дед скончался на глазах Саида. Они вместе ковырялись в земле, смеялись над чем-то… И тут Юсуф замолчал. Потом схватился за сердце и упал лицом вниз. Инфаркт миокарда. Мгновенная смерть.

Его дочери так не повезло…

Чини занемогла после похорон. Но взяла себя в руки и сделала вид, что у нее все хорошо. Несколько лет Чини строила из себя здоровую. Когда стало невыносимо, пошла на обследование. Сказали, нужна операция по замене сердечного клапана. Бесплатно такие не делают, а денег взять негде.

Чини пришлось уйти с работы, а Саиду бросить институт. Он поступил в него играючи. На бюджетное отделение престижного лингвистического факультета. И не сомневался, что восстановится так же легко, когда закончатся семейные неприятности. Он не знал всей правды и думал, что Чини скоро поправится. Но она угасала…

Понимая, что осталось недолго, она и раскрылась Саиду.

Рассказала все, без утайки. В мельчайших подробностях.

– Ты прости меня, сынок, за то, что поломала твою жизнь, – прошептала она, закончив исповедь. – Ты мог бы сейчас жить как принц…

– Ты спасла меня, – твердо сказал Саид.

– Да, но не вернула родителям. Обрекла на страдания и их, и тебя…

– Я счастлив быть твоим сыном.

– Тебя же били, я знаю. Обзывали ублюдком – моя старшая сестра не заткнула свой поганый рот даже после того, как я отхлестала ее по губам. Ты такой же, как я, скрытный. Поэтому не жаловался, но я видела раны на твоем теле. Тебе так нелегко пришлось…

– Что нас не убивает – делает сильнее. Фридрих Ницше. Благодаря тебе я знаю, кто это… – Саид ревел, как маленький ребенок. Когда его обзывали ублюдком и закидывали камнями, он только орал от боли и бессилия, но не плакал. – И вся моя жизнь… Я живу только благодаря тебе.