Найди меня под облаками

– Ему двенадцать, – улыбнулась она. – А мне тридцать.

К их столику вернулся официант, но уже с подносом. На нем два коктейля в пузатых бокалах с зонтиками, кофе и вода.

Иван с Татьяной чокнулись и выпили за знакомство.

– Как купальник? Не развалился после первого заплыва?

– Цел, – улыбнулась она. Коктейль оказался очень вкусным, алкоголь в нем не чувствовался, поэтому Таня зараз выпила половину стакана. – У тебя тут квартира?

– В аренде. Думаю, купить недвижимость в Турции, но пока не определился с городом.

– Между какими выбор?

– Алания, Бодрум и Стамбул. – Он метнул взгляд в сторону кухни. Проголодался, бедняга. Такие богатыри, как он, поесть любят. – Ты бы на каком городе остановилась?

– Я в Турции впервые, и даже Аланию еще не видела. Разве что с балкона.

– Это надо исправить.

– Точно.

– Поднимемся завтра на крепость?

– Мне бы очень хотелось. Как я поняла, до нее на фуникулере добираются?

– В том числе. Высоты не боишься?

Она ответила отрицательно. Замкнутые пространства ее пугали. Пещеры особенно. А высота манила. Когда Таня с бывшим мужем отдыхала в Дубае, то на смотровую площадку Бурдж-Халифа поднималась трижды. А это полкилометра над землей.

Ване принесли рыбу. К ней в качестве комплимента от заведения оливки, овощи, какие-то соусы. Но главное – только что испеченный хлеб. Он походил на надувную подушку. Был положен на деревянную доску, а пах просто фантастически.

– Это экмек, – сообщил Иван и воткнул в «подушку» вилку. Воздух тут же вышел из нее. – Тесто пресное, потому что остальная пища приправлена множеством специй. Например, вот эта закуска, – он зачерпнул массу, похожую на аджику, – называется эзме. Попробуй ее с экмеком.

Таня так и сделала.

– Вкусно, – сказала она, прожевав. И только тут заметила, что им принесли еще по коктейлю.

Правила одного бокала Татьяна придерживалась на протяжении всей сознательной жизни. Могла взять второй, но лишь пригубить его. Она ни разу не напивалась. Но, может, пришло время, когда стоит сделать это? Нет, не надраться, а хорошенько накатить, чтобы захмелеть и натворить глупостей…

– Что, слишком остро? – услышала она голос Ивана.

– Нет, нормально. А что?

– Ты покраснела.

– От срамных мыслей, – могла бы просветить его Таня. В своем воображении она уже обжималась с Ваней под раскидистой пальмой. Он очень ее привлекал. Большой, бородатый, белозубый, Иван олицетворял мужественность.

– Захмелела? – Пришлось кивнуть. – А мне надо этих коктейлей цистерну выпить, чтоб хоть какого-то эффекта добиться. Организм к алкоголю стоек, поэтому я ни разу не был пьян в дрова, и после гулянок друзей по домам растаскиваю.

– Они алкаши?

– Нет, обычные мужики, которым иногда нужно выпустить пар.

Они долго еще болтали, до закрытия кафе, потом Иван пошел Таню провожать.

У крыльца отеля они простились, обменялись номерами и договорились встретиться завтра на этом же месте. Таня, перед тем как взойти на первую ступеньку, замешкалась. Ей хотелось, чтоб Иван поцеловал ее, не смачно, в засос, а легко коснувшись щеки. Они все же только познакомились, и обжиматься под пальмами и лобзаться на крыльце, это перебор! А невинный чмок вполне уместен. Но Ваня лишь сжал ее руку. Пришлось уходить с легким чувством разочарования.

Она развелась девять месяцев назад. И за это время у нее не было ни одного мужчины. Не потому, что она строила из себя недотрогу или стеснялась своей неопытности (она не изменяла мужу, а с ним они сексом занимались нечасто), просто Тане никто не нравился. Иван же произвел такое сильное впечатление, что она в свои тридцать трепетала как школьница.

Чтобы избавиться от срамных мыслей, Таня встала под холодный душ, после чего забралась в кровать и снова уснула.

* * *

Она вышла замуж в день своего восемнадцатилетия. И тому была причина – Таня ждала ребенка.

С его отцом, Виктором Мазаевым, она познакомилась, учась на первом курсе института. Только начала свой студенческий путь, немного освоилась, влилась в компанию сокурсников и отправилась с новоиспеченными подружками отмечать это дело в кафе. Завалились по незнанию в какое-то дорогое. По счету расплатиться не смогли. Их выручил Витя. Оплатил счет, после чего позвал Таню на прогулку на катере по Москве-реке. Она отказалась, но телефон спасителю оставила.

Он позвонил уже на следующий день. И повел Таню в «Макдоналдс», чтоб не смущать. Она понимала, что он старше. А он… Нет! То есть Витя не догадывался о том, что Таня малолетка. Думал, курсе на третьем учится, и ей двадцать. Ему тридцать один, но это не страшно. У них быстро закрутилось. Он умел красиво ухаживать, а она была неопытна. То, что ему досталась девственница, удивило, но на размышления не натолкнуло.

Таня забеременела после первой же проведенной вместе ночи. Второй, максимум. Они тогда на ноябрьские праздники уехали за город, и сексом занимались постоянно. В Москву Таня вернулась уже «заикренной». Так дед-хохмач беременных называл. Спустя месяц между любовниками состоялся серьезный разговор.

– Витя, я жду ребенка, – сообщила Мазаеву Таня.

– Как? Я же в тебя не… Эякулировал, – корректно заменил он слово «спускал».

– Значит, поздно вытащил, – со знанием дела парировала она. Подружки просветили. Треть прошла через это же. Но все сделали аборты, а Таня не хотела. Боялась остаться бесплодной. – Я намерена рожать.

– Не рановато?

– Уж как получилось…

– Хорошо, я поддержу твое решение, хотя, мне кажется, оно ребяческое. Ты как доучиваться собираешься?

– Да я только начала. Еще ни одной сессии не сдала.

– Как так?

– Я первокурсница, Витя! – призналась Таня. Она не обманывала его до этого, просто не говорила правды. А он и не настаивал. Витя любил поговорить о себе, а Танюшка не мешала.

– И сколько тебе лет? – сипло спросил Витя. Он боялся ответа, который получил.

– Семнадцать. – Он пусть едва слышно, но все же охнул. Таня поспешила Витю успокоить: – Но я уже через полтора месяца стану совершеннолетней, и мы поженимся… Если ты, конечно, согласен взять меня в жены.

– Конечно, да, – горячо заверил ее Виктор. Неприятностей с беременной малолеткой ему еще не хватало!

Он сделал все честь по чести: устроил романтическое предложение руки и сердца, оплатил торжество, свозил в свадебное путешествие. Виктор не любил Таню и планировал с ней развестись, но она оказалась примерной женой и отличной матерью… двойняшек! Родились мальчик и девочка, очень похожие внешне, но разные по характеру. Тане ближе была дочка Ангелина, нежная, веселая, чувствительная девочка, умеющая рисовать, танцевать, прекрасно петь. Она устраивала концерты для родителей и гостей дома уже в два с половиной года, и все говорили – артисткой станет. Брат же ее был серьезным, сосредоточенным лишь на конструкторах. Любил одиночество, потому что мама с сестрой мешали ему собирать из «Лего» замки или роботов. Мать донимала своей заботой, сестра наводила бардак. В этом дети тоже были разными. Ангелина разбрасывала вещи, вечно что-то теряла, могла забыть покормить рыбок, а Марк сам застилал кровать, складывал игрушки, следил за тем, чтоб гуппи не подохли (а их завели по просьбе Гели). Его никто не заставлял и даже не учил, мальчик сам к этому пришел. Папа хвалил сына за это, а дочку поругивал за разгильдяйство. Заодно и жену, не приучающую девочку к порядку. А Таня принимала ее такой, как есть. И любила безмерно.

Когда выяснилось, что у Ангелины некие особые способности, мать всячески ее поддерживала. Считала, их надо развивать. Виктор с Марком только фыркали и закатывали глаза. Хорошо на смех не поднимали. Детям тогда было уже по восемь, они учились в школах… Разных! Марк с уклоном в точные науки, Ангелина – в гуманитарные. Сын участвовал в математических олимпиадах, дочь в театральных постановках, концертах, выставках. В школы их возила Таня, как и на кружки. Пока ребятишки занимались, приводила в порядок дом (чужаков в нем Витя не любил, так что никаких клининговых служб), готовила, занималась обеспечением детей и мужа нужным, то есть вкалывала домохозяйкой на полную ставку, поэтому ни на учебу, ни на хоть какую-то работу, пусть и для души, времени не было. Она, конечно, старалась заниматься самообразованием, читала, смотрела документалки, осваивала английский и испанский, но ей самой казалось это недостаточным. Не дура – и только.