Он вспомнил, как Лера сконфуженно разговаривала с ним тогда, весной, при встрече в магазине. Как она была неуверенна и тиха. Видимо, Лера из тех людей, кому проще выражать свои мысли и чувства через сообщения. И если бы Ванька об этом знал, начал бы писать ей письма и записки в школе, а не напирал личным присутствием.
*
На выпускном во время танцев, любых, так оказывалось, что Лера была всегда рядом с Ванькой. И он смотрел только на неё, видел только её счастливое и воодушевлённое лицо. В тот момент совсем не было мыслей, что это всё происходит от того, что она, вероятно, надеялась в будущем его больше не встречать. Тогда же в его голове взрывался фейерверк надежды и радости, шипел и блестел, озарял всё вокруг, как искрящиеся глаза Леры.
К ночи медленные танцы стали включаться реже. Ванька боялся, что на Леру позарится кто-нибудь ещё, но нет: она танцевала с ним. Прижималась сильно, будто хотела вдавить себя в него. Говорила: «Ваня, прости». А он спрашивал: «За что?» Но Лера не отвечала, улыбалась грустно и загадочно, словно Мона Лиза.
На последнем танце Лера поцеловала его – в шею. Но этого было достаточно, чтобы в Ванькиной голове стёрлись все мысли и одновременно запустилось желание никогда не отпускать Леру.
Ванька прервал танец, смело взял её за руку и вывел из зала. Они шли тёмными лестничными пролётами наверх, по сонному школьному крылу в раздевалку, подальше от лишних ушей и глаз. И когда он остановился, повернулся к ней, заметил опять то самое выражение скованности и страха на её лице: Лера была не уверена, что хочет этого.
Однако за секунду всё поменялось. Ваньке показалось, что она прошептала себе под нос что-то вроде: «Ай, к чёрту». И сама поцеловала его, неловко приподнявшись на носочки, потому что успела снять каблуки.
Это был не первый Ванькин поцелуй. Но первый страстный и с любимой девушкой. Он чувствовал, как кровь ускоряется и дурманит, как всё его тело наполняется теплом и волнением, как начинает гореть где-то в районе сердца. И как же хотелось прижать Леру ещё ближе к себе.
Она обнимала его за талию, Ванька взял её за лицо, потом одну руку перевёл на затылок, чтобы Лера даже не подумала сбежать. И тогда он впервые услышал, как девушка в его руках застонала – а ведь он не сделал ничего такого. Стон вышел чуть слышный, глубокий и какой-то вибрирующий.
В раздевалке они провели недолго. Но за это время он успел наговорить ей, что она лучшая, хорошая, яркая, светлая, необычная и изумительная. Ванька сразу понял, что их ничего не будет связывать после этого дня. Минутная слабость выльется в приятные воспоминания, к которым Ванька будет нередко возвращаться. А Лера молчала, целовала его в шею, влажно и горячо дышала на кожу и водила по колким мурашкам мягкими пальцами.
На этом их отношения закончились.
*
В: «Как там в городе?»
Ваньке нравилось писать Лере просто так, словно они уже до этого разговаривали. Не надо никаких «привет», «как спалось». Просто пишешь, словно беседуешь сам с собой. И было в этом что-то правильное.
ЛЛ: «Вообще неплохо. Не хочешь вернуться?»
В: «Нет спасибо».
Ванька ответил быстро, поспешно, даже запятую забыл. Да и ладно.
ЛЛ: «Здесь много возможностей».
Но и много боли как физической, так и душевной.
В: «Меня возможности не так сильно привлекают, как спокойствие. А ты? Не хотела бы вернуться в посёлок?»
ЛЛ: «Нет, спасибо».
Ответила Лера со смайликом, ссылаясь к Ванькиному сообщению. Он отправил скобку, намекая, что понял шутку.
ЛЛ: «Но мне нравится приезжать отдыхать. Да и у бабушки хорошо. Так по-домашнему, привычно, уютно. Этого мне не хватает в городе».
В: «Понимаю. Посёлок оказался не настолько захолустным, как мне думалось в школьное время. Да и есть чем заняться, особенно летом: грибы, ягоды, рыбалка, рассветы и закаты, речка, шашлыки. Столько дел, только успевай развлекаться. После работы, конечно».
ЛЛ: «Рыбак и грибник? И как, много собирается?»