Тройня для босса

– Ам, эм…

Максим триумфально развернулся и зашёл в лифт, который уже пытался уехать и чуть не прищемил его дверью. Как же приятно, когда женщины теряют перед ним дар речи и не потому, что рот занят, а потому что он просто неподражаемый, великодушный и мудрый босс!

На минус первом этаже на стоянке его ждал автомобиль. Он запрыгнул на заднее сиденье.

– Володя, гони домой! У меня тройня! – а сам поперхнулся на последнем слове. Как-то гордости поубавилось, начал появляться страх.

– Да, босс, – взял под козырёк Володя и погнал.

А Максим Евгеньевич размышлял, как же это он так? Кто же его так? Другая какая-то Юленька? Была ли у него в марте или апреле другая стажёрка? Вроде бы была, но он её не того, потому что замужняя была. И в итоге очень полезная, хорошим специалистом оказалась, работать умела, умная. Повысил. По другим причинам! Заслужила.

А что тогда? Кто? Неужели это, когда он летал в Нарьян-Мар с этим, как его, Дмитрием Владиславовичем, с которым они в качалке в карты играют? Уговорил его после особенно удачной партии на экстремальный туризм с оленями. Была там одна скуластая, горячая. Кореянка из другой туристической группы.

Максим вспомнил жаркую ночь в чуме из оленьих шкур и то, как кореянка ничего не понимала по-русски, но кричала знатно. Всех местных оленей распугала.

Не может быть! Нет, ну откуда в тундре презервативы, да? Так что у него тройня корейская? Как бы поаккуратнее это узнать.

– Алло, Екатерина?

– Максим Евгеньевич! – радостная какая. Она-то что радуется?

– Там это, как там тройня?

– Они такие милые! – чуть ли не запищала она – я не могу! Я так за вас рада! Это же теперь такое счастье в доме!

– Они там, посмотрите, пожалуйста… глаза у них какие?

– Глаза? – удивилась Катя, – ой, не знаю, не видно сейчас. Они же сосут! Голубые, наверное, как у всех!

– Что сосут? – пришёл в ужас Максим.

– Как что, молоко!

– Они ещё и моё молоко выпили? Овсяное? Тунца сожрали, молоки выпили? По миру меня пустить вздумали?

– Да нет же, вы что! Материнское!

Максим открыл рот и закрыл обратно, это что там у него дома за сеанс естественного грудного вскармливания на троих сразу? Ничего себе! Всплыла другая мысль.

– Как вы сказали, голубые глаза?

– Ну да! Голубые! Такие лапочки! Загляденье!

Максим сначала выдохнул, голубые – значит не кореянка, она кареглазая была. А кто голубые? Голубые, голубые… Не может быть!

Неужто жена Петра Семёновича, с которым они в сауну ходили? То-то она всё ему глазки строила, он же один был, а Пётр выпить мастак. Голубоглазая она как раз была с таким аппетитным бампером, которым так и крутила перед его лицом. То одно уронит, то другое. Но он же вроде не стал. Пётр – его компаньон. Или стал? Что-то хреново помнил он тот вечер. Угорел в сауне, наверное. А она что, воспользовалась?

Так как же это? Пётр же его компаньон! Он же его за такое по старой дружбе и памяти в лесополосу вывезет и заставит рыть себе могилу тем самым тунцом, которым он в его жену тыкал!

Вот он влип! А зачем же она к нему домой припёрлась? Не могла сказать, что это от Петра тройня? Он всё равно лысый и старый, в смысле старой закалки, мужественный и надёжный. Хотя, если он настолько надёжный, что давно её не катал на тунце, тогда карьера Максима прервётся внезапно и трагично, как его не уговаривай. И бизнес пойдёт под хвост тому самому коту, которого у него дома кормила Катюша.

Откуда она кота-то взяла? Не было у него никакого кота. Перетрудилась Катенька, не ценил он её. Если сейчас его дома ждёт не только тройня со счастливой мамашей, приверженицей грудного кормления при людях, но и её муж, то и Катенькина карьера закончится быстро и трагично. В том смысле, что она останется без работы, потому что её любимого босса, которому она носочки зашивала, кофе и таблеточки носила, массаж больной спины делала, больше не будет.

А если её к себе Пётр Семёнович заберёт? Его Катеньку? Его нежную, заботливую и наивную, как новорождённая чебурашка, Катеньку? Как же она там у него будет? Он же старой закалки! И за жопушку её красивую взять может и на стол завалить за холодный кофе. Хотя нет, если он с тунцом не дружит, отчего его жена затроилась от Максима, то он и к Катеньке не будет подкатывать. Типа ему уже и не надо. Да?

Максим заёрзал. Почему ему становилось тошно от этой мысли, и недружба Петра Семёновича с любым рыбным продуктом на его выбор, не становилась утешением.

Ох, Катенька, знала бы ты, чему ты радуешься! Бедная милая секретаршечка в узкой юбочке и большими глазками! Как он мог такое допустить? Как же это не по-мужски, оставить это милейшее и невиннейшее создание в лапах этого старого бандюгана… то есть надёжного и мужественного партнёра по бизнесу с кристальной репутацией и большими связями. Он же, по сути, предаёт её доверие и надежду на то, что любимый босс защитит и спасёт от любых невзгод! И зарплату тринадцатую вовремя даст и новые канцтовары закажет, да что там канцтовары – кресло с эргономической поддержкой на рабочее место, чтобы её стройная спинка не уставала пахать на него бессовестного!

Максим закусил ноготь на большом пальце. Нет! Он должен спасти Катеньку от этого ужасного человека! А потом и с тройней разобраться! И вообще, пусть сначала генетический тест принесёт, может это не от него, а от другого такого же красивого и неотразимого партнёра по бизнесу, с которым они в апреле ходили в сауну. Хотя… там у него одни старперы в друзьях. Его бывшие сока… сокомпаньоны по заседаниям.

Надо что-то делать!

Тройня – это катастрофа! Но Катенька? Как он мог бросить Катеньку в беде?

Машина свернула с дороги к его дому, и пока открываются автоматические ворота, Максим продумывал план, с какой стороны войти в дом незаметно, стоит ли в гараже лопата? А что? Отличное и очень холодное оружие, потому что хранится в не отапливаемом гараже, можно и насмерть к ней примёрзнуть!

Катеньку в зубы и заграницу! Начнёт новый бизнес! И девушку спасёт! Ну и Пётр не найдёт их, если хорошо спрятаться. Притвориться, например, женатой парой, держаться всё время за ручки, обнимать её стройненькую такую, сладенькую…

– Приехали, босс!

Максим чуть не подскочил, нельзя же так резко прерывать судьбоносные раздумья и грандиозные планы. В гараже лопаты не оказалось. Но перед домом не стояло знакомого до нервного тика Гелендвагена Петра Семёновича. Может, он ещё не подъехал? Или ждут в засаде? Может, решил не марать руки лично и послал своих подручных?

Максим вышел из машины и мужественно направился к входной двери, хрустя снегом под начищенными, но ужасно скользкими ботинками. Ничто не предвещало беды. В смысле было тихо. Но тут раздался громкий визг Катеньки!

Максим чуть не вынес дверь с петель. Опоздал? Они её поймали и пытают с одним вопросом, где её непутёвый босс, который слишком хорошо дружит со своим тунцом и без конца всем его показывает! Не уберёг!

– Катенька! – он ворвался в комнату в позе Джеки Чана из какой-то серии этих древних одинаковых кунфу-фильмов.

– Ааа! – Завизжала Катенька, сидящая на полу, – меня сейчас разорвёт просто, Максим Евгеньевич!

– Они что?! – открыл в ужасе рот Максим, – они тебя заминировали? Обмотали проводами, чтобы подорвать, как только я войду?

Катя вытаращила глаза.

– Кто?

– Подручные Петра Семёновича! – Максим с болью в сердце, но очень осторожно сделал два шага вперед, боясь разглядеть на тонкой и милой взору талии страшные ремни, провода и лампочки бомбы, которой сейчас подорвут их обоих, и соединятся они в последний миг, обращаясь в пыль, взявшись за руки!

– Этот, с которым вы в сауну ходили? А потом вас Володя без чувств домой привёз?

– Он. Падла! Скажи, что он тебя не тронул! А где его эта? С тройней?

Екатерина, которая смотрела на него как на умалишённого, вдруг радостно подскочила с пола, чем ещё сильней напугала. Но взрыва не последовало.

– Вот они! Смотрите! Какая прелесть я сейчас просто взорвусь!

Она потянула его за руку, а он, держа в своих её тонкие нежные пальчики, успел пробежаться внутренним взором по их совместному прошлому и упущенных шансах. Не целованные губы эти, не ласканные булочки, не облизанные сисечки, как же так-то? Взорвутся сейчас оба и…