Разграбленный город

1940ой сменил 1939ый, однако предвоенная ситуация в Бухаресте не стала понятнее. С каждым днём хаос набирает обороты, и оставаться в Румынии понаехавшим обладателям паспортов UK становится всё менее безопасно. Раззадоренные молодчики из «Железной гвардии» готовы свергнуть короля, отмутузить иностранцев и присоединиться к Гитлеру, что бы ни твердил им голос разума. Еда пропадает с полок магазинов и прилавков рынков, въездные визы становятся обыденностью, а на чердаке у Принглов селится дезертир Саша Дракер, как будто мало им Яки в гостевой комнате.Пузырь, в котором герои «Балканской трилогии» предстали перед читателем в «Величайшем благе», в «Разграбленном городе» предсказуемо с грохотом лопнул. Одних хлопок оглушил и парализовал, других привёл в чувства и заставил действовать. Для Гарриет Прингл, которую теперь уже без всяких оговорок можно назвать главной героиней романа, он стал тем, что помогло трезво взглянуть не только на приятельство с представителями европейской интеллигенции, но и собственного мужа. То, что могло сплотить и заставить крепче держаться за образы из старой, благополучной и сытой жизни, в случае Принглов взрывной волной отбросило их и друг от друга, образовав даже не дистанцию, а целую пропасть.Не меньшие изменения происходят и с ещё одним важным героем романа – Румынией. Европейский центр дешёвых застолий, в котором в кого ни плюнь – попадёшь не то в графа, не то в барона, окончательно теряет остатки шика и лоска. В ресторанах ещё играют оркестры, а среди местных жителей даже находятся те, что тратят леи не на крупы и консервы, а меха и кожаную обувь, но это и есть тот самый пушкинский пир во время чумы. Треть страны оккупирована СССР, Венгрией и Болгарией, на поле военных действий Румыния – лишь пешка, которой готовы пожертвовать обе стороны конфликта.Во второй книге своего балканского цикла Мэннинг вновь отказывается от внятного сюжета, заполняя романное пространство не событиями, а угнетающей атмосферой надвигающейся беды. Главу за главой над головами героев темнеют и сгущаются грозовые тучи войны, а из шумной массы праздных неотличимых друг от друга сибаритов начинают проступать образы одиноких напуганных людей.