Красавица и чудовище

Однако несмотря на всю эту суету, в магазине царила аура аристократизма. Ничто здесь не напоминало людные восточные базары. Тут не было горланящих торговцев и торгующихся покупателей, а одетые в черное продавцы своей элегантностью были под стать леди, которых они обслуживали.

Белла сразу ощутила, когда один из работников магазина заметил ее у двери. У этого костлявого продавца были темные глаза-бусинки, сузившиеся, когда их взгляд устремился прямо на нее. А его губы под длинными усами сжались, будто он куснул незрелый гранат. Продавец направился было к ней, но на его пути оказалась какая-то дама, и он с показной улыбкой повернулся к ней, чтобы показать поднос с пуговицами.

У Беллы не было ни малейшего желания оказаться изгнанной из магазина какой-то мелкой сошкой. Ей было нужно найти хозяина.

Опустив голову, Белла проскользнула сквозь толпы покупательниц и направилась к задней двери, которая, без сомнения, вела к кабинетам заведения. От разнообразия чудесных товаров, выставленных на продажу, у нее голова пошла кругом. Как и женщины во всем мире, англичанки любили украшать себя мириадами всевозможных штучек. Здесь были шкатулки с разноцветными бусами, ряды кружев, коллекции страусиных и павлиньих перьев. А выставленные вдоль задней стены рулоны пестрых тканей словно магнитом тянули Беллу к себе.

Тут она и задержалась, будучи не в силах воспротивиться желанию прикоснуться к прозрачному шелку цвета бронзы. Ткань была так легка, что струилась между пальцев, как падающая вода. И тут в ней всколыхнулось какое-то далекое воспоминание. Как-то раз, когда она была еще ребенком, Белла вошла в их хижину и увидела свою мать в платье из похожей ткани. Это драгоценное одеяние во время их странствий хранилось в сундуке. В тот день папы не было дома, он ушел на ночную разведку. Увидев Беллу, мама с грустью заметила, что сегодня годовщина их с отцом свадьбы. Поэтому она и облачилась тогда в свое свадебное платье – единственное, что еще связывало ее с жизнью в Англии.

В горле у Беллы застрял комок. У мамы так и не появилось шанса вернуться в Оксфорд. Она умерла около пятнадцати лет назад вскоре после рождения двойняшек.

– Немедленно уберите руки, – раздался у нее за спиной мужской голос. – Это французский шелк из Парижа.

Уронив ткань, Белла повернулась. Перед ней стоял тот самый человек в черном костюме. Теперь она разглядела, что у него была упругая блестящая кожа, смахивающая на панцирь жука. Когда он презрительно скривил губы, кончики его длинных усов заколыхались, как антенны.

Белла вздернула подбородок.

– Я хочу поговорить с владельцем!

Мужчина приподнял кусок шелка и осмотрел его со всех сторон, словно желая убедиться, что он не испачкан и не порван.

– Я – мистер Фотергилл, и это мое заведение. Вы должны немедленно уйти отсюда. Здесь нет ничего, что вы могли бы себе позволить.

– Я зашла, чтобы разузнать о месте портнихи, – сказала Белла.

Его презрительный взгляд медленно прошелся по ее иностранному платью.

– Это место уже занято, – заявил он.

Он лгал – Белла поняла это по его глазам.

– Но объявление все еще выставлено в витрине, – промолвила она.

– Вы смеете сомневаться в моих словах?! Вон отсюда, немедленно! Цыганкам запрещен вход в это помещение.

Белла напряглась. Даже за границей на цыган смотрели как на обманщиков и воров.

– Сэр, вы ошибаетесь…

Она не договорила, потому что Фотергилл схватил ее за руку, при этом его пальцы впились в нее, как клещи. И без дальнейших разговоров он поволок Беллу к передней двери.

Многие покупательницы оборачивались, шептали или восклицали что-то, некоторые выгибали шеи, чтобы лучше разглядеть зрелище. Одна молоденькая блондинка в розовой шляпке сказала что-то своей подруге, и обе громко рассмеялись. После этого хихиканье волной накрыло зал. Эта волна обрушилась на Беллу, усугубив ее унижение.

Жар жег ей щеки. Во время предыдущих собеседований она замечала некое подозрительное выражение на лицах людей, у которых она искала работу. Казалось, они с опаской относились к женщине в заморском одеянии. Но никто не был так презрителен, как эти надутые аристократки, увидевшие в ней предмет для насмешек, будто она была грязью под их ножками, обутыми в дорогую обувь.

Их смех сильно задел гордость Беллы. А ведь недели страха и переживаний и без того поколебали ее уверенность. Какая-то часть ее существа хотела съежиться от стыда, утонуть в нем. Но в другой ее части – свирепой, первобытной – зародилась бешеная ярость. Эта неистовая сила захлестнула Беллу, как волна огня.

Оказавшись у передней двери, девушка сунула руку в складки платья и вытащила кинжал с рукояткой из слоновой кости. Древнее лезвие выскочило из ножен с металлическим щелчком.

Она прижала кончик острия к подбородку Фотергилла.

– Грязный пес! Немедленно отпусти меня! – выкрикнула Белла.

Владелец магазина замер, оцепенев от страха. Его темные глаза вылезли из орбит. Пальцы, впившиеся в ее руку, ослабили свою хватку.

Покупательницы заохали. Некоторые закричали и отшатнулись, шурша юбками и спотыкаясь.

Чванливое высокомерие Фотергилла исчезло. Его лицо стало мертвенно-бледным. Губы задрожали, отчего его длинные усы затряслись.

– Пож… пожалуйста! – пролепетал он. – Пожалуйста, не… не убивайте меня!

Острие кинжала все еще упиралось в его подбородок. Белла получала удовольствие от его страха. Ей хотелось, чтобы это насекомое корчилось от ужаса. Это послужит доказательством того, что он ничуть не страшнее вора, пробравшегося в ее палатку в пустынях Халдеи, чтобы украсть кошелек.

Того самого, что с воем умчался в ночь, истекая кровью.

Одна из покупательниц, следивших за происходящим, испуганно всхлипнула. Оглядевшись по сторонам, Белла увидела, что дамы смотрят на нее полными ужаса глазами. Она слишком надолго тут задержалась.

– Ладно, на этот раз я пощажу твою жалкую шкуру, – прошипела она. – Но следующая женщина, с которой ты будешь обращаться так же, может оказаться не столь великодушной.

С этими словами Белла вложила кинжал в ножны, висевшие у нее на талии.

Фотергилл отшатнулся в сторону. Схватившись за горло, он осторожно потер его, а затем осмотрел руку, опасаясь увидеть на ней кровь. Убедившись, что крови нет, он выпрямился.

– Мерзкая, грязная цыганка! – завопил он. – Магистрат об этом узнает!

Магистрат…

От одного этого слова по коже Беллы пробежал холодок. Она не могла себе позволить неприятности. Рывком распахнув дверь, девушка выскочила в туманный весенний день и побежала по оживленной улице, огибая домохозяек с корзинами для покупок, преподавателей в черных мантиях, дам, глазевших на витрины магазинов. Где-то у нее за спиной Фотергилл то звал констебля, то умолял кого-нибудь остановить ее.

Некоторые попытались.

Ей удалось увернуться от рук сутулого пожилого рабочего, а потом – от аптекаря в белом фартуке, который вышел из своей аптеки. Остальные пешеходы расступались перед ней. Намереваясь избежать ареста, Белла вылетела на мощеную дорогу, заполненную экипажами, и отскочила от фургона, наполненного большими бочками. Но модный желтый экипаж, быстро приближавшийся к ней, она заметила слишком поздно.

Он едва не сбил ее с ног. Испуганный гнедой затанцевал в сторону. Несмотря на усилия кучера, животное подошло слишком близко к тротуару. Выставленные перед лавкой зеленщика деревянные ящики с грохотом повалились на землю. Фрукты и овощи покатились во все стороны. Торговец выкрикивал проклятья, а незадачливый возница пытался усмирить коня, у которого глаза были полны страха. Прохожие бросились ловить фрукты и овощи. Несколько мальчишек набивали карманы клубникой и апельсинами.

Воспользовавшись неразберихой, Белла затерялась в толпе покупателей. Она уже не бежала, а просто быстро шла, чтобы не привлекать к себе внимания. Свернув за ближайший угол, она проскользнула в переулок и торопливо зашагала к кварталу, обсаженному деревьями.

Тучи – серые, тяжелые, пухлые от непролившегося дождя – нависали прямо над ней. Прохладный воздух пах влагой и угольным дымом. Белла украдкой оглянулась назад, чтобы убедиться, что никто не идет следом за ней. Но на улице было всего несколько человек, и никто не обращал на нее внимания, пока она быстро проходила мимо ряда кирпичных домов.

За домами виднелись каменные постройки университета и высокий остроконечный шпиль церкви Святой Непорочной Девы Марии. Хоть Белла и была новичком в этом суматошном городе, она быстро научилась ориентироваться тут по этим приметам, чтобы не заблудиться во время поисков работы.

Работа… Она по-прежнему безработная. Выставив себя на посмешище, не лишилась ли она шансов получить место?

Ее бешеный гнев затих, оставив тошнотворное ощущение внизу живота. Она не должна была давать волю ярости. Не должна была выхватывать кинжал и угрожать мистеру Фотергиллу, как бы оскорбительно он себя ни вел. Если ее бросят в тюрьму, как выживут Лейла и Сайрус?

Пятнадцатилетние двойняшки заслуживали шанса продолжить обучение. Нельзя допустить, чтобы они были вынуждены зарабатывать себе на жизнь. Они должны получить официальное образование, которого она была лишена. Белла стала для них единственной матерью, другой они не знали. И она не должна подвести их.

Ее настроение стало еще хуже. Какое-то время ей придется скрываться – на случай, если констеблю все же приказали разыскать ее. Слава богу, Фотергилл не знал ее имени и адреса. А через несколько дней, быть может, она сможет без опаски снова отправиться на поиски работы. Она должна на это надеяться. У нее почти не осталось средств.