Рыжие бывшими не бывают

Ксюша только плечом дернула. Отлично. Я схватил коробку с украшением, окно открыл и…

– Ты что…

И запустил ей с восемьдесят второго этажа.

– С наступающим, Ксения Анатольевна, – и ушел. Бесит меня.

В кабинет Полонского вернулся взвинченным. Вадим напротив меланхолично тянул коньяк, курил и втыкал в телефон.

– Дым, по-братски, уволь Дашкову.

Он взгляд на меня перевел, сначала совершенно недоуменный, затем дошла суть.

– Да ты охуел.

– Очень надо, – усмехнулся я. Работать вместе с Ксюшей невыносимо. Она печется о своей репутации. Думает о карьере. Слишком строгая и независимая. Ей нужно дома посидеть: на бархатной подушке, в красивом белье, с бриллиантами на шее. Как кошечке. Тогда и коготки выпадут.

– Слышь, Казанова, давай ты разборки с бабами будешь устраивать без меня. Дашкова мой помощник, меня она устраивает и увольнять ее не буду. Уверен, она за твоими яйцами бегать не станет.

– А может, мне нужно, чтобы бегала! – вспылил я.

– Ну-ка-ну-ка, – он всмотрелся в меня вполне трезвым и достаточно пытливым взглядом, – поплыл, что ли?

Ага, так я и сказал! Дым точно сватать меня начнет. Он отчего-то уверен, что я стопроцентный семьянин, только сам не знал об этом.

– Сделаешь? – Да, я менял тему как девчонка.

– Увольнять не буду, – предупредил честно.

Блядь.

– Ладно, но если понадобится, одолжишь Ксению Анатольевну на время?

– Только если вернешь в целости и сохранности.

Верну кроткую и милую Русалочка. Обязательно покорю рыжую ведьму!

Глава 4

Ксения

– Ты почему еще не одета?!

– Ну, чтобы есть оливье и рыдать под «Отпуск по обмену» вечернее платье не нужно, – пожала плечами я. Новый год мы с Жанной и Таней собирались отмечать у меня. Одинокие… Зачеркнуто. Свободные, красивые, молодые. Главное, уверенные в себе: нам не зазорно праздник дома перед телевизором отметить.

– Планы изменились! – Жанна пританцовывала. – У меня пригласительные в «Gipcy»! Так что, одевайся, собирайся и побольше помады. Красной!

– Слушаюсь и повинуюсь, – изумилась я. Как тут отказаться?! А главное, зачем!

Мы приехали на такси. Танюха уже ждала нас у входа. Сопротивляться было бесполезно, поэтому я надела эффектное красное платье с роскошным разрезом до бедра и губы алой помадой накрасила, как Жанка велела. У меня намерение покорить мир! У девчонок, очевидно, тоже, потому что выглядели мы все по-королевски! Я даже подвеску русалочки на браслет подцепила.

Когда Потрясов в гневе выбросил в окно коробочку и взбешенный хлопнул дверью, я разрыдалась от внезапно накатившего дикого отчаяния. Я не понимала, почему все это счастье привалило именно мне? Странное чувство юмора у Деда Мороза: жених ушел искать себя, а нашел юную блондинку. Казанова Потрясов снова ко мне свой любвеобильный интерес проявляет. Для него все это забава. Видать, заводит его сопротивление. В первый раз он забил на меня сразу после отказа. Сейчас мальчик стал мужчиной и решил, что сдаваться для слабаков. Нужно загонять жертву до победного. Только я не жертва, ошибся Костя!

Размышляя об этом, я увидела, что подвеска на пол упала. Я сохранила ее. Украшение ведь не виновато, что его купил козел.

– Привет, дорогая, – мы обнялись с Танюхой и вошли в заведение. Было громко, шумно и ярко. То, что надо! Нас отвели к столику на втором этаже у панорамных окон. Вид на реку и на ночную Москву сумасшедший! Мы даже праздничный салют увидим!

– В Новый год и в новую жизнь! – двинула тост Жанна.

– С новой любовью, – отозвалась Таня с затаенной грустью. Я положила голову ей на плечо.

– И без разочарований, – закончила и бокалы зазвенели. Аминь.

Мы пили шампанское, смотрели праздничное шоу и танцевали. Да, мы трое были одинокими. Те, кто в паре, отмечали иначе. Я, к примеру, собиралась с Сашей в Рязань, с родителями жениха знакомить. А вышло, что отплясывала в клубе, отражаясь в глянцевых панелях. Красивая девушка с яркими волосами в алом платье. На меня смотрели. Со мной хотели познакомиться. Сегодня я не парилась, что одинока и грустила, что планы изменились, меньше чем несколько дней назад. В чем-то я даже благодарна Потрясову: он не дал снова упасть в рефлексию и самокопание. Двадцать семь, не замужем, детей нет – плевать! Мне. Бабушка думала иначе. Пле… Нет, на бабулю плевать нельзя!

– Все нормально? – спросила, заметив подозрительно горящий взгляд Тани.

– Роман Андреевич здесь…

Мы с Жанной переглянулись. Мы трое учились в РАНХиГС. Сдружились очень. Во всем друг друга поддерживали, кроме одного… Таня и ее безответная любовь к начальнику. Три года страдала. Молча, естественно. Он женат и на измене его не ловили.

– А давайте уйдем, а? – предложила Жанна. Я согласно кивнула. Таня грустила и уже выпила больше необходимого. Мы это проходили: сопли, слезы, страдания… Но одно делать это на кухне, другое в клубе и на глазах у объекта вожделения.

– Нет, – она твердо кивнула, правда на ногах держалась не так уверенно. – Это мой шанс. У него с женой какие-то проблемы. Слухи ходят, что она пропала.

– В смысле? – нахмурилась я. А может он Синяя борода? Такому подругу не отдадим!

– Не знаю. Эту историю максимально скрывают. Но слышала, что его жена забрала дочь и исчезла.

– Тем более нельзя к нему лезть! – Жанна попыталась повернуть ее в противоположную сторону.

– Ну раз он здесь, значит, не страдает! – Таня произнесла это слишком отчаянно. Она пошла к нему. Мы обреченно наблюдали. Танюшка невысокая, фигуристая брюнетка. Милая и добрая. За что ей эта шальная страсть к женатому мужику? Который не страдал…

Хм, это спорно. Красивый мужик. Но я бы к нему и на пушечный выстрел не подошла. Он явно взбешен, говорил с кем-то на повышенных. Единственный в этом зале, кто чхать хотел на праздник. Ой, Танька…

Я хотела проконтролировать, как будет штурмовать эту крепость, но внезапно меня саму прижали к глыбе. Горячей и твердой.

– Какие люди, – шепнул прямо в ухо. И пьяной. Потрясов очень хорошо принял на грудь. – Я звонил тебе.

Да, было дело. Но я не отвечала. О чем нам говорить?

– Дай посмотреть на тебя. – Костя крутанул меня. Я попыталась скинуть его руки, но как убрать стальные канаты?! – О боже! – воскликнул он и схватился за сердце.

– Что такое! – естественно, я перепугалась.

– Ты убиваешь меня своей красотой.

– Придурок! – я снова вырываться принялась.