Котофей Великолепный. Книги 5 и 6

– Ну, тогда я в других сказках пороюсь, – нехотя согласился Базилио, – может, кого другого присмотрю…

Он протянул лапу к сундучку, но вдруг передумал и обернулся к Алисе:

– Есть! Придумал! Рыба кит нам поможет!

– Ой, дурак! Ой, дурак! – запричитала лиса, – так ведь кит и вовсе в океане живёт! И как, по-твоему, он стал бы нырять в наше болото? А, Базилюня? – вкрадчиво уточнила она.

– Ну, ладно, ладно, ладно! Успокойся! – замахал кот руками, – сейчас подберу что-нибудь подходящее!

И он нехотя поплёлся к сундучку, на ходу обдумывая – как бы обмануть лису, чтобы она сама занялась поисками золотого ключика? А лиса смотрела на его согнутую над сундуком спину, недовольно покачивала головой и тихонько, чтобы не слышал кот, от души напевала:

Как тяжело, когда напарник твой дурак!
За что б ни взялся он – всё делает не так!
И обо всём Алиса думай – твой удел!
А он бы – в «Трёх пескариках» сидел!

А как добуду что, так сразу – пополам!
Вот ключик без него найду – и не отдам!
И пусть во всех помойках роется тогда

Но ключик не получит никогда!

Меня всегда во всём он хочет обхитрить!
Да не на ту напал! Я знаю, как мне быть!
А если он и дальше будет делать так —
То на него я натравлю собак!

Наконец кот открыл крышку сундучка и из него, как обычно заструился волшебный радужный свет. Но вместо того, чтобы найти того, кто сможет достать золотой ключик со дна болота, кот сообщил лисе совсем о другом:

– Слышишь, Алиса! Черепаха Тортилла сидит в заточении у Дуремара! Он посадил её в стеклянную банку и повсюду таскает с собой! А глупенький Буратино решил, наверное, что он птенчик, а не мальчишка, потому что тихо спит, свернувшись клубочком, в гнезде старой совы!

И Базилио с радостной улыбкой на одноглазой морде подбежал к лисе:

– Так нам надо выкрасть Тортиллу у Дуремара! Срочно! Она и раздобудет нам заветный ключик! – сразу воспрянув духом, закричал он во всю глотку.

– Предложи – как? – сразу осадила его лиса, – ведь сам говоришь, что Дуремар банку с черепахой из рук не выпускает!

Она встала с места и захлопнула крышку сундука. Но что-то надо было делать: сидеть, сложа лапы, ничего не высидишь! Алиса призадумалась. И тут взгляд её упал на дрыхнувших мышей, которые сладко посапывали, даже вися вниз головой. Ага! Бездельники и дармоеды!

Лиса со злости так тряхнула дерево, что мыши как по команде проснулись и жалобно запищали:

– Лиса, не ешь нас! Мы тебе, что хочешь, сделаем!

– Это хорошо, – ответила Лиса, небрежно помахивая кончиком хвоста, – в таком случае завтра утром вы пойдёте на берег болота, дождётесь Дуремара и, как только он нырнёт, быстро украдёте у него стеклянную банку с черепахой! А потом принесёте её мне сюда! Тогда я вас, конечно же, сразу отпущу! Понятно?

– Понятно! Понятно! – задёргались на верёвочке оба мыша, предвкушая обещанную свободу.

А лиса повернулась к коту и хитро ему подмигнула:

– Знаешь, Базилио, – мечтательно произнесла она, – когда мы заполучим Тортиллу и заставим её достать нам золотой ключик, то первым делом при помощи сундука сказок мы выбросим из нашего города противного папу Карло, а потом сплавим куда-нибудь и самого Карабаса Барабаса! А уж потом… потом все куклы вместе с театром будут мои…. То есть – наши, я хотела сказать! И я назову театр как-нибудь попышнее, например «Всемирно известный театр всемирно знаменитой Алисы Великой»! Шикарно звучит, правда? И ты только представь – тогда нам не придётся больше лазить по всем мусоркам и помойкам города! Ах, что это будет за жизнь!

В своих разыгравшихся мечтах она уже видела себя полноправной владычицей города Дураков – в модных шляпах с атласными лентами, в роскошных нарядах, расшитых жемчугами, каждый день на завтрак ей подают курочку с прованскими приправами, а в каждой газете – её фотографии, и вокруг – сплошное восхищение её красотой!

Алиса изящно подхватила кончиками лап подол изодранной юбки и, закрыв глаза, грациозно закружилась на воображаемом балу, подпевая себе:

Уж мы тогда, Базильчик, заживём!
И все у нас узнают – что почём!
Все будут нас любить и уважать —
В любой харчевне станут ублажать!

А мы ко всем в доверие войдём
И власть всю постепенно заберём!
И будет город весь у наших ног

И пусть тогда все лижут мой сапог!

Я буду в новых шляпках, жемчугах —
Вот так на наших будет берегах!
А недовольных всех мы с этих пор —
В темницу! И закончен разговор!

Но Базилио был настроен менее романтично. Он представил Алису директором театра и как-то очень сильно засомневался.

– Но ведь ты не актриса, и даже на детских утренниках не выступала никогда, – несмело возразил кот.

Но Алиса сазу оскалила клыки:

– Да ты просто завидуешь мне, одноглазый облезлый котяра! – взвизгнула она. – Да что ты обо мне знаешь! Да я в душе всегда была великая актриса!

– Великая мошенница ты, а не актриса, – буркнул кот.

Лиса выпустила когти, и неизвестно, чем бы эта милая беседа закончилась, но мыши не дали разгореться новому скандалу. Они нервно заёрзали на своей ветке, потому что вспомнили про Котофея и вполне здраво рассудили, что он их наверняка уже разыскивает. А наши шустрые мышата очень не любили котов! Кроме того, им стало очень тоскливо, как только они представили себе — что сделает с ними Котофей… если Базилио не сделает этого раньше!

– Эй, наверху! – прикрикнул на них кот, – о чём это вы там шепчетесь? Если побег замышляете, то даже и не надейтесь!

– О, великий Базилио! – захныкали мышата, – ты самый добрый и самый лучший кот на свете! И у нас к тебе, несравненный Базилио, есть одна просьба – не отдавай нас, пожалуйста, коту Котофею! Это такой ужасный кот, такой ужасный, что и словами не высказать!

– Это как – хуже меня, что ли? – удивился кот.

– Хуже! Хуже! – дружно закивали мышата, – настолько хуже, что даже и сравнивать не стоит!

Базилио, честно говоря, очень удивился, услышав, что есть где-то кот, который гораздо хуже его самого, но на всякий случай пригрозил пленникам:

– Ну, ладно, хватит болтать! Я всё равно утоплю вас в болоте после того, как Тортиллу найдём!

– Не надо! – взвыли мыши и неподвижно повисли на своей верёвке, потеряв сознание.

Алиса поигрывала хвостиком и с ехидной улыбкой наблюдала за Базилио. Наконец она не утерпела и высказалась: