Санаторий «Сказка»

Еще один легкий писк.

– Прекрасно, – сказала кассир, и затем, наконец, выложила карты на стол. – Это ваш чип. Система оплаты кредитная – сначала вы приобретаете товары и услуги, а рассчитываетесь в момент сдачи браслета на кассу. По нему же Вы получаете своё имущество. Пожалуйста, не пытайтесь снять или повредить браслет, так как это приведет в автоматической блокировке вашего счета и вызове охраны на место Вашего пребывания. Блокировка предназначена для того, чтобы никто из отдыхающих не смог присвоить браслет себе. Алгоритм оплаты такой же, как и алгоритм регистрации – отпечаток, считывание чипа в браслете, отпечаток. И наконец – ваши покупки не будут иметь расшифровки, отследить назначение платежа невозможно, все Ваши приобретения будут списаны единой суммой и проходить по банковским документам, как «оплата отдыха и оздоровления в санаторно-курортной зоне». Аудио, видео, фото съемки запрещены и не ведутся на территории санатория «Сказка», каждый наш сотрудник подписывает контракт о неразглашении. Если Вам потребуется помощь, ищите человека с черным браслетом, – сказав это, она подняла свою левую руку и показала точно такой же браслет, как у меня, но матово-черный. – У вас есть какие-либо вопросы?

Я отрицательно мотнула головой.

– Тогда от лица заведения мы просим Вас об одной услуге – если Вы увидели здесь знакомых людей – пожалуйста, не распространяйтесь об этом за пределами санатория. Давайте будем хранить тайны друг друга.

Последние слова она отчеканила, словно это был лозунг всего заведения, и тут я бросаю взгляд на её бэйдж, где под именем Анна, красовалась та самая фраза: «Давайте будем хранить тайны друг друга».

Я опешила, кивнула и отошла от кассы.

– Ну, наконец-то… – протянула гнусавым голосом Светка, подтягиваясь ко мне вместе с Вадиком. На их руках тоже были браслеты. – Думала, ты там заснула. Идем скорее!

Она схватила меня за руку и потащила сквозь океан людей, прокладывая дорогу своим четвертым размером, как ледоход в заполярье. Мы с Вадиком развевались позади, как два флага, но не протестовали – благодаря Светке, мы быстро прошли огромный коридор с бетонными стенами, полом и потолком, до отказа заполненный людьми, и оказались у входных дверей, где людей встречали еще двое охранников. Вот эти двое и были размера XXXL – двое из ларца, одинаковы с лица, были наголо бриты, имели косую сажень в плечах а их ладони легко сошли бы за экскаваторные ковши. И как ни странно, все, что входило в их обязанности – открывать роскошные двери из какого-то темно-серого металла, пропуская людей порциями по десять человек, и когда подошла наша очередь, двери открылись перед нами, впуская нас в широкий, короткий, плохо освещенный тамбур, который упирался в следующие двери. И вот когда открылись они…

Глава 2. Сказка

Звук и свет обрушились на меня, совершено сбивая с ориентиров. Музыка и огни оглушали и ослепляли, и лишь когда тело справилось с этим, сузив зрачки до точек и подняв болевой порог до приемлемого, я обалдела от представшего передо мной размаха. Это, действительно, целый город. Яркий, блестящий, громкий, невероятно огромный, с небольшими кварталами и широкими дорогами. Размах просто поражал – здесь совершенно уместно было передвигаться на автомобиле, причем с немалой скоростью, но все ходили пешком. Море из людских тел перемешивалось, искрясь разными красками, запахами, звуками, которые вспыхивали смехом, визгом, криками восторга. Из динамиков по барабанным перепонкам долбило что-то очень быстрое, громкое и как-то сразу заводило. Огни, вывески, лампочки блестели, сверкали, кричали о себе во все горло, зазывая, приковывая внимание – вывески, баннеры, витрины с живыми полуголыми людьми внутри и фонари, искрящиеся светом. Все здесь кричало о себе, выставляло нараспашку все свои прелести, открывалось и отдавалось каждому, продавалось первому встречному, раскрывало самое интимное перед любым кошельком. Этот город продавал наслаждение всех цветов и оттенков. Стриптиз – клубы, бары, кальянные, рестораны, бордели, гостиницы, сауны, бильярдные и огромное количество заведений с игровыми автоматами, рулетками, покером и прочими прелестями незаконного получения удовольствия. Но больше всего удивляли две разновидности увеселительных заведений – наркопритоны и медпункты. Первые продавали абсолютно все, что человечество когда-либо извлекало или изготавливало, вторые были готовы в любой момент поставить тебя на ноги после неумеренного употребления «первого». Наркопритоны были разные как по размаху, так и по специализации, начиная от крошечных домиков и павильонов, где продавался исключительно «натурпродукт» и разноцветные вязаные шапочки, и заканчивая огромными зданиями, похожими на торговые центры, где продавалось все «от» и «до». Я поняла, что стремительно старею, когда прочла рекламный билборд, на котором из огромного списка наименований продукции, как натуральной, так и синтезированной, я знала лишь первые семь, среди которых были героин, кокаин, LSD, гашиш и прочие прелести «народной» медицины и достижений лабораторных гениев. Остальных названий я не слышала ни разу в жизни, а большая часть из них названий не имела вообще, только сочетания цифр и латинских букв, но, похоже, заядлые постояльцы прекрасно знали, о чем речь и что именно придется им по душе. Вся эта мишура казалась тем страннее, чем внимательнее ты присматривался к самим зданиям – их особо никто не менял и их строгий лаконичный стиль то и дело проглядывал сквозь кричащие вывески и обнаженку. Это выглядело так же странно, как если бы сутенер или местный барыга был одет в строгий деловой костюм от знаменитого кутюрье, сшитый на заказ. Сами улочки были выложены брусчаткой и были неестественно чистыми. Росло очень много зелени. Деревья были огромными, но высажены в строго отведенных местах, чтобы не загораживать рекламу, а в узких просветах между зданиями и тротуаром густо росла сочная, изумрудно-зеленая трава, постриженная и политая. И люди…

Людей было столько, что казалось, весь «настоящий» город – здесь, и вот что забавно – завсегдатаи и новички, вроде меня, Светки и Вадика, очень сильно отличались друг от друга, и если мы стояли, разинув рты, как первоклашки в первый учебный день, оглядываясь по сторонам в поисках хоть каких-либо доказательств, что все происходящее правда, а не массовая галлюцинация, то постоянным посетителям не было никакого дела до того, что происходит. Это и было главное отличие – мы смотрели по сторонам, а они – внутрь себя. Их не занимала окружающая действительность и антураж, им не было дела до людей и рекламных щитов – каждый из них знал, зачем он пришел. Они шли целенаправленно, глаза их нацелены на конкретную точку и каждый знал, что именно они искали среди зданий, больших и маленьких, ярких и сумрачных, в потемках улочек и в темных углах. Были те, кто напоминал дорвавшихся до ключей от конфетного завода детей – они были пьяны или обдолбаны, но все еще неплохо стояли на ногах и все время скакали и хохотали. Они были не одни и, вне зависимости от возраста, их окружали молодые, красивые и такие же обдолбанные. Были и те, чей восторг лился медленно и был тягучим, как мед. Они гуляли неспешно и вальяжно, растягивая удовольствие, медленно наслаждаясь своей невменяемостью. Таким тоже составляли компанию, но один – два человека, не более. Большая же часть были чем-то средним, между этими двумя крайностями и просто отрывались на празднике жизни, где можно все. Мы планировали быть примерно в этом же промежутке через пару часов.

Первое, что по-настоящему зацепило мой взгляд – стадо диких проституток, одетых так вкусно, что я невольно залюбовалась их прелестями, умело выставленными напоказ. Почему диких? Выглядели они так, словно рождены, вскормлены и воспитаны на просторах санатория, даже не подозревая, что за высокими бетонными стенами есть другая жизнь. Они так гармонировали со всем вокруг, что казались живым олицетворением настроения «Сказки». Я смотрела на упругие шары грудей, зажатые тисками разноцветных корсетов, и думала о том, когда я последний раз видела свою грудь такой же аппетитной? Десять, пятнадцать лет назад? Готова поспорить, если их раздеть, то грудь останется таким же круглым, упругим, свежим персиком. А моя? Два флага капитулировавшей страны в безветренную погоду. А чтобы мой зад выглядел хоть вполовину столь же аппетитным, мне приходится пыхтеть в спортзале, как проклятой, и приседать со всем, что попадается мне под руки. Но, несмотря на то, что юные феи, возраст которых лишь позавчера перевалил за совершеннолетие, напоминали мне, что я уже не так свежа, они странным образом вдохновляли – одна из них посмотрела на меня и подмигнула, улыбаясь той роскошной улыбкой, что сулила воплотить в жизнь мои самые сладкие, самые порочные фантазии. Улыбка на моем лице расцвела сама по себе. Проститутка улыбнулась еще ярче, и я поняла, что они здесь не только и не столько для того, чтобы возбуждать мужчин – главная ее задача возбудить женщин. Заставить их почувствовать себя новой, сочной и блестящей, как конфета. Почувствовать себя желанной. Разбудить в них то, что работа, бытовуха и всевозможные фобии современного мира запихали, забили, запинали тяжелыми кирзовыми сапогами куда-то глубоко внутрь неё – её вожделение, в первую очередь самой себя.

Одна из них – рыжая, как огонь – та, что улыбалась мне, сверкая зубами, переливаясь косметикой, подошла ко мне. Отточенным движением она прикоснулась кончиками пальцев к моей щеке и, скользнув ниже, пробежалась подушечками по моей шее. Я вздрогнула, вздохнула. Одно её прикосновение зажгло во мне тепло, которое потекло по венам. Румянец залил мои щеки. Я посмотрела в огромные зеленые глаза, и мне казалось, что я уже под «чем-то» – они сверкали и переливались ничем не прикрытым азартом, как алмазы, а ее радужка, отражая свет и блеск, сверкала похотью, как чем-то, что можно увидеть невооруженным взглядом. Она рассматривала меня, ласкала взглядом, прикасалась легкими руками к моим волосам, отточенными движениями, без сомнений и никому ненужной скромности. «Я знаю, для чего ты пришла сюда», – говорили её глаза, и когда большой, влажный рот раскрылся, я не могла оторвать взгляда от кораллово-красной ленты языка – она блестела, складывая слова из букв, и ее движения были плавными, переливчатыми.

– Здравствуй, – сказала она. Я чувствовала её руки в своих волосах, и мне казалось, что слова её летят по ним, как по проводам. – Ты такая красивая… – рот её растянулся в улыбке, глаза заискрились еще ярче, и, верите мне или нет, но я повелась на эту улыбку. Я забыла о том, что на моем лице ни капли косметики, я даже не вспомнила, что глаза мои – все еще опухшие от слёз, что на мне драные джинсы и мышиный свитер… и поверила ей. Я – красивая. Да, я – красивая. Я – офигенная, я – роскошная, я – шикарная. И эти слова стали для меня моим собственным наркотиком, и полились по венам, разгоняя мое сердце, одурманивая мозги, щекоча нервные окончания. Я тихонько засмеялась.

Проститутка прочла на моем лице все это, как опытный психолог и, взяв меня за руки, потянула за собой:

– Пойдем со мной. Я всё здесь покажу…

Мимо меня кто-то пробежал, слегка задев локтем мою руку правую руку. Я машинально обернулась, не увидев никого, кроме компании из нескольких молодых парней, которые смотрели на нашу троицу. Я мельком окинула их одурманенным взглядом, успев подумать, что им тут вообще-то не место, а потом рыжеволосая жрица любви потянула меня за собой в океан людей.

Мы вклинились в общий поток, и нас понесло по улочкам и заведениям. Не прошло и минуты, как мы вчетвером оказались в каком-то ночном клубе, где очень быстро к нам присоединились еще две жрицы любви. Мы не стали тянуть кота за хвост и приняли первые пятьдесят за знакомство со «Сказкой». Дальше события понеслись по экспоненте – выпивка, легкие закуски, танцы, люди, которые множились вокруг нашей тесной компании, как плесень. Мы так быстро обрастали новыми знакомыми, что едва успевали выяснять имена, а потом и вовсе бросили это дело. Хоть и не сразу, но я, даже будучи уже навеселе, распознала в проститутке опытного аниматора – этакого личного менеджера по увеселительным мероприятиям. Мою личную «проститутку» звали Ноэль (очень хочется верить, что это имя не записано в её паспорте) и она не пила не капли, не принимала наркотиков и была привязана ко мне, словно Хатико к своему хозяину. Когда количество выпитого немного перевалило за «ватерлинию» она ненавязчиво, но настойчиво потащила меня танцевать. Я не была на танцполе с девятнадцати лет, и мне казалось, мое тело уже и не помнит, как это делается, но когда моя Ноэль грациозно вильнула задом, хлопнула в ладоши, мне показалось, что ничего в этом сложного – то и нет. К тому моменту, когда к нам присоединилась Светка, таща на буксире еще трех новых знакомых девушек, я уже не помнила себя от восторга. Танцевали мы так, словно завтра конец света – мы скакали, орали, визжали и хохотали. Я не помнила почти ничего из того, что было на танцполе, но хорошо помнила приятную усталость уже после того, как мы снова вернулись к столу. Там мы пробыли недолго, но достаточно, чтобы я, немного протрезвевшая и чуточку уставшая, стала замечать, как неистово охраняет меня рыжеволосая от «ненужных» контактов – словно дрессированный питбуль, она мгновенно вцеплялась взглядом в любого, кто приближался ко мне ближе, чем на тридцать сантиметров, стараясь делать это как можно незаметнее. Еще до того, как мы оказались в клубе мы выяснили обо мне самые важные вещи: алкоголь – да, сигареты – да, наркотики – категорически нет, предпочтения в сексе – гетеросексуальные. Этого моей новой «подруге» было более чем достаточно, чтобы отшивать от меня навязчивых барыг и романтично настроенных дам. Она тщательно следила за уровнем моего опьянения, что было абсолютно логично – пьяная «по самую майку», я неплатежеспособна, а потому от нее требовалось держать меня в той кондиции, что позволяла мне чувствовать себя свеженькой. В «Сказке» никаких общих счетов, никаких чеков – все до предела индивидуально.

Не знаю, сколько прошло времени, но клуб мы покинули, оставив там ненужный багаж в виде новых знакомых. Ведомые тремя обольстительными полуголыми аниматорами, мы двинулись сквозь сказку к новым вершинам удовольствия.

Дальше был стриптиз, где я поняла, что это совершенно не моё – перекачанные мужики и обмазанные маслом девушки, двигающиеся и ведущие себя как кошки в марте, меня не впечатлили. Здесь наши желания впервые разделились – Светка и Вадик хотели остаться в стриптиз-баре, а я хотела найти что-то менее тривиальное. На этот счет Ноэль и две её коллеги по цеху имели четкие инструкции – мы разделились на определённый период времени, и должны были встретиться через два часа. На мой вопрос, как я узнаю, что два часа прошли, Ноэль хитро улыбнулась и сказала, что она все контролирует.

– Не переживай, – сказала она, беря меня за руку и выводя из душного прокуренного зала в прохладную ночь, – Я за всем слежу. Доверься мне.

Довериться проститутке? Да конечно! Почему бы и нет!?

Мы вышли на улицу, и только здесь я поняла, что мне все-таки не восемнадцать.

– Слушай, – сказала я ей. – Давай немного передохнем. Где здесь можно покурить?

Она повернулась ко мне, и пожала плечиком:

– Где захочешь.

Тут я поняла, что с возрастом появляются привычки, которым сложно противостоять.

– Мне нужно тихое, темное место, понимаешь? Чтобы никого не было. Уголок какой-нибудь…

Но Ноэль уже все поняла. Она кивнула и остановила меня жестом – задача ясна. Она оглянулась, взяла меня за руку и потянула вдоль дома, подальше от шумных входных дверей стриптиз-бара. Дойдя до конца здания, мы свернули за угол и оказались в узком переулке, где, как я и хотела, было почти тихо, темно и не было ни души.

Я выдохнула.

– Устала? – спросила она.

Я неопределенно пожала плечами. Ей этого было достаточно. Она достала сигарету и зажигалку из лифа, прикурила и отдала мне. Я взяла сигарету, затянулась и посмотрела на свою жрицу любви. Сообразительная. И очень красивая. Далеко пойдет, только вот в каком направлении…

– Ты ведь не проститутка?

Ноэль внимательно посмотрела на меня, затем улыбнулась, но не той дежурной улыбкой, что была на её лице всю эту ночь, а той, что интимнее и гораздо ближе к телу.

– Нет, – и она отрицательно мотнула головой.

– И с клиентами не спишь?

Она улыбнулась шире:

– Иногда. Когда мне самой хочется, и клиент мне симпатичен. Это не возбраняется.

– А что возбраняется?

Она пожала плечом:

– Единых правил нет. Все сугубо индивидуально. Главное правило – не болтать за пределами санатория – а остальное не прописано. Моя задача – сделать так, чтобы клиент вернулся, и для этого можно и нужно делать все, что умеешь, – я протянула ей сигарету, она затянулась и вернула её обратно. – Если ты умеешь только ноги раздвигать, значит, будешь проституткой. Если умеешь что-то большее, значит, будешь кем-то другим. Кто что имеет, тот тем и пользуется. У каждого свой рабочий инструмент.

– То есть, кто на что учился?

– Ну, как-то так…

– А что умеешь ты? – спросила я, затягиваясь.

– Я? – она протянула руку. Я передала ей сигарету и та сделала еще одну глубокую затяжку. Отдавая мне её обратно, она рассматривала меня так, словно познакомилась со мной только что. – Я умею вдохновлять. Умею говорить людям красивые слова. Люди мне верят.

Мы смотрели, как сигаретный дым тонкой струйкой поднимается в ночное небо и растворяется в темноте.

– А как тебя зовут на самом деле? – спросила я, все еще глядя в темноту над головой.

– Ноэль.

– По паспорту?

– По призванию.