Дорога от тебя к тебе, или Та самая история. Музыкальный роман

– Вы что, оба с ума сошли? То он! То ты! Как зовут! Да как зовут! Витя его зовут!

Я на мгновение растерялась. Ванька, воспользовавшись моментом, решил удрать, но я поймала его за воротник и спросила:

– Что это значит: то он, то ты?

– Ну… – замялся Ванька, поняв, что сболтнул лишнего, но под моим пристальным взглядом, ощущая твёрдую руку у себя на воротнике, раскололся. – Витя тоже спрашивал, как зовут девчонку в белой куртке, вокруг которой постоянно водится один детский сад.

Я расплылась в улыбке.

Двустороннюю белую куртку из кожзама мне привезла моя тётя из Казани, такие модели в наш город ещё не завозили. Зная это, я с гордостью надевала её по поводу и без, игнорируя просьбы мамы носить её только в школу.

Щёки обдало жаром. Справившись с волнением, я взяла с Ваньки слово, что о нашем разговоре никто не узнает, и отпустила беднягу домой.

Витя… Теперь я знала имя своего незнакомца.

Зима проходила весело. В новой школе у меня появилась подружка Люда, с которой мы вместе возвращались домой. Спускаясь через Ленинский Парк, мы скатывались на портфелях вниз по горе, огибая огромные ели, а все каникулы не вылезали из Пушкинского сада, где мой папа работал Дедом Морозом. С утра до обеда он проводил новогодние ёлки, а его помощники – Снегурочка, Кот, Иван-Дурак и ещё пара сказочных персонажей – набивали наши рюкзаки сладостями.

К вечеру в парке появлялось больше взрослых, дети незаметно исчезали с каруселей, значит, наступало время молодёжных дискотек. На одной из таких дискотек я познакомилась с Созоновым Володей – довольно находчивым молодым человеком ненамного старше меня.

Увидев в моих руках фотоаппарат, он подскочил к нам с Людой и предложил сфотографироваться вместе. Чуть позже подошёл его друг, и мы вместе развернули фотосессию в ледяных скульптурах парка, а в конце вечера они напросились проводить нас до дома.

Последний девятый автобус уже давно уехал в депо, и мы решили идти домой пешком. Ветер стих, белый снег мягко падал на землю огромными хлопьями. Через сорок минут, дойдя до остановки имени Ленина, ребята переглянулись, и Люда с новым знакомым пошла по главной дороге, а Володя побрел налево за мной.

Как только мы вышли на ту самую дорогу, по которой я любила гулять последние полтора года, нас ослепил свет фар. Недолго думая, я схватила своего спутника за руку и потащила по тропинке за гаражи. Скрывшись в глубине дворов, я увидела, как белая «Волга» проехала мимо, и Витя нас не заметил. Подходя к подъезду, я немного опередила Володю, чтобы быстрее проститься, но он ухватил меня за руку, подтянул к себе и поцеловал.

Несколько секунд я стояла с выпученными глазами – это был мой первый поцелуй.

«И о чём только в песнях поют!» – подумала я, глядя на Володю, и покраснела.

Мне не понравилось целоваться с ним, всё лицо было влажным, и казалось, что губы сейчас просто отвалятся от его натиска. «Даже с Анкой поделиться нечем…», – подумала я и, развернувшись, молча ушла домой.

Ещё пару дней Володя предпринимал попытки увидеться со мной, но я просила маму отвечать ему, что меня нет дома. На третий день мама не согласилась обманывать «бедного» парня и попросила меня саму во всём разобраться.

Опустив глаза, я вышла на улицу. Вова стоял на крыльце, пряча руки в карманах и уткнувшись носом в воротник огромного пуховика. Путаной речью я пыталась объяснить ему, почему мы не можем больше общаться и в конце концов соврала: «Мама запрещает мне с тобой видеться».

Через пару минут после ухода Володи я медленным шагом направилась вдоль любимой дороги…

Наступила весна.

Я училась в санаторной школе-интернате. По большей части учениками этой школы были приезжие из деревень или дети из неблагополучных семей. Когда мои родители переживали затянувшийся развод, мама перевела меня в эту школу, чтобы я могла находиться там под присмотром преподавателей с утра до вечера и принимать пищу три раза в день. Днём у нас проходили основные занятия, а после обеда была организована самоподготовка, где мы списывали друг у друга домашку.

Это был наш последний учебный год. Мы выпускались девятиклассниками, но уровня итоговых знаний большинства из нас не хватало, чтобы поступить в десятый класс другой общеобразовательной школы, поэтому многие продолжили обучение в техникумах и ПТУ.

Люда, несмотря на то что была отличницей и имела все шансы продолжить обучение в десятом классе в любой другой школе, подала документы на специальность «Технолог-деревообработчик», и после экзаменов её зачислили на первый курс в механический техникум, который в городе все называли «Механа».

Мои родители, желая, чтобы у меня было достойное образование, посовещались и решили отправить меня второй раз в девятый класс в лингвистическую гимназию №20, которая находилась через дорогу от моей бывшей школы.

Ещё учась в санаторной школе, мы с Людой часто сбегали с самоподготовки и подглядывали, как за забором важно выхаживают гимназисты. Они никогда не смотрели в нашу сторону, гордясь своим положением – не каждый мог позволить своему ребёнку учиться здесь.

Эта гимназия была единственным в городе образовательным учреждением, после которого у выпускника была возможность продолжить обучение в Москве или за границей.

Там работал мой отец, и последние три года учился старший брат Игорь, но я сама ни разу не переступала порог гимназии до первого сентября двухтысячного года.

Игорь закончил в гимназии одиннадцатый класс и уехал в Казань, где жили наша тётя и бабушка, чтобы поступить в университет. В гимназии он был местной звездой баскетбола, активистом и кавээнщиком, его все знали и любили так же, как и моего отца.

У меня же отношения с одноклассниками не сложились. Уже к середине учебного года я скатилась на твёрдую двойку по десятибалльной системе, и лишь по физике мне ставили твёрдую семёрку, что означало три с плюсом или четыре с минусом по обычной шкале измерения.

В классе часто шептались за моей спиной, обсуждая недорогую учебную форму и полное отсутствие знаний по английскому языку. Авторитет моего отца не мог повлиять на мнение одноклассников, поэтому я всё больше пренебрегала обучением и старалась всё реже появляться в школе.

Когда родители увидели мои оценки в журнале, они снова посовещались и решили больше никого не мучать, и на следующий учебный год я была переведена в десятый класс педагогического колледжа, где в первый же месяц обзавелась новыми друзьями, стала прилежной ученицей и надежным помощником для преподавателей. В тот же год я принесла колледжу первое место на городском конкурсе Клуба весёлых и находчивых и меня выбрали капитаном команды. Конечно, я покорила сердца не всех учителей, но сердца большинства принадлежали мне.

Сарапул – уездный городок, который расположен на берегу Камы, а мелкие каналы и речки пронзают его насквозь, от того в марте тут бывает очень ветрено. В один из таких ветреных дней, возвращаясь из колледжа, я решила идти не через Ленинский парк, а по асфальтированной дороге, которая его огибала. Этот путь был немного длиннее, но зато можно было не бояться скатиться кубарем вниз и встретиться лбом с сосной.

Спустившись по улице Пугачева до улицы Степана Разина, я свернула налево, чтобы сократить свой путь, как вдруг мой взгляд упал на вывеску «Аптека. Оптика» на красной кирпичной стене пятиэтажного дома, а прямо под вывеской стояла белая «Волга». Из-за сугроба я не могла разглядеть номер и, крадучись, подошла поближе. Предчувствие не обмануло – «м203ке»! Я замерла, по телу пробежали мурашки. Спустя несколько секунд я резко развернулась и быстрым шагом направилась домой.

Ещё несколько дней я возвращалась из колледжа той же дорогой и пару раз вновь натыкалась на белую «Волгу». Однажды я увидела, как взрослый мужчина выгружал что-то из багажника автомобиля, затем сел за руль и уехал. Сомнений не было – это был отец Вити, а бизнес по продаже медикаментов принадлежал их семье.

Почти неделю я пробыла в сомнениях, зайти внутрь или нет, и в пятницу после уроков выскочила из колледжа и решительно направилась к пятиэтажному дому с вывеской «Аптека. Оптика».

Немного помедлив, я открыла тяжёлую металлическую дверь…

Глава 2

Гузель убежала за провизией в магазин рядом с придорожным кафе. Я вглядывалась в темноту, стараясь разглядеть хоть что-нибудь на другой стороне дороги. Весенние ночи всегда немного волновали меня.

– Всё-всё! По коням! – Гузель спешила к машине.

В лунном свете она выглядела, словно лесная фея: длинные чёрные волосы, развевающиеся на весеннем ветру, стройная женственная фигура, скрывающаяся под трикотажным платьем свободного кроя, и невероятно добрые глаза.

Весенний воздух в России обладает особенным ароматом, которого нет нигде. Кажется, что, вдыхая его, вдыхаешь саму любовь. Может, поэтому многие мужчины за границей считают, что русские женщины самые красивые в мире?

– Ты чего? – оторвала меня подруга от философских размышлений. – Что там дальше было? Рассказывай!

* * *

Тополиный пух, жара, июль,
Ветер уносит в небо.
Только ты не веришь никому,
Ждёшь ты только снега, снега, снега.
(из песни «Тополиный пух» группы «Иванушки International»)

Итак, я открыла тяжёлую металлическую дверь. За прилавком стояла молодая девушка в белом медицинском халате и голубом колпаке. Я направилась к витринам и стала разглядывать травяные чаи для похудения.

– Вам что-то подсказать? – обратилась она ко мне.

Я помотала головой и, подойдя к витрине в самом дальнем углу, принялась изучать информацию на ценниках.

– Простите, а кто у вас директор? – неожиданно для самой себя спросила я, и кровь подступила к лицу, – Валерий Иванович? – имя я придумала на ходу, чтобы узнать, кому принадлежит бизнес.