Не про сыр

– Ты же Зайка-умница, вот какое себе жильё новое сладил, у тебя даже печка есть. Все звери ходят-дивятся – ай, да Заяц! А я-то ведь тоже восхищена твоими умениями, даже ни разу тебя не укусила в тот раз, вот только прогнала тебя из избушки, каюсь, виновата. Прости меня глупую. Я к тебе учиться пришла. Вот построила я по твоему примеру себе лубяную избушку, но всё равно в ней прохладно. А печку нельзя устраивать – противопожарные требования запрещают! Вот бы мне у тебя уму-разуму подучиться, а то я за твоим прогрессом не поспеваю. Расскажи, Заинька, как ты там так чудесно всё устроил, да может ещё и покажешь, я бы поглядела, какая у тебя, наверное, печка восхитительная!

Молчит Заяц, слышно, что из погреба вылез, а к двери не идёт, переминается. Трусость в нём с добротой борется. Доброта ж смелости требует, а то проку от неё мало. Но это не про Лису, конечно, с ней держи ухо востро. Вот Заяц одно ухо навострил кое-как, потом другое усилием воли поднимает. Ох, с трудом уши поднимаются, всё норовят упасть. Всю внутреннюю силу собрал. Почувствовал её. Уши поднял и говорит Лисе ровным (почти не дрожащим) голосом:

– Блины я тут печь учусь.

Лиса аж на хвост села от изумления. Во дела! Хотела бы и похвалить Зайца, да тут аж дыхание спёрло, кое-как сказала:

– Ну ты даёшь ваще!

Но Заяц не поддался на такую грубую лесть и продолжает:

– Да только плохо выходит. Всё неровно. Чем-то бы сдобрить. Ты, Лиса, умеешь из деревни молочные продукты доставать, вот принесла бы сметаны. Так и быть, я бы тебя пустил, да и угостил бы.

Тут уж Лиса задумалась: в деревню ходить, каждый раз шкурой рисковать. Почесала лапой за ухом, оперлась ею на заячью дверь, да в раздумьях когтями поскребла. Заяц там всполошился:

– Ты смотри не хулигань, а то я тревожную кнопку нажму – медведь прибежит, дух из тебя выбьет.

– Ой ли? Медведь-то сейчас крепко спит.

– Медведь спит, служба идёт. Сигнализация у него в берлоге.

Тьфу, ты – думает Лиса – опять новые технологии. Скоро совсем без них житья не будет.

– Какая ещё сигнализация?

– Верёвка по мышиной норе протянута. А на том конце ведро у медведя.

– Вода-то поди в ведре замёрзла, у медведя в берлоге студёно.

– Никакой воды и не надо, дёргаю за верёвку – ведро медведю на голову падает. Через 10 минут медведь тут будет. Мы тестировали. Идёшь за сметаной или нет?

Лиса прям обомлела от заячьей дерзости. Но напоследок всё-таки решила ещё ухитриться:

– Я бы сходила в деревню, да сил совсем мало, может, ты меня хоть одним блиночком подкормишь.

Протопотал заяц куда-то вглубь, потом обратно притопотал. Слышно, как у двери ухватился и тянет что-то со скрипом. Лиса лапами аж всплеснула, да рано. Это Заяц уплотнитель у двери вытащил, которым он края двери утеплил, чтобы сквозняка из щелей не было. Щель одну раскрыл. Да и просунул Лисе блин под дверь.

– На вот, попробуй.

Попробовала Лиса – и впрямь блин неважный, сухой да кривой. Прожевала кусок и говорит уже без воркования, а хрипло и с досадой:

– Ладно уж, попробую сметаны добыть!

Идёт Лиса идёт, блин жуёт, хоть и морду кривит, однако ж что-то добыла. Живот доволен, урчит – добавки требует. Погоди – говорит Лиса – как бы мы на добавку по шее не получили. Обошла деревню с подветренной стороны, чтобы собаки её не учуяли. И самой чтобы под ветром все запахи собрать. К крайнему двору подобралась, нос задрала повыше и давай улавливать как антенной, где что происходит. Вот, в одном доме собакой почти не пахнет, наверное, улеглась поудобнее в конуре, сама на мороз не выходит. А из дома-то чем-то вкусным пахнет сильно. Повкуснее, чем у Зайца! Вот Лиса под прикрытием этих запахов-то и крадётся. Мимо курятника проходит и думает, может и ну их эти блины? Однако уж самой сметаны захотелось. Куры-то что перепёлки, всё одно, а вот сметаной давно не лакомилась.

Тут дверь из дома отворилась, Лиса шасть под крыльцо и затаилась. Вышла из дому баба, да как раз к курятнику. И пока дверь медленно затворялась, Лиса шмыг и в сени проскочила, а там из сеней бы и в избу. Да только внутренняя дверь плотно закрыта. А тут и наружная прихлопнулась. Заметалась Лиса сперва, но подумала:

– Ничё, прорвёмся. Главное, собака уже не учует. Надо спрятаться. Потом хозяйка зайдёт, вслед за ней авось проползу. Главное, что-нибудь подсунуть в дверь, чтобы та крепко не закрылась.

Где спрятаться? – должна быть вешалка с одеждой, там лучше всего. Страшно, правда, в шубе какой-нибудь прятаться – всё равно, что в морге – но зато меньше всего заметно. Видит, висят куртки всякие, а длинная только одна одежда, но совсем не шуба, странная какая-то – с четырьмя рукавами. Два сверху, два снизу. И напополам делится не полностью. Что такое? Однако выбирать не приходится, полезла кое-как в это убожество, и головой-то в один из нижних рукавов провалилась. Выбраться пытается, а только хуже проваливается, да ещё рукав-то не широк, лапы там зажимаются с боков, едва смогла нос наружу снизу выставить, да полглаза, всё туловище как в узкой норе застряло, зад с хвостом где-то сверху. И ни туда, ни сюда. Висит Лиса и понимает, что сама себя поймала. Ни разу она ни в чьей звериной норе не застревала, а тут в человечьей угораздило. Всё – думает – теперь меня на пельмени пустят, да с той самой сметаной и съедят.

Тут открывается дверь, и хозяйка заходит в сени. Лиса замерла, и только вполглаза смотрит, ничего почти не видно. Видно женские сапоги, как надувные такие: вот от снега они отряхиваются у порога. Дверь за собой закрывает хозяйка и мимо в дом направляется, а потом встала и как заржёт. Лисе аж обидно стало, что же это, мало того, что конец пришёл, да ещё и позор такой! А хозяйка и говорит:

– Ты что это, голубушка, в мой лыжный комбинезон залезла? Не по размеру тебе!

Лицо человечье Лисе не видно, только ноги, но чувствует Лиса, будто бы не злорадный смех и взмолилась она:

– Выпусти меня, тётенька, я всего-то и хотела сметанки немного прихватить, меня Заяц на блины звал.

– А воровать-то ведь плохо!

– Я больше не буду, честное слово! – пищит Лиса из ловушки.

Женщина за одежду взялась и, перевернув её, Лису вытряхнула, – метнулась Лиса к двери наружной, а та закрыта. И хозяйка на Лису строго так, прищурившись, смотрит.

Закрутилась Лиса волчком, что делать не знает. А хозяйка ей говорит:

– Слову твоему Лисьему верить не буду, а вот думаю, что можно из тебя пользу получить. Мех твой уж очень красив!

Забилась Лиса в угол и голову лапами накрыла. Вот ведь сложно быть красивой – все на тебя заглядываются, да не все по-доброму.

– Да не бойся, пусть твоя красота с тобой остаётся! А вот только разреши с собой пофоткаться.

Приподняла Лиса чуть-чуть одну лапу, выглянула. Улыбнулась:

– Это можно!

Нацепила хозяйка тот самый комбинезон, сходила собаку прицепила накоротко. Вернулась за Лисой и вместе с ней во дворе стала селфи делать. А Лиса-то и рада стараться, ей-то и самой приятно в кадре покрасоваться. Когда шкура-то цела, чего не покрасоваться?

Собака сперва принялась было лаять, да потом, на хозяйку посмотрев, угомонилась. Ничего не поняла, но что так надо, поняла. А хозяйка вдоволь с Лисой наигравшись, сходила в дом и принесла ей сметаны в пластиковом контейнере. Только сказала строго:

– Чур упаковку не выкидывать, мусор не устраивать, – потом принесёшь, у калитки положишь. А зайцу привет передавай!

Лиса кивнула, контейнер ухватила одной лапой покрепче, да на трёх что есть духу в лес помчалась.

Притащила сметаны, исп?к Заяц блины, угостил Лису. Она и довольна. Потом уж нашла чем себя потчевать, однако же к зайцу сметану ещё не раз таскала. И чтобы хозяйку добрую порадовать, чтобы не всё одно и то же было, так Лиса придумала ей модные цвета предлагать. То фиолетовая придёт, то ч?рная-ч?рная, то ярко-красная. Ей за выдумку ещё и куриных яиц дали. Теперь блины на славу получаются! А Заяц сперва пугался, аж к окну не подходил, а потом привык, теперь тоже с ней фоткается иной раз.

Всем любопытно, откуда цвета разные. Я тоже спрашивал. А она увиливает – скрафтила, говорит. И рецепты чудные наговорила. Да только я уж то не записывал, напридумывала всякого – Лиса она хороша сказки-то рассказывать.