Архимаг, который живёт в подвале. Том 1

Всё это очень не нравилось Набутылко.

Их томили в прихожей уже минут пять; ноги затекали, и с каждой минутой нехорошие предчувствия становились всё сильнее. Что это за здание? Что происходит внутри? Зачем на входе выставлена охрана и куда ушёл этот громила в татуировках, попросив их «подождать, пока он сообщит о них начальству»?

Он очень не любил переходить дорогу важным людям. А поэтому старался с ними даже не контактировать.

– Смотри на это иначе, – посоветовал вполголоса Пончин, заметив его настроение. – Дежурство всё равно ещё почти час продлится. Чем дольше мы тут пробудем, тем меньше времени останется на другие вызовы. А там и домой пойдём.

…отчего-то Набутылко казалось, что домой они отсюда уже не попадут. Ни сегодня, ни вообще.

Что за чушь, почему это лезет в голову? Моргнув, Набутылко осознал, что его рука сама тянется к рации.

Может, и правда?

– Слушай, – зашептал он напарнику. – Может, вызвать наряд, и пусть разбираются? А с нас спрос какой…

– Так мы и есть наряд, – откликнулся тот. – Вот и разбираемся…

Пончин почесал третий подбородок.

– Хотя знаешь, да, ты прав… – кивнул он. – Если так долго возятся, значит, есть что прятать. Давай, вызывай подкрепление, пускай тут всё перевернут. Как раз план на конец месяца закроем.

План, не план – главное, что разбираться со странной вечеринкой и подозрительной охраной на входе будут уже не они. Набутылко уже почти нажал кнопку рации, когда…

– Господа полицейские, – татуированный амбал возник перед ними в секунду, словно из ниоткуда. Когда он успел подкрасться?! – Прошу прощения за задержку. Глава готов принять вас; прошу за мной.

Набутылко и Пончин моргнули, переглядываясь.

За большими дверями, к которым они приближались, всё так же звучала музыка и голоса. Прежде, чем войти в неё, татуированный остановился и резко развернулся.

– Прошу прощения, – пояснял он странным тоном – так, будто сам не был до конца уверен в том, что говорил. – Вы застали нас… в самом разгаре.

Странно всё это.

– А… почему вы так долго? – Пончин попытался сохранять вид грозного служителя закона.

– Мы одевались, – отозвался верзила.

– Что?..

– Глава объяснит, – отмазался тот. – Входите.

Двери вели в большой зал; татуированный распахнул их, Набутылко и Пончин шагнули внутрь…

Какого?..

– Чт… чт… – кажется, Пончин собирался что-то спросить, но голос отказывался ему повиноваться; и Набутылко отлично его понимал. – Что тут у в-вас происхо…

– Ничего особенного, господа полицейские, – бодро и спокойно отозвался молодой парень, стоящий впереди. – Обычная частная оргия. Законом не запрещено, знаете ли.

Набутылко обводил взглядом большое помещение, выхватывая то одну, то другую фигуру. Вот молодой парнишка самозабвенно хлещет плетью красную, как спелая черешня, девицу с кляпом во рту; та наклонила лицо, стараясь, чтобы его было поменьше видно, но сложно было это сделать под градом постоянных ударов. Вот троица парней – те, напротив, бледные, как смерть – в ремнях и портупеях, сидящие друг у друга на коленках, в пикантной позе. Вот другие – молодые, старые, мужчины, женщины – эти просто раздеты до белья…

Пончин нервно сглотнул комок в горле.

* * *

– Эй, эй! – я махнул рукой, поворачиваясь к пареньку, который безостановочно хлестал стоящую на коленях девицу. – Герой-любовник, завязывай. Я, конечно, понимаю, что ты самый крутой на районе, но имей совесть – всё-таки перед тобой представители власти! Потом накажешь эту… – я старался не сильно думать о том, что говорю, – …дрянную девчонку.

Паренёк аж светился от счастья и удовольствия; впрочем, он мигом послушался, прекратив удары.

– И вы, трое голубков, тоже заканчивайте! – велел я, разворачиваясь теперь к троице. – Давайте, давайте, перерыв.

Трое парней мучительно отдалились друг от друга; со стороны могло показаться, что им сильно не хотелось расставаться друг с другом, но, думаю, на деле их сейчас обуревали совсем другие эмоции.

– И вообще, все вон! – велел я громким голосом. – Одеваемся и идём покурить! У господ полицейских к нам какие-то вопросы, оставьте нас наедине.

Раздетая и вооружённая «инвентарём» массовка спешно хватала одежду и выбегала из кабинета, пока я не передумал и не приказал сделать что-нибудь ещё. Этот праздник они запомнят надолго.

Вот и прекрасно; десять секунд – и помещение опустело, никто не маячит перед глазами. Только полицейские… и этот грёбаный Кавадзаки со своими подозрительными взглядами.

Он ведь сам не уйдёт, так?

– Так в чём, собственно, дело? – уточнил я у копов с милой улыбкой, разворачиваясь к ним. – Наша музыка была слишком громкой?

– Эээ… – тот, что потолще, почесал в затылке. – Эээ…

Кажется, он потерял нить разговора.

– Простите… соседи сказали, что у вас тут были слышны какие-то, эм, крики, – несмело подхватил второй.

– Ну так у нас ведь здесь оргия, господа, – я невозмутимо пожал плечами. – Это были не крики, а стоны. Стоны любви.

Полицейские переглянулись; кажется, они не могли поверить в происходящее.

– Что такое? – я приветливо улыбнулся. – Может быть, вы желаете к нам присоединиться?..

Первый машинально опустил взгляд на свой пивной животик; второй испуганно икнул и отступил на пару шагов. Взгляды парочки стали ещё более нервными.

– Не стесняйтесь, чувствуйте себя раскованнее, – я подмигнул им. – Мы же не стесняемся… если вы понимаете, о чём я. У нас найдётся для вас пара чёрных кожаных фуражек, если вы любите отыгрывать привычные роли…

– Нет-нет, спасибо! – выпалил второй, краснея до ушей. – Мы рады, что всё в порядке, никаких претензий…

– Желаем вам хорошо провести время, господа! – закивал первый, толстый. – Только, пожалуйста, стоните потише… всего доброго!

Оба копа настойчиво пятились назад, к дверям.

Я вновь поймал взгляд «якудзы». Последнее, чего мне хотелось, это продолжать здесь находится.

– Подождите, – велел я полицейским.