Бойня

– Никогда не хотела жить в Стокгольме. Все время тянуло на природу. Чтобы Молли жила так же счастливо, как я в детстве. Но для Микки деревенская жизнь – пугало.

– И что случилось?

– Что случилось? Мы подняли лапки. Он – Стокгольм, я – деревня, я – деревня, он – Стокгольм… Даже и ссориться на эту тему перестали. Я работала в ночь, а днем сидела с Молли. Так долго не выдержишь. А потом один здешний парень подсказал: в Йиму продается таунхаус, недорого. И поликлиника есть. Что ж… не совсем деревня, но все-таки и не Стокгольм. И отец близко, на выходные ездила к нему. Сюда, на Каварё. Помогала чем могла.

Ландон не знал, что сказать. Продемонстрировать понимание? Посочувствовать или, наоборот, порадоваться? Какая бурная жизнь… А чем он сам занимался в эти годы? Поступил в университет, остался в университете.

– А он? Отец Молли?

– Погиб.

– Что?!

– Сразу после того, как я уехала… Я еще распаковать коробки не успела. Позвонили из больницы. Автокатастрофа. Ехал из Чисты и свернул прямо перед носом грузовика. Иногда думаю – хорошо, что Молли тогда ничего не понимала. А иногда… наверное, она хотела бы иметь отца.

Наступило долгое молчание. Ландону вдруг захотелось рассказать о своем настоящем отце, но что-то остановило. Вместо этого глотнул остывший кофе.

– Теперь твоя очередь.

– Мне особо нечего рассказать. Поступил в университет, окончил, остался на кафедре.

И замолчал.

Она посмотрела на него скептически:

– И?

– Что “и”?

– Если у тебя нет прошлого, может, есть будущее? Или так и будет продолжаться? “Остался на кафедре”. Остался или остановился? Так и будешь стоять?

– Думаю, да. Так и буду.

– Что ж… неплохая привычка – оставаться.

Он не сразу сообразил, что она имеет в виду.

– Я… к сожалению… у меня пятнадцать дипломников…

Хелена взяла у него пустую чашку и поставила на поднос. Многозначительно посмотрела на часы. И как истолковать этот взгляд? Наверное, намекает – пора и честь знать.

– Пора идти…

– Если хочешь.

Прядь волос упала на грудь, как раз туда, где третья пуговка отчаянно боролась за свободу. Какая красивая женщина… не просто красивая. Магнит. Сила притяжения – как в каком-нибудь адронном коллайдере.

Он резко встал, постарался стряхнуть колдовство.

– Мне надо прочитать дипломную работу. Целыми днями ничего не делаю.

Хелена тоже встала. Молча. Ландон сделал попытку встретиться с ней глазами, но она уже направилась в кухню. Остановилась в дверном проеме и повернулась:

– Завтра наколешь дров.

– А что-нибудь попривлекательней?

– Блинчики?

Он с облегчением расплылся в улыбке.

– Договорились.

Не успел Ландон взяться за работу, заверещал телефон. Посмотрел на дисплей, и ёкнуло сердце.

– Рита?

– Прости… – Сухой, шелестящий шепот. – Прости, что звоню.

– Да что ты…

– Посылала мейл, но… – Говорит так тихо, что приходится напрягаться. – Но ты не ответил.

– Я на Каварё.

– О-о-о…

Он похолодел – так много вместилось в это протяжное, тоскливое “о-о-о”. Скрипучая узкая кровать, Рита на газоне в ночном белье и резиновых сапогах… сцены из прошлой жизни, которые он изо всех сил старался забыть.

Забыть!

– Я здесь временно… – с усилием произнес Ландон. – Надо кое-что написать.

Она не ответила.

– Как ты? Что-то случилось?

– Не знаю. – Она с таким трудом произносила эти короткие фразы, что Ландон почти не узнавал голос. – Может быть… Не знаю.

Он поднял голову и скользнул взглядом по книжной полке. Зачем она позвонила? Малодушно пожалел, что даже в этом богом забытом месте исправно функционирует телефон.

– Что я могу для тебя сделать? Позвонить кому-то? Ты говорила с матерью?

Молчание.

– Рита?

– Нет… ничего. Просто я очень устала.