Чужие грехи

– Хорошо.

С крюка на поясе Пангар снял две свернутые трубки, похожие на изолированные провода с металлическими гнездами на каждом конце. Воткнув концы каждого провода в уши лежащему, вторые концы он передал стоящему человеку. Последний тут же воткнул их себе в уши, глядя между тем на индикатор на своем запястье. Наконец он выдернул трубку из одного уха, затем из другого. Лежавший человек поднялся явно окрепшим и отдал трубки Пангару.

Я обратил внимание еще на одного человека. Когти рам-фа вырвали ему грудную клетку. На лице его лежал отпечаток если не смерти, то глубокого гипнотического сна. Но из рваной раны не вытекало ни капли крови. Плоть, если ее можно было назвать таковой, обладала странным серовато-красным оттенком. А там, где у нормального человека располагались внутренности, я разглядел перепутанные и переломанные провода, трубочки, колесики и веревки.

Пангар прошел мимо него, даже не взглянув.

– Нет смысла спасать его.

Он начал быстро, одного за другим, оглядывать лежащих. Наконец отобрал двоих. Товарищи возложили их себе на плечи. С остальных сняли оружие и шлемы да так и оставили лежать на земле. Между тем полудюжина этих людей, взявшись за ножи, освежевывала рамфа. Их интересовало вовсе не мясо, а только шкура животного, поскольку мы двинулись вперед, оставив нетронутой всю эту красную тушу.

Так кто же они такие – люди или машины? Так я размышлял, шагая рядом с Лорали и общительным и явно принадлежащим к роду людскому вежливым Пангаром. Крогер семенил следом.

После двухчасового перехода мы добрались до вершины горного хребта, где и остановились, чтобы недолго отдохнуть. А Пангар с гордостью указывал нам на достопримечательности раскинувшейся внизу долины Доравия. Овальной формы, длиною миль в двадцать пять, она полностью была окружена горами.

В северо-западной оконечности долины в затянутое пеленой брызг озеро обрушивался водопад высотою в милю, а шириною – в полмили. Из озера вытекала река, изгибами пересекающая долину, устремляясь к ее юго-восточной оконечности. По словам Пангара, река впадала в Ропок.

По обеим сторонам водопада, чуть выше воды, поднимались два огромных строения наподобие пчелиных ульев. Оба громадных сооружения соединялись арочным, длиною в полмили, мостовым пролетом, вознесшимся над водой. Основания строений скрывались в дымке, встававшей над местом падения воды.

По берегам извивающейся по долине реки через равные расстояния стояли такие же двухбашенные постройки, но размером поменьше. Крыши этих строений сверкали зеркальным отражением.

Посреди долины, на острове, который река огибала двумя равными рукавами, стояло самое большое строение. Коническое по форме, как и остальные, оно возносило свою вершину на высоту в добрые две мили.

– Императорский дворец Тандора из Доравии, – пояснил Пангар, перехватив мой взгляд. – Изумительное сооружение. Мы вскоре окажемся там.

– Но до него же целых пять кантов[5 - Заровианская мера длины. Примерно две трети земной мили.], – сказал я. И тут заметил то, что первоначально укрылось от моего внимания. Неподалеку от нас, внизу, от узкой платформы уходил к башне тонкий канат, становясь невидимым на некотором расстоянии. Сделан он был из того же материала, странного и блестящего.

– Я вызвал машину, – сказал Пангар. – Скоро прибудет.

Вскоре над долиной показалась сверкающая точка. Увеличиваясь в размерах, она приближалась с поразительной скоростью, и через несколько секунд я разглядел вытянутый октагональный аппарат, заостренный на каждом конце и построенный из того же блестящего, прозрачного материала.

Она без звука и без рывков остановилась возле узкой посадочной платформы, и мы поспешили вниз. Когда мы оказались на платформе, я увидел, что по всей длине машины настежь открылись подвешенные сверху круглые двери.

Войти в одну из них Пангар и пригласил нас с принцессой. Маленький крогер замешкался. Мы сели на удобные пружинящие сиденья, и двери захлопнулись. Крогер в одиночестве остался на платформе, и мы больше его не видели, к моему облегчению. Машина плавно снялась с места и понеслась над долиной. Спустя мгновение она неслась уже с такой скоростью, что пейзаж внизу превратился в размытую картину.

Не прошло и нескольких секунд, как машина стала замедлять ход, и вот мы уже входили через октагональную дверь огромной центральной башни, которую я рассматривал ранее. Но перед этим я успел заметить, что из одинаковых отверстий башни во все стороны расходились такие же тонкие прозрачные кабели.

Пангар сказал:

– Я сразу же проведу вас к нашему торрого, он хочет лично поприветствовать вас.

– Но откуда же он узнал? – озадаченно спросил я.

– Его величество по своему желанию может мысленно связываться с любым из его подданных.

– Так, стало быть, вы тут все общаетесь с помощью телепатии?

– Не все, – ответил он. – А только наш торрого и члены Комитета Двенадцати, короли, являющиеся мысленными цензорами императора. Если я захочу связаться с удаленным от меня товарищем, я посылаю мою мысль тому члену комитета, который надзирает за моим мозгом. Он получает сообщение и если одобряет его, то передает моему товарищу или торрого.

При этом Пангар вел нас лабиринтами коридоров, изукрашенные полы, стены и потолки которых покрывало то же стеклообразное вещество, только опаловое. Мы шли, не отбрасывая теней, поскольку свет падал с разных сторон. Создавалось жутковатое ощущение нереальности, словно движешься во сне, из которого вот-вот тебя извлекут.

Вскоре мы внезапно оказались в огромном и величественном тронном зале. Вдоль его многочисленных октагональных дверей стояли часовые с саблями наголо, а конусообразный потолок поднимался на целую милю над нашими головами. Мои глаза впервые увидели величие императорского дворца Доравии, и я решил, что все-таки такая роскошь может существовать только во сне. Я принялся щипать себя, стараясь проснуться.

Однако иллюзия нереальности мгновенно рассеялась, когда мы предстали перед троном. На розовых подушках восседал человек внушительной наружности. Высокий лоб и соединенные над переносицей брови напоминали доктора Моргана, но на этом сходство заканчивалось.

Нос скорее греческого, чем римского типа, а резкие черты лица обладали бледной красотой точеного мрамора. Это лицо выражало удивительную интеллектуальную мощь и в то же время – отсутствие каких-либо человеческих эмоций. В отличие от остальных безбородых мужчин расы, монарх носил небольшую остренькую, клинышком, бородку, изгибавшуюся вперед и вверх острым кончиком.

По бокам трона с каждой стороны в ряд стояло по шесть тронов поменьше, на каждом из которых восседала облаченная в розовое одеяние личность с титулом, очевидно рого, или короля. Эти-то рого, очевидно, и составляли тот самый комитет, о котором упоминал Пангар. На тронах пониже восседали лиловые дворяне, а вдоль стен стояли плебеи в голубом. Позади всех толпились рабы в сером.

Когда мы предстали перед троном, Тандор встал, демонстрируя уважение гостям королевской крови, и улыбнулся, устремляя на меня взор своих черных глаз, пока мы обменивались приветствиями. Улыбался он вполне дружелюбно. Однако в его глазах проглядывало что-то нечеловеческое, скорее змеиное, гипнотическое и никак уж не успокаивающее.

– Вы застали меня занятым многочисленными обязанностями двора, – сказал Тандор, по-прежнему улыбаясь, – но я разберусь с ними по возможности быстрее. Пока же позвольте предложить вам отдых. Пангар покажет вам ваши апартаменты. А я скоро составлю вам компанию.

Когда мы вышли из тронного зала, Пангар кратко о чем-то проинструктировал пажа, тот торопливо скрылся. Вскоре он встретился нам идущим по коридору вместе с девушкой, одетой в розовое королевское, и другими девушками – в лиловом. Шестеро лиловых девушек и фигурой, и личиками радовали глаз. Однако их хозяйка выглядела просто красавицей. Изящной фигурой, пышными черными волосами, большими темными глазами, прячущимися за длинными черными ресницами, она могла бы поспорить красотой с самой Лорали.

Но, сравнивая их, я был поражен разительным контрастом. Если принцесса Тирана являла собой духовный тип красоты, каждой черточкой выдавая чистоту и силу характера, королевская дочь Доравии казалась явно сладострастной, чувственной, подобно экзальтированной одалиске или павшей гурии.

Поприветствовав нас, как и подобает, и получив соответствующее приветствие, она заговорила низким мелодичным голосом, в котором, несмотря на очевидные упражнения по красноречию, слышались загадочные хрипловатые тона. Да и в темных глазах светилось что-то рептилье.

– Меня зовут Ксюния Доравийская, – сказала она. – И по желанию моего брата, торрого Тандора, я бы хотела пригласить Лорали из Тирана пожить в моих апартаментах, пока ей не подготовят подобающие покои.

Она протянула руку Лорали, которая взяла ее без колебания, и они двинулись по поперечному коридору, сопровождаемые шестью девицами. Пангар же проводил меня в роскошные апартаменты, где стеклоподобную мебель обтягивала ярко-зеленая шкура рамфа, выделанная до мягкости вельвета.

Помывшись и побрившись, я ощутил себя здорово освеженным.

– Его величество готов принять вас в своей личной столовой, – позднее сообщил мне Пангар.

Совершив короткий переход по коридору, я оказался у октагонального дверного проема, возле которого с саблями наголо стояла стража. По знаку Пангара стражники раздвинули розовые занавески, и я вошел внутрь. Занавеси за мной упали на свое место, а я увидел хозяина-монарха восседающим за столом с восьмиугольной столешницей из прозрачного розового материала, в золоченом кресле с высокой спинкой, обтянутой шкурой рамфа, выкрашенной в ярко-розовый цвет. При моем появлении он встал и приветствовал меня, я ответил тем же поклоном. Я занял кресло по правую руку от него, подвинутое мне незаметным слугой.

– Хочется верить, что вы простите мне скудость и грубость предложенного вам стола, – сказал Тандор, когда я уселся, – поскольку, за исключением рабов, мы в Доравии не едим и не пьем так, как в окружающем нас мире.

Раб поставил перед каждым из нас по хрустальной чаше. В мою налили кову, над которой поднимался пар. В чаше же, которую поставили перед Танцором, содержалась какая-то более густая жидкость, от которой скорее поднимался не пар, а дым. Да и едкий запах напоминал о какой-то кислоте.

– Желаю вам столько лет жизни, сколько звезд на небе, – предложил тост Тандор, поднося чашу к губам.

– А я желаю вам столько лет жизни, сколько капель дождя упало на Заровию, – ответил я, делая глоток ковы.

– Ваше прибытие, о принц, – сказал Тандор, ставя чашу, – весьма своевременно, и я сейчас поясню почему. Вот уже две тысячи лет я размышляю над великим экспериментом, успешный исход которого коренным образом изменит жизни людей как нашего вида, так и вашего.

– Это действительно интересно, – отозвался я, пока передо мною ставили блюдо с тушеными грибами и поджаренным мясом рамфа. – Но… две тысячи лет?

Перед Тандором поставили дискообразный сосуд черного цвета. Вокруг ручек сосуда, с двух сторон, были обмотаны изолированные провода с электродами на концах. Размотав провода, Тандор сунул электроды себе в уши.

– Я родился пять тысяч лет назад в вашей стране, Олбе, – сказал он. – И был вторым сыном торрого. Но я не стремился на трон, предпочитая занятия химией, физикой и психологией. Когда я познал все то, чему могли обучить меня величайшие ученые нашего времени, я начал с помощью этих трех наук осуществлять, может быть, самую великую мечту человечества – мечту о бессмертии. Сейчас, оглядываясь на ранние мои усилия, я понимаю, насколько грубо и невежественно я поступал, но бесчисленные эксперименты и настойчивость дали свои плоды… Вы, несомненно, заметили гигантское различие между вами и моим народом, между моей сестрой Ксюнией и принцессой Лорали.

– Я видел грудь одного из ваших людей, вырванную когтями рамфа, – сказал я, – и, во-видимому, этот человек не является человеком в общепринятом смысле слова. Еще я слышал разговор о севшем источнике питания. А также заметил, что вы пьете напиток, похожий на дымящуюся кислоту, да и пишу вы принимаете в виде энергии, насколько я понимаю.

– Другими словами, – сказал Тандор, – вы делаете вывод, что мы – раса автоматов, механических людей. Вы правы, но я не думаю, чтобы где-нибудь еще, на других планетах, существовала бы раса созданных людей, имеющих душу. Вот уже почти пять тысяч лет прошло с тех пор, как я расстался с той хрупкой оболочкой, которую навязала мне природа, чтобы начать существование в теле, созданном мною самим. Вы, разумеется, знакомы с феноменом обмена личностями и телекинезом. И знаете, что два человека могут навсегда или временно обменяться физическими телами. И стало быть, моя проблема заключалась в том, чтобы создать тело-заменитель, подчиняющееся моей воле посредством усиления сигналов телекинеза. Первое тело, которое я создал, пришло в негодность из-за ошибки в расчетах. Я едва успел вернуться в мое собственное. В противном случае я мог бы просто раствориться в неизведанном. Но затем я создал еще много тел, пока не достиг совершенства, и объявил о своем открытии в империи Олба. К тому времени отец мой уже вкушал милости Торта и брат мой унаследовал трон. Я обратился к нему, зовя его в бессмертие и предлагая всех в империи сделать бессмертными. К моему крайнему изумлению и разочарованию, мое предложение не только встретило резкий отпор, но я и мои последователи подверглись систематическому гонению со стороны наиболее фанатичных приверженцев Торта. Находясь под влиянием религиозных лидеров, мой брат вскоре приказал изгнать меня и моих последователей, остававшихся верными мне. Менее чем с тысячей этих людей я прибыл к этим берегам и занялся обустройством долины. Пораженный, я лишь что-то пробормотал в ответ.