Чужие грехи

Выращивали здесь грибы различных видов и некоторые культуры папоротниковых кустарников.

Ровная вымощенная дорога, прямая как стрела, шла от южных ворот Олбы мимо башни, на которой я стоял, к обширной, в форме полумесяца олбанийской бухте Турено. Здесь располагались морские ворота столицы, где и держал в серо-голубых водах могучего океана Ропок свой громадный флот торговых кораблей император Хаджес.

По этой прямой гладкой дороге с грохотом тащились большие одноколесные повозки, влекомые тирпедами. Корпус заровианской повозки располагается внутри этого единственного огромного колеса, шарнирным кольцом удерживаясь от переворотов во время вращения самого колеса. С большой скоростью по дороге проносились и моторные коляски, также одноколесные. Я видел, как такие колеса диаметром более двадцати футов мчались со скоростью в сотни земных миль в час.

Один из охранников спустил меня в лифте, с которым я не знал, как обращаться, отвел в приготовленные мне Вангалом апартаменты и, низко поклонившись с вытянутой правой рукой ладонью вниз, удалился. И пока я занимался изучением патоа, из коридора доносились его шаги, размеренно перемещающиеся из конца в конец.

Вглядываясь с обостренным интересом в переводы и языковые особенности, я испытывал такое чувство, что читаю что-то знакомое, но забытое. И вскоре обнаружил, что мне достаточно лишь единожды прочитать слово на патоа, чтобы его запомнить.

Когда я впоследствии сообщил об этом Ворну Вангаду, он объяснил, что мозг Зинло, ставший теперь моим, уже некогда все это знал. Сознание, некогда получившее какое-то впечатление, записывает его в себя навсегда. Я же тогда мгновенно сообразил, что, значит, мне надо просто достучаться до своего сознания. Все это воодушевило меня.

Задолго до полудня я управился со всеми уроками, подготовленными мне Ворном Вангалом, и с нетерпением взялся за чтение книги по естественной истории Заровии. И лишь внезапно наступившая тьма, как это и бывает в тропических и полутропических районах Венеры, прервала мои занятия. В дверь постучали.

– Войдите, – сказал я на патоа, стремясь как можно быстрее испробовать умение владеть этим языком.

Дверь скользнула в сторону. В ее проеме, на фоне освещенного коридора показался силуэт моего охранника. Он вошел и нажал кнопку, отчего помещение осветилось мягким светом. Я не мог различить источников света, так искусно они были скрыты.

– Обед вашего высочества, – объявил охранник. Вошли два раба, неся огромный двухъярусный поднос, нагруженный по крайней мере пятьюдесятью блюдами. Третий нес небольшой стол, а четвертый – золотую посуду и розовую скатерть. Передо мной расставили блюда с рыбой, дичью пернатой и водоплавающей, с различными грибами и прочими деликатесами, природы которых я и представить не мог. В небольших кувшинах подали бесцветный, приятный на вкус горячий спиртной напиток, называвшийся, как я узнал впоследствии, кова. Он оставлял приподнятое настроение, как крепкое вино, хотя и с несколько отличительным эффектом.

Пообедав, как и полагается принцу Олбы, я вновь вернулся к моим занятиям.

Позже к вечеру в дверь опять постучали, и новый охранник ввел человека, оказавшегося моим камердинером. Тот занялся делами в соседней комнате и через несколько минут вошел, поклонился и объявил, что спальня готова.

Я вошел туда и увидел встроенное в стене спальное углубление с розовым балдахином и золотой бахромой над ним. Мягкие шелковые покрывала, розовые, с золотыми полосками, отогнутыми уголками приглашали отдохнуть.

Камердинер принес розовое ночное одеяние, изумив меня пристрастием к этому цвету. Позднее я узнал, что на всей Заровии розовый считается исключительно королевским цветом.

Несмотря на усталость от занятий, я никак не мог заснуть в силу новизны ситуации, в которой оказался. Лишь через несколько часов удалось мне задремать, но меня тут же разбудило звонкое металлическое лязганье.

Звук, похоже, доносился откуда-то из-за окна, и я, затаив дыхание, прислушался. Звук не повторился, я успокоился и устроился поудобнее, но вскоре рядом со мной послышался шелест словно бы от трущегося шелка.

Не двигаясь, я открыл глаза, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в окружающем меня мраке. У Венеры нет луны, и, следовательно, в помещении так же темно, как и снаружи. Я не мог разглядеть ни окна и ничего вокруг себя.

Но в комнате явно кто-то находился. Мне припомнилось предупреждение Ворна Вангала, и лоб мой покрылся холодной испариной. Оружие лежало на низком столике всего лишь в нескольких футах от меня, но я не мог дотянуться до него бесшумно и не выдавал своего присутствия ночному визитеру.

Совсем рядом вновь раздался шелест, а затем – вспышка фонаря, луч которого пробежал по комнате, остановился на мгновение на мне и тут же погас. Я подскочил, услышав звук скарбо, выходящего из ножен, судя по звуку, всего лишь футах в двух от меня.

Едва я сел на постели, как раздался свист скарбо, и лезвие ударило в подушку, где за мгновение до этого лежала моя голова.

Я соскочил с ложа и стал на ощупь искать выключатель. Убийца же, что-то взволнованно и сердито бормоча, направил луч фонаря на покрывала. Я наконец включил свет, а убийца тут же повернулся, осматривая комнату.

На секунду вспыхнувший свет ослепил нас обоих. Но я успел схватить со стола скарбо, чтобы встретить с оружием направленную на меня яростную атаку.

Мы заметались по комнате, круша мебель и разрубая в клочья материю. Апартаменты наполнились эхом звона сшибающихся в схватке лезвий.

Наемный убийца оказался опасным противником. По сравнению с ним Ворн Вангал в качестве фехтовальщика был просто ребенком. Я различал перед собой лишь расшитое серебром лиловое одеяние да густую черную бороду.

Поначалу он вел себя даже несколько нахально, но когда обнаружил, что я не только парирую его молниеносные удары и выпады, но и полновесно даю сдачи, выражение изумления появилось в чертах его ястребиного лица.

– Мощи Торта, юноша! – воскликнул он. – С тех пор как я видел тебя последний раз, ты преуспел в обращении со скарбо.

– Я и сейчас всего лишь тренируюсь, – насмешливо ответил я, стараясь говорить медленно, чтобы правильно произносить слова.

Он покраснел и удвоил свои усилия. Лезвие его замерцало сплошными дугами в воздухе, каждый раз грозя смертью. Но злость его предоставила мне как раз тот шанс, который я и искал. Обвив его лезвие своим, я вырвал его у противника, как недавно у Ворна Вангала, и оно с лязганьем покатилось по полу.

С испуганным выражением лица он отпрыгнул назад, едва успев уклониться от выпада, который мог бы положить конец нашей стычке. Отпрыгнув, он громко закричал:

– Винцент! Марибо! Ко мне!

На его зов отозвались два дюжих негодяя, вскочивших в комнату через окно. Вооруженные длинными копьями с широкими лезвиями, они быстро покончили бы со мной, если бы позади меня не распахнулась дверь и в комнату не ворвались слуги, заслышавшие шум.

На минуту победа стала клониться на нашу сторону. Но тут и снаружи прибыло подкрепление. Главарь их успел подхватить скарбо, и вскоре от наших сил осталась лишь горстка людей. Нападавшие тоже несли потери, но они изначально превосходили нас числом.

Обезумев от суматохи схватки, я стал пробиваться сквозь ряды копейщиков в попытке добраться до их главаря. И тут в атаку бросились мои солдаты, подчиняясь резкому приказу их командира. Он же сам успел схватить меня за рукав.

– Башню нам не удержать, ваше высочество, – прокричал он. – Предателей слишком много. Надо бежать.

– Ни за что! Дайте мне только добраться до этих убийц! Я вырвался из его рук, но он вновь ухватился за меня, подзывая на помощь одного из охранников.

– Не заставляйте меня воспользоваться силой, ваше высочество, – взмолился он. – Я должен немедленно увести вас отсюда. Иначе я буду считать себя изменником по отношению к вашему отцу-императору.

Они вдвоем выволокли меня из комнаты, тут же заперев за собою дверь. Мгновение спустя мы оказались в лифте и устремились наверх, где по спиральной лестнице забрались на крышу. Далеко внизу слышался треск взломанной двери – доказательство того, что пал последний охранник.

Меня втолкнули в самый большой из воздушных кораблей и торопливо усадили на подушки.

– Работ доставит вас на место, – сказал комендант. – Я же сначала понадежнее прикрою дверь на крышу, а потом двинусь вслед за вами на одноместном аппарате.

Работ, высокий жилистый юноша с едва начавшей проступать рыжеватой бородкой, влез в кабину и сел рядом со мной. Как только он устроился, корабль начал подниматься – поначалу медленно, но набирая инерцию движения с каждым мгновением и наконец устремляясь вверх с пугающей скоростью.

Мой пилот, глянув вниз, чтобы сориентироваться, внезапно откинулся на спинку кресла и выдохнул:

– Нас заметили! Два их боевых судна взлетают, чтобы отсечь нас от дворца.

Едва он успел выговорить это, на нас упал луч прожектора. Мгновение спустя пуля, рикошетом отскочив от палубы, снесла часть ограждения. Стреляли из матторка.

Ужасающий обстрел преследовал нас во время нашего стремительного подъема. Внезапно мы вошли в плотную облачность, скрывшую нас от прожекторов врага. Еще несколько минут подъема, и мы включили передние прожектора. Работ подсоединил внутреннее освещение от крошечной лампочки у нас над головами.

Мой пилот наклонился вперед и посмотрел на небольшой прибор, подвешенный спереди на проволоке.

– Боюсь, мы заблудились, ваше высочество, – озабоченно сказал он. – Должно быть, один из снарядов вывел наш компас из строя. Магнит сшибло.

Быстрый осмотр подтвердил его догадку. Магнит, крепящийся на задней палубе каждого олбанийского судна для противодействия сильному магнитному полю движущегося механизма, оказался сорванным одним из выстрелов матторка. И теперь стрелка компаса равнодушно показывала вперед, куда бы мы ни поворачивали.

Внезапный блеск луча прожектора, а затем и удар снаряда матторка предупредили, что враг нас увидел. Мы нырнули в нижнюю плотную облачность, а затем угловым движением рванулись вперед, да так быстро, что у меня дыхание перехватило.

– С какой скоростью мы летим, Работ? – спросил я, пытаясь как-то примирить мои ощущения с той калейдоскопической быстротой, с которой проносились за окнами нашей кабины облака, искрящиеся в свете прожекторов.

– Это судно рассчитано на передвижение в три четверти от ротации, – ответил он. – И мы движемся на самой большой скорости.