Секретная команда. Воспоминания руководителя спецподразделения немецкой разведки. 1939—1945

«Черт возьми, какая жара! Настоящее полуденное пекло», – подумал я.

Над взлетно-посадочной полосой и над всем полем еще висело облако пыли, поднятое самолетом при посадке, и, когда мы выбрались из крылатой машины, я инстинктивно хотел снять меховой комбинезон и только в последний момент вспомнил, что еще не получил формы люфтваффе.

«Офицер войск СС в качестве порученца генерала воздушно-десантных войск Штудента – хорошая интрига для многих», – подумал я и решил терпеть, продолжая обливаться потом.

В течение последующих часов я чувствовал себя мучеником. Даже поездка в открытом автомобиле не освежила меня.

Мы прибыли в Фраскати – маленький, прелестный, типично итальянский городок, в котором располагался главный штаб командующего немецкими войсками в Италии фельдмаршала Кессельринга.

12 мая 1943 года война в Африке закончилась победой союзников. Экспедиционный корпус, состоявший из войск Германии и Италии, одержавший в начале войны столько блестящих побед, больше не существовал. Причем главной причиной поражения явился пресловутый вопрос снабжения. Имевшиеся у Германии и Италии возможности не позволили его решить ни воздушными, ни морскими силами. А может быть, имелись и другие факторы? 10 июля союзным войскам удалось в первый раз ступить на территорию Европы. Первая волна нашествия была направлена на Сицилию, и теперь немецкие и итальянские части вместе дрались там за каждую пядь земли. В последние дни бои шли за деревню Чефалу на северном побережье Сицилии.

Мы подъехали к зданию, в котором располагался штаб командующего воздушным флотом генерала фон Рихтгофена[118 - Барон фон Рихтгофен Вольфрам (1895–1945) – германский военачальник, генерал-фельдмаршал авиации. 12 июня 1943 г. Гитлер назначил Рихтгофена командующим 2-м воздушным флотом в Италии. 27 октября 1944 г. он был освобожден от должности и зачислен в резерв ОКБ.], и были приглашены на обед. Я не знал, как объяснить за обеденным столом свой столь странный для такой жары внешний вид, и тут, словно ангел-спаситель, мне на выручку пришел гауптман Мельцер, возглавлявший передовую команду парашютно-десантного корпуса. Мне пришлось ему довериться. Я проследовал за ним в его комнату и с облегчением скинул с себя проклятый насквозь промокший от пота меховой комбинезон и свою униформу. Только тогда стала сказываться бессонная ночь, но нервное напряжение исчезло – я снова почувствовал себя спокойным и рассудительным человеком.

Поразительно, насколько быстро немцы перенимали присущий итальянцам образ жизни! Здесь все, от последнего рядового до генерала, свято соблюдали многочасовую сиесту. Вот и гауптман Мельцер вернулся только в половине пятого дня, принеся с собой легкое свежее нательное белье и комплект парашютно-десантной тропической униформы. Теперь, нацепив на себя приготовленную им фуражку офицера люфтваффе, я мог предстать перед генералом Штудентом. Мой основательный боевой товарищ не забыл и про удостоверение офицера при штабе парашютно-десантного корпуса.

Мне предоставили комнату для отдыха рядом с апартаментами генерала Штудента на вилле Тускулум-2[119 - Тускулум, или Тускул, – один из важнейших городов древнего Лация. Стоял в Альбанских горах в кальдере потухшего вулкана на высоте 670 м над уровнем моря в 24 км к северо-западу от Рима.], с террасы которой открывался великолепный вид на Рим. Обустраиваться здесь надолго мне вряд ли стоило, ведь вскоре содержимое моего портфеля должно было перекочевать в другое место!

Вечером Штудента пригласил к себе фельдмаршал Кессельринг, и мне предстояло его сопровождать. Кто бы еще сутки назад мог подумать, что никому не известный гауптман Скорцени будет сегодня вечером ужинать у командующего немецкими войсками в Италии? Мне не стоило долго размышлять над этим вопросом, а не то я мог зазнаться – уж слишком быстро начали меняться декорации!

В двадцать один час мы подъехали к жилищу фельдмаршала. В вестибюле меня ему представили. Он являлся, пожалуй, самой симпатичной фигурой среди всего высшего генералитета, так как за чисто солдатской внешней оболочкой проступало подлинное обаяние настоящей личности. А вот его начальник штаба генерал-майор Вестфаль, несмотря на свою молодость и прекрасное воспитание, являл собой образец типичного, хотя и незаурядного, офицера Генерального штаба, строго следящего за своими манерами.

После ужина в холле подали кофе, и несколько офицеров более низкого звания заняли место за столом рядом со мной.

Разговор вертелся вокруг одного вопроса – свержения дуче. Кто-то из офицеров стал рассказывать о том, что ему довелось встретиться с одним итальянским генералом и спросить его, не знает ли тот место, где содержится дуче. Я, естественно, сразу же насторожил уши. Из слов рассказчика следовало, что генерал дал ему честное слово в том, что ни он сам, ни кто-либо из руководства итальянской армии не имеют об этом ни малейшего понятия.

– Вот уж не знаю, можно ли верить этому заявлению! – вырвалось у меня со свойственной мне импульсивностью.

Похоже, что это услышал незаметно подошедший сзади фельдмаршал Кессельринг. Решив вступиться за нашего союзника, он раздраженно произнес:

– Лично я абсолютно ему верю! У меня нет никаких оснований сомневаться в честном слове итальянского офицера. Было бы хорошо, чтобы и вы, господин гауптман, впредь придерживались такого же мнения!

Кажется, меня бросило в краску. Во всяком случае, я твердо решил в дальнейшем быть более сдержанным в своих суждениях.

На следующий день наконец-то стали поступать сообщения о передислокации парашютной дивизии. К обеду на аэродроме Пратика-ди-Маре, расположенном почти на самом побережье к юго-западу от Рима, приземлились первые самолеты. Генерал Штудент взял меня с собой и отправился туда, чтобы на месте отдать необходимые распоряжения.