В мире отверженных. Записки бывшего каторжника. Том 1

5

Аналогичная мысль была высказана Ф. М. Достоевским в "Записках из мертвого дома": "Кандалы – одно шельмование, стыд и тягость, физическая и нравственная… Бежать же они никогда никому помешать не могут" (часть вторая, глава 1. Гошпиталь).

6

Автобиографический эпизод – Якубович не видел пришедшей прощаться с ним матери.

7

Переживания Якубовича, ошибочно принятого за уголовного, рассказаны им в очерке "Вместо Шлиссельбурга" (СПб., 1906, стр. 2–3):

"В феврале 1888 года я приближался к цели своего долгого этапного путешествия, к Карийской государственной тюрьме… придя с партией в Усть-Кару, я встречен был инспектором каторги Коморским как обыкновенный уголовный арестант, грубо, вызывающе дерзко… На мой протест против грубого обращения и заявление о том, что я – политический, Коморский закричал:

– Молчать! Много у меня таких молодцов на Сахалине! Я их телесному наказанию подвергаю!

Однако через несколько минут, как будто смягчившись, он подошел ко мне с моим "статейным списком" в руках:

– Вот, я вижу отсюда, что вы образованный человек, но здесь ни слова не сказано о том, что вы – политический. Нам об этом ничего не известно…

Я взял из его рук свой статейный список и бегло просмотрел его: "Кандидат С.-Петербургского университета…" "За принадлежность к центральному кружку партии "Народной воли"…" Все прописано было полностью, но магического слова "политический" глаза мои действительно нигде не могли отыскать, хотя в подобных же "статейных списках" товарищей мне оно отлично помнилось…

…Трое или четверо суток, проведенных мною в этом ужасном узилище (уголовная каторжная тюрьма. – И. Я.) я вспоминаю до сих пор как тяжелый кошмар. Заключенных было так много, что они лежали на нарах, тесно прижавшись один к другому; как черви, копошились они и внизу, под нарами, в сырой и затхлой темноте. Атмосфера в камере была убийственная, особенно ночью, когда из коридора приносилась зловонная параша, содержимое которой к утру переливалось через край… Умалчиваю уже о том, что злая кабацкая ругань непрерывно висела целый день в воздухе. Казенная пища напоминала отвратительные помои, какие даются только свиньям, и арестанты, имевшие деньги, не притрагивались к ней…

…Однако физические лишения были ничто по сравнению с тяжелым нравственным состоянием, в котором я находился эти три-четыре дня. То было состояние какого-то оглушения… Я не в силах был переварить того, что со мной произошло. Мысль, что отныне я – "уголовный", отверженец, лишенный всех человеческих прав, что администрация тюрьмы может в любую минуту ради малейшего каприза оскорбить и унизить меня, а при случае подвергнуть и телесному наказанию, которое всегда казалось мне неизмеримо страшнее смерти, – мысль эта наполняла душу холодом ужаса…"

8

Бродни – название сибирской обуви. Бродни-левиафаны – здесь: огромная по величине обувь.

9

Л. В. Фрейфельд (1863 – ум. после 1934) – народоволец, отбывавший каторгу в Акатуе с Якубовичем, – писал: "Все товарищи, которым приходилось встречаться с Якубовичем, знали, что это был человек кристально чистый, целомудренный, приходивший в отчаяние от тех грубых выражений, которые не сходили с уст окружавших его соседей, от обнаженного цинизма и жестокости, которой бравировали многие арестанты" (Л. В. Фрейфельд. Из прошлого. – Журнал "Каторга и ссылка", 1928, № 5, стр. 92).

10

Бирюса – река в Иркутской области. Через деревню Бирюсинскую проходил большой Сибирский тракт.

11

По пути следования, на одном из этапов в Иркутске, в начале декабря 1887 года (после трехлетней разлуки) Якубович случайно встретился со своей невестой Р. Ф. Франк (1861–1922), тоже политической ссыльной, следовавшей в Якутскую область. Товарищ П. Ф. Якубовича народоволец А. В. Прибылев вспоминает: "…хлопоты о разрешении венчаться… уже приходили к концу, когда оба они должны были двинуться в дальнейший путь по разным дорогам и тем отложить на долгое время закрепление своего союза…" ("От Петербурга до Кары в 80-х годах". М., "Колос", 1923, стр. 75–76).

12

В письме к Н. К. Михайловскому Якубович выражает свои опасения за судьбу этой сцены: "Если уж в "Дороге" цензор счел нужным выбросить невинную сравнительно сцену с казаками-конвоирами, то тем более оснований бояться, что он захочет удалить все, касающееся более высокопоставленных лиц… Таков предел русской литературы, его же не перейдешь…" (Письмо Н. К. Михайловскому от 12 октября 1895 г. – Институт русской литературы Академии наук СССР. – в дальнейшем: ИРЛИ).

13

Вечный жид – образ библейской мифологии: человек, осужденный на вечное скитание.

14

Под именем Шелаевского рудника Якубович изобразил Акатуйский рудник, в котором работали еще декабристы. На Акатуйском деревенском кладбище, по свидетельству Якубовича, находился памятник над могилой декабриста М. С. Лунина. В брошюре Л. Мельшина- П. Якубовича "Вместо Шлиссельбурга" описывается история создания этой "образцовой" каторжной тюрьмы: "…в конце 80-х годов прошлого столетия, когда правительство Александра III решило вернуться в отношении политических каторжан к режиму жесткой николаевской эпохи и поставить их в одинаковые с уголовными условия жизни, – оно вспомнило опять об Акатуе и… начало строить там "образцовую" тюрьму, размером на 150 человек, где политические должны были жить и работать вместе с уголовными" (Л. Мельшин. Вместо Шлиссельбурга. СПб., 1906, стр. 14, 15).

15

Этот эпиграф запрещался цензурой во всех изданиях "Мира отверженных" до 1907 года. Как отдельное стихотворение "Шелаевский рудник" опубликован в сборнике стихотворений П. Я. (П. Ф. Якубовича) в издании 1898 года. Вызванному в цензурный комитет В. Г. Короленко удалось отстоять это стихотворение при условии пропуска стиха "Вы ли, святые страдальцы свободы…", посвященного декабристам, отбывавшим каторгу в Акатуе.

16

Прототипом штабс-капитана Лучезарова был капитан Иван Михайлович Архангельский. Изображением Архангельского – Лучезарова Якубович очень дорожил и опасался, что образ его подвергнется цензурным искажениям. "Особенно боюсь, что пострадает фигура Лучезарова – этой, можно сказать, души "Отверженных", – писал Якубович Н. К. Михайловскому, издававшему "В мире отверженных" (письмо от 12 октября 1895 г., ИРЛИ).

17

Строфа из стихотворения Т. Г. Шевченко "Кавказ".

18

П. Ф. Якубович писал: "Разгильдеев – знаменитый в истории каторги горный инженер, управлявший в 50-х годах Карийскими золотыми промыслами и варварски обращавшийся с арестантами и заводскими крестьянами" (Л. Мельшин. Любимцы каторги. Харьков, 1901, стр. 4).

19

Автор песни – поэт 1840-х годов Г. Малышев.

20

Весь диалог о нецелесообразности затрат на Шелаевский рудник, ввиду его малой рентабельности, в журнальном тексте был выпущен цензурой. Истинная цель возобновления работ на руднике достаточно раскрывается частыми заявлениями Архангельского (являющегося прототипом Лучезарова): "Мне не нужен ваш труд – нужно ваше изнурение…" (В. Александров. Каторга и ссылка (Из воспоминаний). – Журнал "Современник", 1912, № 2, стр. 201).

21

Песенный народный вариант стихотворения Ф. Глинки "Узник".

22

Песенный народный вариант стихотворения М. Ю. Лермонтова "Свиданье".

23

Якубович писал П. А. Грабовскому: "Я перепробовал уже всевозможные профессии, но с нынешней осени исключительно запрягся в буренье. М. В. Стояновский (с которым было передано это письмо. – И. Я.) подробно расскажет Вам, что это за штука такая. Мне она чрезвычайно нравится. Какое-то мучительское страшное наслаждение доставляет долбить железным буром гранитную стену без устали в течение нескольких часов в сыром полумраке шахты…" ("Из переписки П. Ф. Якубовича". – Журнал "Русское богатство", 1912, № 5, стр. 44).

24

К этому эпизоду, отсутствовавшему в журнальном тексте, на экземпляре П. Ф. Якубовича имеется следующее замечание: "Случай с Брагинским и со мной". Как сообщил в 1932 году М. А.Брагинский (политический товарищ Якубовича по Акатую), он точно так же был спасен в шахте Якубовичем от упавшего каната (Записки Д. П. Якубовича. Архив семьи Якубовича)

25

Книга Иова – название одной из книг Библии.

26