Живой ты не вернешься. Книга 2

– Какого… ты покидаешь дворец по ночам?!

Я скрипнула зубами, он перевел взгляд на принца, слегка подрастеряв решительность. Герман сел, свесив ноги с кровати, и обронил:

– Прелесть, да он за тобой следит.

Да уж без вариантов!..

Северин отнюдь не смутился. Закрыл за собой дверь, привалился к ней спиной и, сложив руки на груди, констатировал:

– Ты отыскала его высочество.

– А ты меня, – зло прищурилась я. – Как?

Ответом не удостоили. Метки на мне нет, я бы заметила. Но на некоей вещи она может быть, особенно если та энергоемкая. А что я постоянно ношу на себе и он об этом знает? Амулет Ивы! Я дернула за цепочку, вытащила его из-под платья и всмотрелась в изрисованную спиралями пластину. Так и есть… В ней было едва приметное свежее плетение, тонувшее в контурных чарах амулета. Когда Северин его наложил?! Наверняка во время нашего «тренировочного» боя, под своим ослепляющим куполом. Я-то удивлялась, почему не запер меня во дворце. А он придумал кое-что похитрее, чтобы и мою отлучку сразу засечь, и выяснить, куда она. Счастье, что я до Рады не доехала!

– Да ты охренел, – полностью озвучил Герман мои мысли и ввернул: – Лучше бы за подопечными так бдел, как за подчиненными.

Северин изобразил учтивую улыбку, хотя с тем взглядом, который он вперил в его высочество, разве что убивать. Я скользнула к столу, прочь с середины комнаты и «линии огня», образованной их зрительным контактом глаза в глаза.

– А где ваш бдительный охранник, снова в погребе сидит запертый? – спросил Северин буднично. – Случись с вами что сегодня, ему бы влетело по первое число. Подопечный сбежал посреди ночи, обманув его и стражу, снял артефакт со следящей меткой, скрылся в неизвестном направлении. Кстати, ничего не напоминает?

– Не сравнивай! – окончательно взвился Герман. – Учитывая, как она к тебе относилась, не сбежала бы без веской причины.

– Конечно, – легко согласился Северин. И произнес сухо, отрывисто, почти по слогам: – У нее был план. Уверен. Но что-то пошло не так.

Меня внутренне тряхнуло. Я, я пошла у нее не так… Стоило огромного труда не запылать вместо свечи, неотвратимо гаснущей. Я потянулась за новой, подожгла от огарка до того, как он погас. Язычок пламени вспыхнул ярко, но эти двое, казалось, не заметили, насколько светлее стало в комнате.

– Опять та же песня, – скривился Герман презрительно, – план, заговор… Признай уже, что сильно ее обидел, раз она предпочла уйти и умереть подальше от тебя!

– Во-первых, некоторые вещи никого, кроме нас с ней, не касаются, – тон Северина словно вобрал в себя весь холод Пустошей. – Во-вторых, она к истерикам склонна не была. Умирать тоже не намеревалась – ни подальше от меня, ни рядом. В преддверии нового приступа не ушла бы из резиденции вдвоем со жрецом к озерам, откуда помощи не докричаться.

Их тела нашли у озер? Далековато от западной Академии и логова Культа в лесу. Зато к легенде не подкопаешься: пошла гулять по живописным местам и скончалась от приступа болезни, а жрец из-за перерасхода силы, пытаясь ее откачать передачей жизненной энергии. Независимо от того, знал кто-то из императорской семьи о ритуале жертвоприношения или нет, им ни к чему расследовать сомнительную смерть принцессы. Всплыла бы правда о наложенном на нее проклятии, и скандала не оберешься. Историю успешно замяли. Но случился упертый Северин, который пронес подозрения через года и недавно вычитал у Юстина, что жреца все-таки убили. И понял, что Анелия тоже не сама могла помереть.

– Убеждай себя в этом, – зло выпалил Герман. – Во второй раз ты ссылкой не отделаешься, обещаю! Не могу уже твою рожу во дворце видеть.

– Вы поэтому оттуда сбежали? Право, я того не стою.

– Давай расскажи, чего у нас стоят самые молодые высшие магистры в истории. Попадают из городской стражи прямиком в придворные маги благодаря протекции умирающих принцесс, а потом строят из себя героев без страха и упрека.

Северин изменился в лице, нервно дернув рукой. На миг мне показалось, что его высочество сейчас улетит в окно, через которое влезло.

– Ну да, до архимага чуть-чуть не хватило, – ехидства в ответе было через край, – ужасно обидно вышло.

– Кроме шуточек, ответить нечем?

– По регламенту нельзя. Или даете разрешение?

Вот теперь пора вмешаться! Не особо верилось в исполнение озвученных ими угроз, оба в запале и на эмоциях. В таком состоянии наговоришь того, что потом очень захочется вернуть, а никак. Я шумно, со скрежетом металла по дереву подвинула подсвечник на столе, обратив на себя внимание. Изобразила смущенный кашель и осведомилась:

– У вас всё нормально?

– Кто из нас кажется тебе нормальным? – ухмыльнулся Герман. – Я? Или, быть может, он?

Действительно, глупость ляпнула.

– Я бы вышла за дверь… Но опасаюсь, что, останься вы наедине, еще хуже станет.

– Не станет, – ледяным тоном отозвался Северин, то ли поостыв, то ли вспомнив о сдержанности. – Его высочеству вредно столько держать невысказанным, а для придворных магов благополучие императорской семьи на первом месте.

Он выглядел уязвленно, а вот Герман довольным – ни капли. Когда на душе погано, от произнесенных вслух гадостей лучше не станет. Обвинениями в адрес других свое чувство вины тоже не облегчишь. Не знаю, за что конкретно принц ненавидит Северина и почему тот поцапался с Анелией, да и знать не желаю. А то впору будет почувствовать себя главным источником их бед! Вылечись принцесса за счет моей смерти, стала бы вновь лапушкой, «правильной и послушной». Герман пришел бы в чувство и прекратил бы мучиться, Северин дослужился бы до архимага во дворце, с протекциями или без. Жили бы все трое счастливо, как в сказке. Но вот хрен им. Не хочу отныне ничего об Анелии слышать! Ни-че-го!..

– Раз вы закончили, – я передернула плечами, – предлагаю разойтись.

– Мы отсюда уйдем лишь втроем и лишь во дворец, – бескомпромиссно сообщил Северин.

– Уйдешь ты, – его высочество и не подумало встать с кровати, – прямо сейчас.

– Не вынуждайте меня принимать меры, – парировали с мстительной усмешкой. – В императорском приказе уточнено, что вас дозволяется вернуть домой любыми безопасными способами. А обездвиживающие заклинания еще никому не вредили – по крайней мере, сами по себе. С артефактами, которыми вы обвешались, я знаком от и до, они вам не помогут.

Герман медленно поднялся на ноги, и я сразу засомневалась, что это в нем благоразумие проснулось. Он шагнул к Северину, окинув уничижительным взглядом, и произнес:

– В таком случае у меня тоже есть приказ.

Тот вопросительно приподнял бровь и застыл в мрачном ожидании. Герман озвучивать свою волю не спешил, будто нарочно увеличивал в комнате и без того звенящее напряжение.

– Так чего изволите? – утомленно спросил Северин. – Из дворца не уеду, устроить это не в вашей власти.

– К сожалению, – поморщился Герман, но миг спустя его лицо разгладилось и приобрело слишком хитрое выражение. – Отныне не ограничиваешь девушку в передвижениях и перестаешь за ней следить, – мне достался покровительственный кивок, – особенно по ночам.

Щедро! И двусмысленно. Я остолбенела, Северин скосил на меня глаза – настороженно-злые, пронизывающие насквозь – и небрежно щелкнул пальцами. Амулет на моей шее резко нагрелся и тут же остыл, лишившись добавленного плетения. Отлично. Сама бы я долго разбиралась, как его убрать, не повредив созданный для Ивы контур.

– Готово, – скупо отчитался Северин, и у меня под ложечкой засосало. – Спускаемся, на выходе из гимназии ждет экипаж.

На нем сюда прибыл? За мной же изначально ехал. Забросить беглянку в экипаж и укатить – меньше внимания привлекает, чем везти ее перекинутой поперек лошади. Потом слухи поползут, что девиц помимо их воли во дворец доставляют…

Северин учтиво открыл нам дверь – то ли издевался, то ли неплохо знал принца и его страсть к окнам и крышам. На этаже толпились сонные гимназисты, переговариваясь на тему ночного вторжения императорского мага из тайной службы. Нечто из ряда вон случилось, как тут спать. Завидев его высочество, они зашушукались тише и раскланялись, Герман так спокойно прошествовал к лестнице, что и не заподозришь, что отсюда под конвоем уходит. Мы ни словом не обмолвились по пути на улицу и в экипаже молчали всю поездку. Я порывалась поехать отдельно на своей лошади, но Северин был непреклонен: сказал втроем – значит, втроем. Лошадь привязали сзади к экипажу, чему она дико возмущалась, бодала рогами воздух и доводила возничего до нервной икоты.

Герман разглядывал в окне проплывающие мимо темные здания, а Северин меня, причем со странной досадой. Прикидывает, как вернуть надо мной контроль, и понимает, что никак? Второй раз метку я повесить не дам и буду жаловаться, если из дворца выпускать перестанут. Да и не думаю, что Северин пойдет против приказа. Это замечательно, мне необходимо добраться до Рады без хвоста. Не страшно, что сегодня не получилось, сделаю это следующей ночью. Зашифрованное послание принесли совсем недавно, и было маловероятно, что я получу его до утра.

Стоило въехать на территорию дворца, как Герман потерял интерес к окну и велел:

– Остановите, дальше сам дойду.

Возражений от Северина не последовало. Не жаждет лавров за возвращение блудного сына императору? Мне они тоже без надобности.

Нас высадили перед аркой главного сада, через который можно пройти к любому дворцовому крылу. Смотря куда сворачивать. Темное небо начало подтаивать по краям, просвечивая бледным заревом. Герман глубоко вдохнул, словно по-настоящему тяжелый разговор ему только предстоял. Возможно, так и есть.

– Прелесть, заходи в любое время, тебя ко мне непременно пропустят, – подмигнул он мне на прощанье и направился прочь, шокируя встреченных стражей своей объявившейся персоной.