Носки для Леопарда

Бабушка Света принялась за вязание.

Слежавшаяся пряжа не очень ловко скручивалась вслед за движением спицы.

– Уфф… Уффф… Уфф… – издавала пряжа.

– Смотри-ка! Отдувается, словно устала. Давно лежала, отвыкла от гимнастики? – смеясь обратилась бабушка Света к мотку пряжи, – сейчас мы тебя быстро в форму приведем, – и она потянула шерсть от спицы.

Шерсть на спице издала звук, похожий на кряхтение. Бабушка Света любила вязать, и ей нравилось, когда пряжа вела себя, как живая. Еще с детства. Нитка нитке рознь: шерстяные шуршали, синтетические поскрипывали, а хлопчатобумажные шелестели.

К концу первого ряда шерсть стала послушной и податливой. Бабушка Света улыбнулась сама себе, завернула первый ряд в колечко и принялась вывязывать второй.

– Не позволяйте себе вольностей! – вдруг сказало вязание.

Бабушка Света выронила спицы.

– Ну вот, этого еще не хватало! – раздалось вместе со звоном разбитых чашек. Лео подскочил к креслу, пряча в кулаке фантик от апельсиновой карамельки.

– А я всегда говорил, что стоит кому-то позволить пожулькать вас, как он тут же скрутит вас в бараний рог! – добавил другой голос.

– «Однажды в одной стране пропали феи. Утро было раннее, неприятностей никто не ждал…» – совершенно невпопад вмешался в беседу робкий голосок.

– Кажется, у нас новенькие! – радостно отозвался первый голос.

На этих словах вязание замолчало.

Дед Максим отложил свои весы и тоже подошел поближе.

– «Жил-был богатый крестьянин и было у него три сына. Все трое выросли и ни один не захотел работать на земле, и тогда…» – раздалось новым голосом через некоторое время из петелек, надетых на спицы.

– Насущная проблема, что и говорить, – сказал дедушка Максим, ожидая продолжения, но пряжа снова умолкла.

Бабушка Света забралась на диван, подобрала под себя ноги и с подозрением смотрела на говорящую пряжу. Бабушка Света не была пугливой. Она тридцать шесть лет проработала учителем географии. А залезть на диван ее заставило благоразумие.

– Света, что же ты его без присмотра оставила? Надо заниматься его развитием. У него большой потенциал: смотри, такой маленький, а уже разговаривает.

– И не проси! Если бы у тебя в руках заговорил твой микроскоп, что бы ты мне сказал?

Говорящий микроскоп дедушка Максим представить не мог, а вот смартфоны, которые он чинил, частенько начинали болтать сами по себе. Хотя с фантазией у них было туго. О чем дед Максим и сообщил бабушке Свете. Ему казалось, что это ее успокоит.

Однако бабушку Свету это вовсе не успокоило. Одно дело издавать хруст или треск, и другое – сказки рассказывать. От такой пряжи неизвестно чего ждать. Какие могут быть носки для внука из такой аномалии?

Лео не знал, что такое «потенциал», но видимо это было что-то хорошее. Надо будет спросить у деда про это слово. Лео попытался завязать с пряжей разговор, но та больше ничего не произнесла за весь вечер. Ночевать вязание оставили в кресле.

«Говорящая пряжа! – думал Лео, лежа в эту ночь на диване в гостиной. Он всегда спал у бабушки с дедушкой на диване в гостиной. – Ну и что? Вот если бы бабушка нашла в чулане ковер-самолет – тогда это была бы находка!»

И тут он услышал, как вязание в кресле заворочалось.

– Эй, поосторожнее! – пропищал из кресла один голосок, – я тут, между прочим, сижу!

– Не между прочим, а между моими глазами! Сами уселись, куда вас никто не звал, вот и не жалуйтесь! – низким голосом проговорил другой.

– Где мои усы? Где мой циркуль для подземных работ? – сердился третий.

– Бедная моя голова, совсем, совсем закрутилась! – вздыхал нежный голосок, а другой утешающе ему отвечал:

– Но ваше высочество, эти кудри вам так к лицу!

И вязание начало болтать без передышки. Оно все время норовило рассказать историю, но само себя перебивало:

– «Жила была одна женщина, которая не умела готовить. Правда она об этом не знала, и как-то раз…»

Тут сказка обрывалась, и начиналась новая:

– «Жила в одной стране принцесса-предсказательница. А в соседнем королевстве жил принц – шоколадная борода…»

– «Старый Якоб рассказывает эту историю совсем не так, – перебивал суровый голос, – Но Якоб не любит болтать…»

– Чего не скажешь о вас! – недовольно вмешивался самый первый голос, но его тут же перебивал другой со своей историей:

– «Когда-то давно по земле летали снежинки, у которых не было сломанных лучей, а по небу проплывали соленые облака. И вот однажды…»

Что там было дальше с принцем – шоколадная борода в стране соленых облаков, Лео уже не слышал. Он уснул, и ему снился усатый Якоб с циркулем в руках, который служил принцу с бородой в шоколаде, который влюбился в принцессу, которая не умела готовить.

Бабушка Света, которой заснуть не удалось, еще долго слушала сказки, которые прерывались всегда на середине второго предложения. Она думала, что после того, как вырастишь двоих непослушных детей и заведешь внука-леопарда, уже ничему в жизни не удивляешься: ни тому что в твоем собственном чулане хранится сверъестественная пряжа, ни тому, что умеешь вязать носки, говорящие… на сколько голосов? Бабушка Света принялась пересчитывать в уме выступающих и на 78-м уснула, как засыпают люди, считающие мысленно барашков, прыгающих через забор.