Невероятная жизнь Фёдора Михайловича Достоевского. Всё ещё кровоточит

1.20. Мир

Что происходит, когда появляется такой небывалый роман? Не просто очередной добротный, читабельный или очаровательный роман, а произведение автора, который ставит перед собой цель создать нечто большее, чем еще одну очаровательную книгу, создать нечто такое, о чем еще никто не слышал, чего еще никогда не было, – что происходит, когда появляется роман совершенно нового типа?

Полагаю, примерно то же, что произошло со мной, когда я впервые читал «Преступление и наказание», переполненный ощущением, что эта книга вскрыла во мне какую-то рану.

Именно так происходит, когда в литературе появляется нечто небывалое, и это касается не только романов. Когда осенью 1988 года на бульваре Сан-Микеле в Парме я услышал стихотворение Анны Ахматовой в оригинале, и мне впервые открылось, как звучит русский язык, как льется живая русская речь, поэтическая речь (это было стихотворение «Сероглазый король»), – эффект оно произвело сильнейший. Аудитория, в которой это происходило, словно окрасилась в небесный цвет, и все вдруг стало просто и ясно: я больше не сомневался, что остаток своей жизни посвящу изучению русского языка.

Мне случалось иной раз оказываться в зале, объединенном общей атмосферой, когда на сцене говорили о книгах, читали стихи или пели песни, а все зрители, и я в их числе, слушали, дыша в унисон, словно став единым живым организмом.

Наверное, так и должны действовать на нас искусство и литература – влиять на частоту нашего дыхания, регулировать кровоток, направлять импульсы нервной системы; осознанно принимая решение написать роман, мне кажется, человек надеется именно на это – как минимум бессознательно: влиять на частоту дыхания, регулировать кровоток, направлять нервные импульсы.

И это в том числе объясняет, почему начинающего автора так пугает момент выхода в свет его первой книги. У него возникает ощущение, что он вот-вот станет человеком, которому под силу то, на что способны очень немногие из ему подобных.

1.21. Я не прихотлив

Из всех знаменитых произведений Достоевского его дебютный роман «Бедные люди» сегодня, наверное, читают меньше всего, поэтому, берясь рассказывать о нем, я могу не переживать, что меня замучит смущательство. А вот когда дойдет до «Преступления и наказания», «Идиота» или «Братьев Карамазовых», боюсь, этого не избежать. («Что ты вообще можешь рассказать о „Братьях Карамазовых“? Кем ты себя возомнил? Даже не думай!»)

«Бедные люди» – эпистолярный роман, состоящий из пятидесяти четырех писем, которыми с 8 апреля по 30 сентября обмениваются Макар Девушкин, пожилой переписчик без гроша за душой, и бедная девушка-сирота Варвара Доброселова, которую он называет Варенькой и которая живет в доме напротив, неподалеку от Фонтанки.

«Изъявляете желание, маточка, – пишет Макар двенадцатого апреля, – в подробности узнать о моем житье-бытье и обо всем меня окружающем. С радостию спешу исполнить ваше желание, родная моя. Начну сначала, маточка: больше порядку будет. Во-первых, в доме у нас, на чистом входе, лестницы весьма посредственные; особливо парадная – чистая, светлая, широкая, все чугун да красное дерево. Зато уж про черную и не спрашивайте: винтовая, сырая, грязная, ступеньки поломаны, и стены такие жирные, что рука прилипает, когда на них опираешься. На каждой площадке стоят сундуки, стулья и шкафы поломанные, ветошки развешаны, окна повыбиты; лоханки стоят со всякою нечистью, с грязью, с сором, с яичною скорлупою да с рыбьими пузырями; запах дурной… одним словом, нехорошо».

Затем мы попадаем внутрь квартиры.

«Вообразите, примерно, – продолжает Макар, – длинный коридор, совершенно темный и нечистый. По правую его руку будет глухая стена, а по левую все двери да двери, точно нумера, все так в ряд простираются. Ну, вот и нанимают эти нумера, а в них по одной комнатке в каждом; живут в одной и по двое, и по трое. Порядку не спрашивайте – Ноев ковчег! Впрочем, кажется, люди хорошие, все такие образованные, ученые. Хозяйка наша, очень маленькая и нечистая старушонка, целый день в туфлях да в шлафроке ходит и целый день все кричит на Терезу».

Расположение комнат, «нечего сказать, удобно, это правда, но как-то в них душно, то есть не то чтобы оно пахло дурно, а так, если можно выразиться, немного гнилой, остро-услащенный запах какой-то. На первый раз впечатление невыгодное, но это все ничего; стоит только минуты две побыть у нас, так и пройдет, и не почувствуешь, как все пройдет, потому что и сам как-то дурно пропахнешь, и платье пропахнет, и руки пропахнут, и все пропахнет – ну и привыкнешь. У нас чижики так и мрут. Мичман уж пятого покупает – не живут в нашем воздухе, да и только».

Условия жизни в этих обстоятельствах у Макара довольно необычные – он занимает угол за перегородкой на общей кухне, о которой сообщается, что она «большая, обширная, светлая. Правда, по утрам чадно немного, когда рыбу или говядину жарят, да и нальют и намочат везде».

А кроме того, «в кухне у нас на веревках всегда белье висит старое; а так как моя комната недалеко, то есть почти примыкает к кухне, то запах от белья меня беспокоит немного; но ничего: поживешь и попривыкнешь».

Соседи Макара по квартире – такие же бедняки, но живут они лучше, чем он, и могут позволить себе снимать отдельную комнату. Главное преимущество угла, в котором ютится Макар Девушкин, отделившись перегородкой от пропахшей рыбой и бельем кухни, это дешевизна. Экономя таким образом, Макар иногда позволяет себе выпить чаю, которого не пил раньше, да и сейчас не стал бы, будь на то его воля, но «знаете ли, родная моя, – объясняет он, – чаю не пить как-то стыдно; здесь все народ достаточный, так и стыдно. Ради чужих и пьешь его, Варенька, для вида, для тона; а по мне все равно, я не прихотлив».

1.22. Как изъясняется Макар

Макар Девушкин старается излагать мысли как можно правильнее – он немного стыдится своего слога. «А вот у меня так нет таланту, – пишет он. – Хоть десять страниц намарай, никак ничего не выходит, ничего не опишешь. Я уж пробовал».

Белинский, прочитав «Бедных людей», пророчил Достоевскому, что он пойдет дальше Гоголя, притом что вся книга написана слогом Макара Девушкина, который изъясняется как Санчо Панса, щедро перемежая свою речь фразеологизмами, поговорками и уменьшительными словами.

Например, Варвару он называет в письмах «моя бесценная», «упрямица моя», «моя душа», «голубушка моя», «ангельчик мой», «милостивая государыня», «дружочек мой», «крошечка моя», «свет Господень», «душечка моя», «милая моя», «ненаглядная моя», «сироточка», «родная моя», «Варенька», «маточка»… Последнее слово – просторечная вариация более употребительного слова «матушка», ласкового обращения в России к матери или женщине постарше (но необязательно), которая дорога говорящему.

Привычное в устной речи слово «маточка» на письме почти не употреблялось. Достоевский первым ввел его в литературный обиход, и этот факт будет отмечен в словарях, и не только в них, как мы увидим дальше.

1.23. Один из персонажей «Бедных людей»

Один из персонажей «Бедных людей», непоследний по важности, в романе так и не появляется – точно так же, как это происходит в пьесе Булгакова, где он фигурирует как главный герой. Речь идет об Александре Сергеевиче Пушкине.

Возвращаясь в письмах к своей прежней жизни, Варенька вспоминает, как влюбилась в молодого учителя Покровского и в преддверии его дня рождения потратила все свои сбережения (надо сказать, весьма скромные), чтобы купить ему в подарок собрание сочинений Пушкина. Чуть позже, узнав, что Макар Девушкин питает некоторую страсть к сочинительству, она передает ему пушкинские «Повести Белкина». Прочитав повесть «Станционный смотритель», Девушкин пишет ей:

«Ведь вот скажу я вам, маточка, случается же так, что живешь, а не знаешь, что под боком там у тебя книжка есть, где вся-то жизнь твоя, как по пальцам, разложена. Да и что самому прежде невдогад было, так вот здесь, как начнешь читать в такой книжке, так сам все помаленьку и припомнишь, и разыщешь, и разгадаешь. И, наконец, вот отчего еще я полюбил вашу книжку: иное творение, какое там ни есть, читаешь-читаешь, иной раз хоть тресни – так хитро, что как будто бы его и не понимаешь. Я, например, – я туп, я от природы моей туп, так я не могу слишком важных сочинений читать; а это читаешь – словно сам написал, точно это, примерно говоря, мое собственное сердце, какое уж оно там ни есть, взял его, людям выворотил изнанкой, да и описал все подробно – вот как! Да и дело-то простое, бог мой; да чего! право, и я так же бы написал; отчего же бы и не написал?» – утверждает Девушкин.

И, наконец, в самом финале первого романа Достоевского (а чем заканчиваются «Бедные люди», я рассказывать не буду) речь снова заходит о книге Александра Сергеевича Пушкина «Повести покойного Ивана Петровича Белкина».

Сходный мотив находим мы и в биографии Фёдора Михайловича.

Одно из первых мест, куда отправился Достоевский, приехав в Петербург в 1837 году, был дом, в котором еще несколькими месяцами ранее жил Пушкин, погибший на дуэли в январе того же 37-го года в возрасте тридцати семи лет.

Достоевский в то время оплакивал смерть матери. Как признавался он много лет спустя, если бы у них не было семейного траура, он просил бы у отца разрешения носить траур по Пушкину.

Последнее, что вышло из-под пера Достоевского, последняя вещь в длинном ряду его писательских удач и неудач, имевшая необыкновенный успех, – это знаменитая Пушкинская речь, в которой он, в частности, сказал: «И никогда еще ни один русский писатель, ни прежде, ни после его, не соединялся так задушевно и родственно с народом своим, как Пушкин…»

Так чем же так примечателен Пушкин, почему он удостаивается такого внимания?

Прежде чем дать ответ на этот вопрос, хочу отметить еще несколько моментов в «Бедных людях» и рассказать о событиях, последовавших за выходом романа.

1.24. Называть

С первых шагов Достоевский пишет о вещах, о которых тяжело не только писать, но даже упоминать о них. Да что там упоминать – даже думать.

Например, о смерти детей.

Первый детский гроб появляется уже в дебютном романе «Бедные люди». В семье Горшковых, соседей Девушкина по квартире, умирает первенец, девятилетний мальчик. От чего – неизвестно, возможно, от скарлатины. Маленький гробик, «простенький, но довольно хорошенький». Шестилетняя сестра мальчика молча стоит, прислонившись к гробу, ее угощают конфетой, она берет, но не ест. Стоит «скучная, задумчивая».

«А не люблю я, маточка, Варенька, – пишет Девушкин, – когда ребенок задумывается; смотреть неприятно!»

1.25. Будущее

Русский режиссер Лев Кулешов однажды провел эксперимент, ставший известным на весь мир. Хрестоматийный «эффект Кулешова» вошел в историю монтажа.

Режиссер снял четыре кадра, длившихся по несколько секунд: крупным планом лицо актера Ивана Мозжухина, смотрящего куда-то перед собой; тарелка супа, над которой вьется пар; ребенок, лежащий в гробу; девушка, томно смотрящая в камеру, полусидя на диване.

Монтируя кадры, Кулешов чередовал их таким образом, чтобы лицо актера появлялось после каждого из трех остальных кадров: тарелка супа – лицо Мозжухина, ребенок в гробу – лицо Мозжухина, девушка на диване – лицо Мозжухина.

В итоге выражение лица актера считывалось каждый раз по-разному: в первой паре кадров – как голодное, во второй – как безутешное, в третьей – как влюбленное. Хотя это был один и тот же крупный план лица. Эксперимент Кулешова показывает, что смысл, который мы придаем вещам, меняется в зависимости от того, что их окружает.

В этой связи вспоминается идея Моммзена, что бывают такие моменты, когда будущее отбрасывает тень на настоящее. Именно это мы и наблюдаем в случае с лицом Мозжухина: на него отбрасывает тень то, чему еще предстоит случиться (тень следующего кадра), и оно в некотором смысле несет на себе печать будущего.

Такое случалось и в жизни Достоевского: написанные им произведения отбрасывали тень на его судьбу.

То есть Достоевский, как и все мы, писал о том, что происходило с ним в прошлом; но случалось и так, что написанное им осуществлялось в будущем.

1.26. Бедность

Сам еле сводя концы с концами, Девушкин не устает делать маленькие подарки бедной Вареньке – цветы в горшках, сладости; ради Вареньки он отказывается даже пить чай, иронизируя по этому поводу, хотя уже сильно задолжал, и, встречая на улице нищего, который просит Христа ради, вынужден молча проходить мимо. (В этой связи вспомнилось, как моя дочь, когда была маленькой, хотела, чтобы я подавал милостыню всем встречным нищим, а я этого не делал и чувствовал себя ужасно.)