Королевы бандитов

– Найдешь другого партнера, – сказала она.

– Здесь не найду.

Тут Гиту накрыла волна страха за саму себя – теперь ей угрожали уже двое мужчин вместо одного, к Самиру добавился Бада-Бхай.

– А он правда такой крутой криминальный авторитет? – осторожно спросила она.

Карем рассмеялся:

– Он вообще не авторитет, только строит из себя большого босса и мафиозного дона. Сам себе кличку эту придумал – Бада-Бхай, хочет прослыть крутым. А на деле никак не может разобраться со своими бабами – с женой и с… – Он закашлялся и умолк.

– С Лакхой? – подсказала Гита. – С женщиной-рабари?

Карем кивнул:

– А ты наблюдательная. Я, в отличие от тебя, раза три в его доме побывал, прежде чем понял, что она мать его сына.

– Внебрачного то есть?

– Ну да. Но других детей у него нет, так что Бада-Бхай никогда от мальчишки не отречется, как бы жена ни настаивала. К тому же и мать его, Лакху, Бада-Бхай… не то чтобы безумно любит, но очень к ней привязан. Трудно сказать, что из этого бесит его законную жену больше.

У Гиты сразу возникло море вопросов, но вместо этого она поинтересовалась:

– Если он не такой уж опасный бандит, тогда почему ты не можешь найти другого оптовика?

– Городок-то маленький, Бада-Бхай тут единственный скупщик самогона. Мне придется начать с нуля где-нибудь в другом месте. Налаживать контакты, бесплатно поить тхаррой заинтересованных лиц, создавать себе репутацию… А до тех пор… – Он развел руками.

– Мы что-нибудь придумаем. Кредитный инспектор…

– Гитабен, – перебил Карем, – ты же знаешь, что в групповом кредитовании могут участвовать только женщины. К тому же я сомневаюсь, что власти сочтут хорошей идеей финансировать производство алкоголя в штате, где объявлен сухой закон.

– На самом деле ты занимаешься тем, что в других штатах считается вполне легальным бизнесом. Какая-то там пограничная линия, нарисованная на карте, не может сделать тебя преступником.

Карем так посмотрел на нее, что она нахмурилась:

– Чего?

– Ничего, – пожал он плечами. – Просто твоя поддержка меня удивила. Учитывая, что случилось с Рамешем…

– Что ж… – Гита умолкла. Теперь она искренне раскаивалась после всего, что наговорила ему прошлым вечером в магазине, и решила забыть, что думала об этом человеке раньше, потому что тот Карем, который стоял перед ней сейчас, только что отказался травить людей ради собственной выгоды, а следовательно, заслуживал второго шанса. – Рамеш сам сделал свой выбор.

– Да, – кивнул Карем. – Это правда.

Их взгляды встретились, и Гита, занервничав, потянулась по привычке к мочке уха, задев локтем сумку – раздался скулеж, а Карем удивился:

– Это что?..

– О! – виновато спохватилась Гита. Она совсем забыла о псе и поспешила осторожно достать его из сумки. Вид у него был жалкий, задорно торчали только лисьи уши; хвост уныло болтался, шерсть на морде свалялась от засохшей рвоты. – Этому было совсем плохо, даже не смог убежать. По-моему, он ослеп.

Карем потрепал пса за ухом:

– Надо ему воды дать.

– Может, к врачу отнести?

– К врачу для собак? Кохра – это тебе не Бомбей[52 - Бомбей – крупный город на западе Индии, административный центр штата Махараштра. С 1995 г. официально переименован в Мумбаи, но старое название до сих пор в ходу у индусов.].

Они нашли поблизости питьевой фонтанчик. Пес сначала принюхался, дрожа черными ноздрями, потом начал жадно лакать воду и пил, не отрываясь, минуты две.

– Вот теперь он выглядит гораздо лучше, – сказал Карем.

Гита с сомнением покосилась на пса у себя на руках, – он еще подрагивал от усилий, которые ему пришлось приложить, чтобы напиться. Шерсть на лапах у него была, видимо, белой, но очень грязной; длинное тело – светло-коричневым с темной полосой, опоясывающей его, как ремешок; одно ухо – черным.

– Ты уверен? – покачала головой Гита.

– Ну… вообще-то не очень.

– Как думаешь, он сдохнет?

– Я думаю, если его сейчас не вырвет водой и если он сможет хоть что-нибудь съесть, это будет хороший знак.

– А что едят собаки?

В научно-популярных передачах на радио «Гьян Вани» рассказывали только о мире дикой природы, там не давали советов по уходу за бездомными животными. Гита поставила пса на землю, но он взвыл, и она опять взяла его на руки. Приятно было ощущать тепло и вес небольшого тельца, прижатого к ее животу. Она вдруг преисполнилась материнской заботы и чувства собственной значимости для маленького существа. И надо сказать, что эти ощущения не показались ей такими уж противными.

– Бродячие собаки, ты имеешь в виду? – хмыкнул Карем. – Все, что не приколочено.

Когда они вышли из ближайшей бакалейной лавки с большим пакетом галет «Парл-Джи»[53 - «Парл-Джи» – один из самых старых и популярных в Индии брендов печенья.], он спросил:

– У тебя еще какие-то покупки запланированы?

Гита закашлялась. Она приехала в Кохру за ядом, чтобы отравить одного человека, но наказала другого за то, что он проделал то же самое с собаками. Разница в их преступлениях все же была, Гита это печенкой чуяла, но не могла сформулировать, в чем она заключается.

– Мне нужны бусины и проволока, – ответила она Карему. – Еще заготовки для колец и карабины для цепочек. А, и шпрингели. Всякая фурнитура.

– Ладно, сделаю вид, что понял, о чем ты говоришь. Показывай дорогу.

Шагая по улице, они являли собой забавное зрелище – прохожие косились на грязного пса, которого женщина несла бережно, как младенца. Ей хотелось сказать им, что она не из тех киношных дамочек, у которых больше денег, чем здравого смысла, и что в руках у нее никакой не Таффи, не балованный домашний питомец с чересчур нежными лапками, чтобы ходить по земле.

Магазин, где она обычно покупала все для изготовления украшений, находился между фотостудией, где делали снимки на паспорт, и целым рядом ателье мусульманских портных. Железная винтовая лестница вела на второй этаж, где в основном жили хозяева местных лавок. На повороте кривой спирали сидели, скинув сандалии, двое мужчин и пили чай. Один из них жаловался, что никак не может найти дочери жениха: «И этот кретин, прикинь, говорит мне: «Мой сынок университет закончил, ты нам должен машину и десять лакхов[54 - Один лакх в Индии равен 100 000 рупий.] рупий в приданое». А я ему: «Да ты своего сынка видел? Ему двадцать три, а уже лысый, как желудь! Такому велосипеда и одного лакха будет выше крыши». Его собеседник расхохотался, когда Гита с Каремом прошли мимо.

– Приданое… – проворчала Гита. – Варварство какое.

Карем кивнул в знак согласия, и она спросила:

– А ты брал приданое за Сариту?

– Разве что формально. Ее родители в качестве свадебного подарка отдали нам свой магазин. Он был записан на ее имя, но мы оба там работали.