Падение

Аттари влезла в него и отдала приказ о герметизации.

И спустя мгновение очутилась в полутьме.

В центре забрала появилась светящаяся точка, развернулась в картинки и данные – заработал шлемир.

И Аттари принялась читать.

Дело дрянь – сказал енот,

Кончилась водица,

А к реке идти боюсь —

Вдруг утащит птица?

И не сойка, и не сыч,

Не ворона, и не рыч,

А большая птаха

Ростом как собака

Если к речке не пойду

И воды не наберу —

Высохну, как глина

Стану некрасивым.

Этот детский стишок вертелся у нее в голове, пока она пыталась справиться с волнами накатывающего на нее ужаса. Самое худшее, что могло случиться, уже случилось и об этом она читала в учебнике, а чуть раньше то же самое объяснял инструктор, а много позже – капитан Славри, когда аттестовывал ее на пилота.

Диосцилляция реактора. Это было невозможно! Как это могло с ней случиться?! Просто невероятно!

Два реактора работают в связке. Они – неразделимое целое. У одного потенциал – 0,8, у другого – 0,2. В сумме 1. Это хорошо, это правильно. Тот, у которого потенциал больше, называется реактором А, у которого меньше – Б. И теперь, реактор Б начал диосциллировать – выказывать признаки рассогласования с реактором А. Никто, да, никто так до сих пор и не понял, почему это происходит, проводилась целая прорва исследований, а результат нулевой. НЕТ объективной причины для возникновения диосцилляции, а она возникает! Хотя, конечно, вероятность ее появления крайне мала – один к тридцати триллионам – и за всю историю нульс-хождения зафиксировано всего пять случаев, из которых два закончились летальным исходом. Если реактор откажет в нульсе – корабль со всем содержимым мгновенно превратится в кварк-глюонную плазму. Но если он, как сейчас, плавно начнет диосциллировать, то с вероятностью в 94 процента, можно выбраться в эйнштейново пространство и избавиться от него, а затем на антигравах убраться как можно дальше.

– Так, – прошептала Аттари. Она подхватила контейнер с Кисточкой, уселась в кресло пилота, пристыковала контейнер к платформе и перевела кресло в аварийный режим. Тут же наверх поползли сегменты кокона и наглухо ее запечатали. От Аттари больше ничего не зависело. Выполнялся тот самый седьмой протокол, от которого суеверно отплевывались, поднимаясь на борт, старые волки.

Она сощурилась, читая данные.

Система отыскала ближаюшую планету с кислородно-азотной атмосферой по каталогу Ньюдлера и направила корабль туда. Прибытие в течение двух минут. Это, конечно же, Белпарт, мимо которого она пролетает… пролетала недавно.

Время до полной диосцилляции 12 минут. Разумеется, если ей не «повезет» снова и в игру не вступят оставшиеся шесть процентов. Тогда диосцилляция накроет реактор скачком, как произошло с теми двумя кораблями и все – пиши пропало. Аттари снова подумала, зачем в программу седьмого протокола заложили поиск планеты земного типа? С какого рожна? Если дорога каждая секунда, то можно и в межзвездное пространство вывалиться, все равно тебя потом трекеры найдут по данным нульс-передатчика. Он орет сейчас на всю вселенную! Нет, какому-то умнику приспичило вставить это первым пунктом программы! Она как-то задала вопрос Славри, и он с грустью ответил, что пять случаев – не статистика, пока сотни кораблей не навернутся, кабинетные крысы даже не почешутся.

– Кабинетные крысы! – вслух произнесла Аттари. У нее задергалось веко и она сморгнула. Не помогло.

Система сбросила скорость до трехсот километров в секунду – в нульсе, где само понятие инерции теряло смысл, время разгона и торможения были относительно малыми величинами.

Шлемир показал тридцать секунд до выхода из нульса.

– Кисточка! – по радиоканалу обратилась Аттари. – Ты как, в порядке?

В ответ донеслось угрюмое «мурм».

– Потерпи еще немного. Сейчас все закончится.

Еще одно «мурм», но уже с оттенком недоверия.

Аттари вздохнула.

Ладно, ладно. Ее корабль не станет третьим по счету. Только не с ее кораблем. Только не с ней! Пусть они все пропадут пропадом, эти уроды из безопасности, но она выберется и дождется помощи! А потом будет портить им жизнь из своего блога в Гипернете!

Внутри кокона вспыхнули внешнеобзорные экраны – они вышли из нульса. Белпарт занимал четверть фронтального экрана, располагаясь в верхнем правом углу. Ничем особым он от Земли не отличался, только воды было мало и поверхность – сплошной камень да песок. Безжизненный шарик, который включили в Резерв и благополучно о нем забыли.

На боковом экране Аттари увидела, как пулей улетел отстреленный реактор. На нем, по идее, должен был включиться аварийный антиграв, чтобы увести эту бомбу как можно дальше от корабля: реакция приближалась к конечной стадии. Должен был, но не включился. Ладно, ничего – время еще есть. Система учтет этот огрех и просто увеличит скорость. Где-то через минуту-другую поглотители уже будут в состоянии выдержать взрывную антигравитационную волну. Время еще есть. Есть.

Аттари закрыла глаза, пытаясь угомонить колотящееся сердце.

«Все хорошо, все хорошо, все хорошо», – беспрерывно повторяла она себе, – «все хорошо, все хорошо, все прекрасно, все отлично. Все нормально. Все будет хорошо. Я справлюсь. Все нормально».

Когда она открыла глаза, почти все экраны были белыми.

Взрыв.

– Ах ты ж эти долбанные шесть процентов, – потом будет рассказывать Аттари, – у меня всю жизнь так. Если в радиусе пятидесяти километров есть дерьмо, я обязательно в него наступлю, оно для меня, ребята! Ну что ему мешало рвануть на семь секунд позже, что? Я что, красивая такая, да? Вот и я о том же!

Щиты поглотили 98 процентов ударной волны.

Зато оставшиеся два:

– разломили реактор А (в выключенном состоянии нульс-реактор так же безопасен, как кусок дерева – делай с ним что хочешь)

– уничтожили антигравы

– уничтожили вспомогательные VASIMR-двигатели

– уничтожили антенну нульс-передатчика

– деформировали корпус (если бы отказал генератор Степанова, Аттари и Кисточка были бы уже мертвы)

– разогнали корабль до двух тысяч километров в секунду.

– и летели они теперь прямиком к Белпарту.

Последнее было вообще ни к чему.

Они неслись в атмосферу и Аттари думала, что катапультирование их не спасет. Скорее, приблизит их бесславную кончину. Они не войдут в атмосферу, они об нее разобьются. Аттари не учла степень премудрости искусственного интеллекта. Он частично перефазировал генератор Степанова на обшивку, получив, таким образом, идеальную тормозную систему: с одной стороны они не отскочат от Белпарта, с другой стороны, не сгорят от аэродинамического нагрева. Они сейчас ввинтятся в атмосферу и начнут чудовищными темпами сбрасывать скорость.