Барвиха

В выходной день я написал Кириллу, что через месяц увольняюсь, буду работать в другом месте, типо меня туда позвал кореш. Это было враньём. Меня, естественно, никто никуда не звал. Но коллегам я описывал именно рабочее место своего кореша, что буду там работать. Ему сильно повезло. Его устроила мать к себе в компанию на склад. Компания занимается продажей вина. Там 5/2, выхи сб, вск, гос.праздники, зп 50к, работы мало. Кароч. ИДЕАЛЬНО.

Так вот я пришёл на работу, обсудил уже всё с Кириллом ирл, сказал, что месяц ещё поработаю. Он нормально отреагировал, я написал заявление и отнёс его в отдел кадров, стал дальше спокойно работать. В тот день были я, Славик, Кирилл, Дэн на Коптево. Все завидовали мне, что я ухожу. Славик грустил. Он всё говорил: «С кем же, т-бля, я теперь чайковать буду?» Точно не со мной. Только вот после двух часов дня я заметил, что Кирилл сидит за компом и не работает, хотя приехала машина, он нам не помогает. Неужели это такая реакция на то, что я решил уйти? Я ему говорю:

– Кирилл. А что за хуйня? Ты будешь работать сегодня?

– Нет. Я увольняюсь.

– Чё.

– Да, вот так.

– Объясни.

– Мне звонил Новолокин (это тот кудрявый хуй, который брал Славика на работу, напомню. Он типо начальник транзитный складов. Раньше была Домницкая, но с недавних пор стал он). Вчера зашли на склад Коптево, а там был бардак. Мне вставили пизды за это, и сейчас решается вопрос о моём увольнении.

Я продолжил работать. Начался пиздец. У меня так горела жопа. Это пиздец. Как можно брать и вот так увольнять начальника одним днём, ничего не подготовив. Я бегал весь в мыле. Дэнчик тоже написал заявление. А я решил переписать своё заявление на завтрашнюю дату. Кирилл с удовольствием подписал новое заявление. Пока что он ещё исполнял по факту свои обязанности, поэтому право имел. День я до конца отработал, отработал достойно, несмотря на то, что это внезапно стал мой последний рабочий день. Я поехал домой, и думал, что же будет завтра. А по графику у меня был выходной.

Я приехал в Барвиху пораньше, отнёс заявление в отдел кадров и стал подписывать обходной лист. Самое интересное, что со мной ходили вместе Дэнчик и Этот Червь, который тоже решил уволиться на фоне происходящего. У него тогда был рабочий день. Он тоже заебался от всей этой хуйни. Мы ходили, угарали чё-то. Настроение у всех было прекрасное. Больше нам не придётся мучиться. Кирилл тоже был на работе, но он пытался выбить себе место. Ему поставили запрет на перевод куда-либо. Началась прям война какая-то. Работали в этот день, выходит, Этот Червь и Лысый на Коптево. Новолокин присутствовал на складе и ахуевал. Злился, что всё посыпалось, не знал, что ему делать. Мы походили ещё с Дэнчиком по Барвихе, курили, пиздели обо всём этом. Лысый его уговорил по-дружески помочь сегодня, и он остался. Я поехал домой. Как же мне было пиздато. Так спокойно. Я стал свободным человеком. Наконец-то, блять. Больше я не буду работать в этом пиздеце. Чувство эйфории пропитывало картинку, транслирующуюся моим зрением. Она приятно дрожала от солнечных лучей в загородной природе Барвихи. Даже в теле были приятные ощущения. На душе – чувство облегчения. Завтра поеду на дачу. Тем более лето. Да… Ненавижу лето.

Но когда я приехал домой, мне позвонил Новолокин. Он уговаривал меня вернуться, отработать ещё немного, пока ищут новых сотрудников, а потом будет вариант перевода на какой-нибудь склад. Я отказался, задвинул свою лживую телегу про новую работу. Нет. Ебал в рот. Я уже настроился на безделье. Я уже настроился закончить эту историю.

Славик мне рассказал, как всё было после моего ухода. Этот Червь остался работать дальше, поддавшись уговорам Новолокина. Славика отозвали из отпуска, он стал работать каждый день, пока не нашли новых сотрудников. Дэнчик уволился. Кирилла перевели на склад, который находился на другой площадке. Но он сразу себе взял больничный. Писал в конфу (да, мы всё-таки сделали конфу в вотсе), что заболел короной, что 70% поражения лёгких. Потом выяснилось, что его больничный липовый, купленный в интернете, и Кирилла уволили по статье. Заявление подписывал Лысый, который стал старшим кладовщиком. Начальником стал считаться только Новолокин. Ещё одним старшим кладовщиком стал новый парень, человек Новолокина. Старшие помогали обычным кладовщикам, но в основном пикали товар и разбирались с продавцами, которые приходили или звонили. Дворовая служба стала помогать на Коптево, а затем там стали работать по два человека в смене, как все и мечтали. Зарплату не понизили. На самом деле Новолокин решил все проблемы, и работать на транзитке стало намного проще, по мнению парней. Но я не жалею, что я ушёл оттуда. Ведь если бы я остался в таком удобном месте, то погряз бы там надолго и хуй бы куда перевёлся, хуй бы научился чему-то новому, хуй бы написал бы это всё. Похуй. Как всё случилось, так всё и случилось. Наверное, это к лучшему. А может, нет, а может, да, а может, это всё слова.

[Переслано из Поцскриптам Киста]

Я уволился. Теперь я открыт к страданию от безделья. Теперь мои посты станут более чуткими. Они будут замирать в кустах, смотреть на вас кислотными глазами и, выждав нужный момент, они выпрыгнут и выебут вас в жопу. Очень и очень жостко. Но что случилось? Я ведь хотел доработать до конца месяца.

Вчера я прихожу на работу с типичным для меня опозданием на 10 минут (у меня элка приходит так). Коллеги встречают мою довольную физиономию. Все уже в курсе, что я увольняюсь в конце месяца. «Чё такой довольный? Чё, уже на лыжах? Эх, Павел-Павел», – говорят они своими разными голосами, но как единое целое. Я пишу заявление, что мой последний рабочий день 26 июня, Кирилл благополучно подписывает. Захожу в отдел кадров, получаю обходной лист и спокойно продолжаю работать. Приезжает машина, а Кирилла нет на месте. Мы вдвоём со Славиком работаем. Кирилл приходит и сидит за компом. Выглядят он странно, очень напряженно.

– Кирилл, ты будешь сегодня работать? – говорит Славик.

– Да не, чё-то не хочется. Меня увольняют.

– В смысле?

– В прямом. Сейчас меня вызвал Новолокин. Говорит, на складе с коптевским товаром бардак. Это увидел Тимошенко, главный по площадкам. Я спросил, работать ли мне, он сказал, что могу не работать.

Приходит Дэнчик. Он сегодня на товаре из Коптево. Весь мокрый до ниточки и злой. Потому что разгружал машину под дождем. Мы ему говорим, что Кирилл увольняется. Дэнчик говорит: «Я тоже. Я заебался», – и печатает заявление. Мы сообщаем инфу Этому Червю, у которого был вых. Этот Червь пишет: «Я тоже, наверное, уволюсь». И я, глядя на это всё, понимаю, что мне тогда придётся работать до конца месяца вдвоём с Ваней и Матвеем (новеньким). Мне такое нахуй не надо)))

– Кирилл, могу ли я переписать заявление на завтрашнюю дату? – говорю я.

– Да без проблем! – говорит Кирилл с улыбкой от того, что всё без него начинает сыпаться.

Один хуй он пока заявление не написал и является нашим начальником, поэтому ему принимать решение по увольнениям. Уволить его по статье не могут, потому что фактически не за что. Бардак на складе был не в его смену, и жостких нарушений за ним не было замечено.

– А что ты будешь делать, Кирюх?

– Я ищу варианты перевода внутри компании. Поэтому пока что заявление я писать не буду.

Я же доработал до конца этот день. Свой последний день там.

Сегодня мой выходной, но я поехал к 11 часам в Барвиху, как на работу и как на стрелку. По пути на склад встретил Кирилла. Он сказал, что его не хотят никуда переводить, типо утрата доверия. Но заявление писать пока не будет. Выжидает чего-то. Прихожу на склад, Дэнчик уже сидит с заявлением и обходным листом. И мы отправились вместе с ним собирать подписи. Настроение начинает улучшаться, мы шутим, рассуждаем о бездарности вышестоящего начальства и думаем над тем, что же будет со складом? Кто же увольняет вот так начальника склада и допускает увольнения остальных? При том, что ещё один наш сотрудник (Славик) уходит в отпуск. Им похуй, как будет осуществлена работа, похоже. Мы собрали все подписи, получили наши трудовые книжки, вернулись на склад, и Кирилл сказал: «Мне сейчас сообщил Новолокин, что склад в ближайшее время переформируют. Все должности снимут, и будет только один старший кладовщик (с зп 40к), а остальные – курьеры (с зп 30к). Этот Червь услышав это коротко сказал: «Я увольняюсь», – и пошел писать заявление. Он до этого момента ещё сомневался. Теперь же сомнений у него не осталось))) Мы с Дэнчиком помогли ему собрать подписи, и я поехал домой. Пацаны остались отрабатывать свой последний день. Хз, что будет завтра, ведь завтра работают Лысый, который тоже хочет уволиться, но его не отпускает уже Новолокин, и Матвей, который вообще не в курсе даже, что происходит, потому что у него выходные. Эти парни тоже в ближайшее время уйдут. У меня в этом нет сомнений, ведь у Вани была зп 60к, как у зам.начальника склада. Он будет получать на 20к меньше в связи с тем, что его должность снимают, и его просто сделают старшим. Кто на такое будет согласен? А Матвей только устроился и, увидев, что происходит, не захочет дальше работать там.

Вот так и закончился мой эксперимент. Эксперимент с рассказом, точнее с повестью о своей работе. Не знаю, как получилось. Если честно, мне противно уже читать всё это после написания, последующего редактирования, так ещё и дописывания некоторых моментов. Не могу больше. Тошнит. Кажется, что всё это такое неинтересное и бессмысленное гавно. Надеюсь, что у меня это глаз так замылился. В принципе, в этой повести есть интересные предложения, интересные образы и смыслы. Кто-то это прочитает просто ну, типо, э, про работу в Барвихе. Кто-то увидит в этом дисс на капитализм. Кто-то увидит попытку невротика стать членом общества и его успехи в этом. Всё это есть тут по чуть-чуть. Главное, что всё это искренне. Прошлое по-настоящему. Бля. Наверное, некруто это всё объяснять сейчас, в конце – что тут можно увидеть? Выглядит как нелепое оправдание графоманского труда. Мне самому интересно и самому непонятно. Я ведь изначально ничего не закладывал. Это автобиографическое произведение. Проверка своих возможностей. Могу ли я стать писателем? Видимо, я им уже стал. Не, ща. Ща стану. Вот. Прямо сейчас. Когда поставлю последнюю точку в конце этого оформленного в новую жизнь личного фрагмента, который обретёт художественную форму. Всё равно это моя жизнь, только законсервированная. И как она может быть бессмысленной и неинтересной? Даже страшно как-то сейчас ставить точку. Как будто что-то изменится. Эх. Ну, ладно-ладно.

Поставил.