Алита. Боевой ангел. Айрон Сити

– Я мог бы тебя научить, если захочешь, – сказал мужчина.

– Вот уж нет. Какой из меня доктор Хьюго? Вы за этим сюда переселились, чтобы делать докторов из таких, как я? Ни за что не поверю. Я едва могу поверить в то, что вы чините киборгов. Почему вы не остались в Залеме, где могли получить все, что пожелаете? Зачем было селиться в этой дыре?

От необходимости выдумывать, как увильнуть от ответа, доктора избавил звук открывшейся и захлопнувшейся двери клиники.

– А вот и мой следующий пациент, – сказал он. – Сделай одолжение, проводи его сюда, хорошо?

– Ладно, док, – сказал Хьюго. – Сделаю вам одолжение. Но работать у вас на ресепшене я не собираюсь.

– Бывает работенка и похуже, – заметил мужчина.

Хьюго рассмеялся.

– Но у меня уже есть работенка куда лучше.

* * *

Как обычно, во второй половине дня дела пошли живее. К тому времени как ушел последний пациент, мужчина так устал, что не смог проводить его до двери. Он упал в переделанное зубоврачебное кресло, с которым раньше баловался Хьюго, и поднял ноги наверх. Когда Хьюго спросил, не нужно ли что-то еще сделать, прежде чем он уйдет, мужчина только махнул рукой.

– Ладно, док, – сказал Хьюго. – Увидимся завтра!

«Да уж куда мы денемся», – ответил бледный мужчина про себя.

* * *

Доктор Дайсон Идо, высокообразованный киберхирург, к которому обращались все киборги Айрон сити, добрый самаритянин и лучший друг уличных мальчишек, страдавших от переизбытка мозгов, сказал себе, что ему всерьез следует задуматься о том, чтобы нанять помощников. По меньшей мере медсестру. На деньги, что ему давала вторая работа, вполне можно было нанять кого-нибудь приличного, хотя их и не хватило бы на то, чтобы отправить Хьюго в медицинский колледж. Проблема была не в деньгах. Завод отбирал очень немногих, кому было позволено продолжать образование. Остальные, как Хьюго, оставались плавиться в горниле социал-дарвинизма Айрон сити.

Но Идо все еще надеялся, что ему удастся пробудить любознательность в уличном мальчишке, который видел в нем в первую очередь покупателя разнообразных деталей – когда не выпытывал информацию о Залеме.

Хьюго казался сообразительней большинства детей Айрон сити. У него была компания приятелей, с которыми он тусовался, играл в моторбол и гонял на гиро-байках. Время от времени появлялись подружки, но ни одной не удалось удержать интерес Хьюго надолго. У него на уме было кое-что другое. Он так много говорил о Залеме, что порой Идо начинало казаться, что город стал для мальчишки навязчивой идеей. Из этого не могло выйти ничего хорошего.

Залемской горячкой в определенный период жизни болели практически все молодые люди нижнего города. Им нравилось воображать, как они одолеют систему и проберутся в последний, величайший на свете небесный город, который не удалось разбить давнему Врагу. Молодежь жила верой в то, что если ты по-настоящему сильно чего-то хочешь, если готов на все, чтобы достичь цели, то все твои усилия, твоя мотивация станут этаким волшебным бобовым стеблем, по которому ты сможешь взобраться в Залем. А наверху, благодаря проявленным решительности и отваге, тебя примут как героя.

Рано или поздно Залемская горячка проходила; и чем позднее, тем тяжелее был ход болезни. Но Идо понимал, почему люди с такой неохотой расставались с мечтами о летучем городе. Это все равно что отказаться от мысли о том, что в жизни может быть что-то еще, кроме унылой повседневности. Все равно что отказаться от Рая.

Идо невольно подумал о том, что существование Айрон сити было лучшим доказательством того, что между отказом от мечты по собственной воле и под давлением неодолимой суровой реальности существовало серьезное различие.

Такова была правда жизни не только в Айрон сити. Но и в Залеме. Большая часть обитателей летучего города об этом не подозревала. Они получали все, что желали, так что у них больше не было нужды мечтать.

Но только в том случае, если они были совершенны.

* * *

Его дочери суждено было стать совершенной. Как у всех жителей Залема, ее родословная была безупречной. Идо и Кирен вели правильную жизнь, не поддаваясь слабостям и распущенности.

И с его точки зрения его дочь была совершенной – самым прекрасным существом во всем их прекрасном воздушном городе. Ее болезнь не была недостатком. Залемские генетики что-то упустили, не сумели поправить все как следует.

Идо было все равно. Для него она была самим совершенством.

Проблема заключалась в представлении Залема о красоте.

Точнее, проблема была в представлении руководителя, Новы. Считалось, что хромированные линзы поверх глаз давали ему способность видеть больше, чем доступно обычным людям. Но Идо начинал думать, что все это ерунда, раз Нова не видел совершенства его дочери.

Именно Нова изгнал их из Залема. Он послал к ним домой расфуфыренных лакеев, которые сообщили, что им с Кирен придется покинуть город. Такое непростое решение, с извиняющимся видом сказали лакеи в опрятных лакейских пиджаках, но ничего не поделать, другого выхода нет. Порождение Идо и Кирен было настолько несовершенно, что не могло жить нормальной жизнью. Девочке требовалась помощь только для того, чтобы выполнять действия, которые другие выполняли самостоятельно. В Залеме подобное недопустимо. Его обитатели должны быть лучше, чем те, кто живет на земле. Иначе между двумя городами не будет никакой разницы, и с тем же успехом можно позволить всей этой немытой толпе подняться наверх и все тут изгваздать. Этого никто не хочет. Разумеется, Идо и Кирен понимают, как важно сохранить Залем в первозданном виде, особенно учитывая, что это последний небесный город.

Униженный и обозленный, Идо наконец осознал, почему в Залеме не жили люди с физическими отклонениями, инвалидностью или нарушениями психики, – почему между привилегированными обитателями не возникало даже серьезных разногласий, – и был только рад покинуть его. Но сначала он потребовал, чтобы Нова пришел к ним домой и сказал все это сам, лично ему, Кирен и их дочери. Чтобы он увидел не просто вычеркнутые из списка имена, но живых людей, осужденных на изгнание.

Кирен была совершенно раздавлена, но ее сердце еще не совсем застыло, в ней еще оставалось достаточно человеческого. Она убедила Идо в том, что для их дочери было бы куда большим ударом услышать от самого правителя города, что она недостаточно хороша для Залема. В конце концов, отказ Новы увидеться с ними был единственной оказанной им милостью.

Способ их изгнания стал еще одним унижением. Создание летающих средств тяжелее воздуха было запрещено под страхом смерти. Нарушителей находили и уничтожали наземные роботы-центурионы. По большей части их задачей было пресекать попытки рожденных на земле забраться выше положенного им места – в буквальном смысле. Но нельзя было позволить и обитателям Залема слишком опуститься – тоже вполне буквально. Случись такое, жители нижнего уровня захотят посещать Залем, а это приведет к падению всего общественного строя. Последние три века в мире царили мир и стабильность. Никаких войн, внутренних волнений – никаких проблем. Было бы безумием ставить безопасность под угрозу.

Снабжающие трубы, которые поднимались от отправочных центров на земле к приемным станциям на Залеме, пересылали только грузы – еду, готовые изделия – и только в одном направлении. По ним ничего никогда не шло вниз. Залем существовал не для того, чтобы чем-либо снабжать мир под собой.

Что-либо могло отправиться вниз только одной дорогой – через неровную утилизационную воронку на нижней части диска Залема. Когда-то воронка была длиннее, став слишком большим искушением для земных сорвиголов, и ее пришлось укоротить. Так, по крайней мере, говорили люди. Все иные версии давно стерлись из людской памяти. Только те, кто получил хорошее образование, доступное в Залеме, знали больше.

Не то чтобы это имело значение. Если в двух словах, воронка всегда использовалась для сброса отходов, и только через нее Идо, Кирен и их дочь могли попасть на землю.

Нова разрешил им изготовить капсулу, в которой они могли бы пережить приземление без серьезных травм. Капсула годилась для одного-единственного приземления и вмещала в себя только их троих, и все. Им не позволили взять с собой ничего, что могло бы раскрыть подробности жизни в Залеме – как выглядит город, сколько в нем жителей, какая у них собственность. Лучше предоставить людям на земле самостоятельно воображать, насколько приятнее живется в Залеме. Узнав что-то определенное, они могли почувствовать недовольство и решиться на неразумные поступки.

Да, так жаль, что им придется оставить инвалидное кресло их дочери наверху. Но Идо и Кирен смогут сделать ей новое из подручных материалов. Нижний город недаром звался Айрон сити, или Железный город, – там было полно годного для переработки металлолома. Его жители научились мастерски приспосабливать отбросы Залема для новых целей.

Приземление не было таким мягким, как обещали чиновники наверху, но Идо добавил в капсулу множество дополнительных подушек безопасности, в особенности для дочери. Девочка не получила ран или травм.

Последним унижением было место их приземления. Идо и Кирен знали обо всем заранее, но знание нисколько не уменьшило потрясения, которое они испытали, открыв люк. Залем выкинул их вместе с мусором, как мусор.

А потом, как будто пытаясь сделать эту мысль донельзя очевидной, сверху посыпались новые отбросы, часть которых попала внутрь через открытый люк капсулы. Кирен испуганно уставилась на обломки пластика, покореженные куски металла, обрывки ткани, провода и детали машин. В следующую секунду она вырвалась из объятий подушек безопасности, подхватила дочь на руки и с искаженным от ужаса лицом бросилась наружу.

Идо пошел за ней с намерением отчитать за торопливость: если бы что-нибудь упало сверху, их могло убить. Пробираясь по хаотичному, предательскому пейзажу из мусора и отбросов многих поколений, он заметил небольшую плошку, поцарапанную, но целую. Он невольно поднял ее с мыслью: первая вещь для нового дома. А потом неожиданно понял, почему Кирен бросилась бежать. Для нее невыносимо было видеть что-то знакомое. Он отшвырнул плошку.

* * *

Их дочь была достаточно юной, и Идо надеялся, что ей будет относительно легко приспособиться к новой жизни. Разумеется, теперь в их распоряжении было куда меньше средств, но в любых обстоятельствах ребенок – это ребенок, даже если он инвалид. Дети не понимают, бедны они или богаты. Время от времени девочка спрашивала, почему им приходится обходиться без какой-то из привычных вещей. Но она охотно принимала объяснения Идо о том, что в Айрон сити некоторых вещей просто не бывает, и никогда не жаловалась. Что было только к лучшему – жалоб Кирен хватило бы на них всех.

Идо бодрился ради нее, старался убедить себя в том, что состояние их дочери не ухудшалось на глазах. Только когда Кирен швырнула в него мягким, полусгнившим помидором, Идо осознал, как низко они в действительности пали. Вся лучшая еда отправлялась в Залем. Айрон сити ел только то, что не пригодилось летучему городу.

Благодаря пациентам в клинике они открыли для себя черный рынок. Идо поразился тому, как быстро он стал для него таким же привычным, как обычный продуктовый. И все равно им пришлось бы закрыть клинику и ночевать где-нибудь под эстакадой, если бы они не открыли для себя моторбол. Или, может быть, моторбол открыл их. Благодаря пациентам по городу распространилась новость о двух киберхирургах, способных творить чудеса с помощью изоленты, медной проволоки и такой-то матери.

Работа приносила неплохие деньги – недостаточно, чтобы хотя бы приблизиться к прежнему уровню жизни, но семья ни в чем не нуждалась. Идо взялся за проект, который мог изменить жизнь их дочери к лучшему. Их дочь, А…

Идо открыл глаза как раз, когда собирался произнести ее имя вслух. В клинике было темно и тихо. Он уснул в кресле. Ему надо встать, перекусить и отправляться. Он нуждался в деньгах, которые можно было получить только за его ночную работу.

Однако кто-то колотил в дверь клиники и беспрестанно названивал в звонок. Это-то его и разбудило, сообразил Идо. Кому-то срочно требовалась его помощь, и неизвестный явно не собирался уходить. Идо выбрался из кресла, потянулся и побрел к двери.

Помощь действительно требовалась, но не такая, какую он привык оказывать.

– Хьюго, что с тобой случилось? – спросил он, помогая мальчишке опуститься в кресло-каталку у дверей.

Хьюго произнес что-то невнятное. Возможно, «помогите». А может «мне вломили». Идо не стал уточнять.