Любовь и грезы

Но было слишком поздно.

Глава 20

Когда гнев Джейд немного остыл, она поняла, что отсутствие решения можно было считать тоже неким решением. Возможно, это было трусостью, но она не намерена была допускать, чтобы мужчина манипулировал ею, пусть даже она и любила его.

Джейд подумала, не продать ли ей дом на Риверсайд-драйв с тем, чтобы вернуть Брайану его деньги. Теперь не было необходимости в этом доме. Она могла бы найти квартиру, но в городе было полмиллиона людей, нуждающихся в жилье, так что это должно было стать делом нелегким. Однако если бы ей удалось найти свободную квартиру в красивом восьмиэтажном доме «Наварро Флэтс», стоявшем у Центрального парка, то это было бы идеальным решением. А тем временем ситуация с Брайаном могла бы разрешиться. Если он не может понять, что ей необходимо время для того, чтобы принять решение относительно будущего, что же… Она приказала себе больше об этом не думать.

После «вечеринки с вафлями» Джейд оказалась буквально завалена просьбами об уроках танцев. Похоже, все хотели научиться вальсировать. Несколько мамаш, узнав о том, что она когда-то была прима-балериной, загорелись желанием обучать своих юных дочерей. Теперь Джейд сосредоточила все свое внимание на организации школы танца.

Ей удалось найти идеальное помещение на третьем этаже каменного дома совсем рядом с Бродвеем. У владельца недостало средств, и поэтому этаж не был поделен на кабинеты, а представлял собой одно большое пространство, которое прекрасно подходило для ее целей. Джейд моментально договорилась о найме, а потом занялась обустройством зала, который отвечал бы основным требованиям. Так, она распорядилась, чтобы стены были покрыты зеркалами, и нашла плотника, который установил вдоль стен перекладины.

Обучение детей было одним делом, занятия со взрослыми – совершенно другим. Возможно, ей даже удастся познакомиться с молодыми людьми вроде нее самой, интересы которых ей будут близки, и она приобретет друзей, которые подойдут ей больше, чем пожилые дамы, целиком поглощенные светской жизнью.

Ох, уж эти бесконечные рауты, сопровождающиеся бессмысленной болтовней и сплетнями, которым предавались десятки модно наряженных женщин. Казалось, больше всего их тревожило то, что если они совершат какую-нибудь оплошность, то будут исключены из высшего общества. Сидеть, делая крошечные глоточки чая или кофе и откусывая понемножку от приторных сладостей, было выше сил Джейд. Она предпочла бы, чтобы все ее дни были наполнены танцем, музыкой, творчеством. Она чувствовала, что если бы ее так не терзали душевные муки, Нью-Йорк показался бы ей самым прекрасным городом на свете.

Когда Джейд получила приглашение от своих ближайших соседей по Риверсайд-драйв, Виктора и Мариетты Уинслоу, она решила его принять: молодая пара нравилась ей. А Мариетта к тому же интересовалась возможностью уроков для своих детей, восьмилетних близнецов Хоуп и Чэрити.

Когда вечером того дня, который был назначен Уинслоу, карета свернула на Риверсайд-драйв, кучер крикнул Джейд, обернувшись через плечо:

– Леди, не знаю, смогу ли я подъехать! Посмотрите, какая толпа впереди!

Джейд вытянула шею. Проезда действительно не было: кругом теснились кареты, лошади и люди, и все они, казалось, собрались вокруг дома Уинслоу. Джейд расплатилась с кучером и сказала, что остаток пути пройдет пешком. Однако при мысли о том, что ожидается много гостей, у нее вдруг испортилось настроение.

Когда она подошла ближе, ей стала понятна причина затора.

Все собрались, чтобы посмотреть на последнюю новинку – автомобиль. Встав на цыпочки, Джейд увидела, что странное устройство напоминает коляску без лошади. Ей бросились в глаза необычного вида колеса.

– Это «Бенц-Виктория», – гордо проговорил оказавшийся рядом с ней мужчина, щеголяя своей осведомленностью. – Он ездит на воздухе и керосине, и, говорят, сила у него, как у трех лошадей.

Заинтересовавшись, Джейд спросила, насколько быстро может ехать автомобиль.

– Говорят, он за час проходит расстояние в пятнадцать или даже двадцать миль. Можете себе представить?

– Нет, не могу! – со смехом отозвалась она. – Но скоро я вообще уже перестану удивляться. Я недавно прочла, что перед войной – Гражданской, как вы ее, кажется, называете – для того, чтобы вырастить акр пшеницы вручную, нужно было затратить примерно шестьдесят один час. А теперь нужно только нажать одну кнопку – и затратить всего три часа девятнадцать минут!

Он уставился на нее, широко открыв рот, и она вдруг поняла, что ее начитанность шокирует его. Джейд вспомнила, что большинство мужчин предпочитают, чтобы женщины молчали и только радовали их глаз. Очевидно, по его мнению, она перешла черту дозволенного.

– Я много читаю, – сказала она, пожимая плечами.

– Вижу, – холодно отозвался незнакомец.

Вызывающе подняв голову, она отошла от него и стала пробираться к дому, чувствуя на себе его недоброжелательный взгляд.

«Как это нелепо!» – мысленно возмущалась она.

Мариетта Уинслоу стояла на крыльце, наблюдая за толпой.

Обменявшись с Джейд приветствиями, она сказала:

– Заходите, пожалуйста! У меня приготовлены особые закуски из креветок и чудесный пунш. Но это только начало, так что не увлекайтесь, – шутливо предостерегла она. – Мои кухарки готовили весь день и почти всю прошлую ночь и приготовили двенадцать перемен блюд. А потом, раз погода такая хорошая и луна должна быть полной, мы будем пить шампанское с ягодами на террасе, которая выходит на реку.

Джейд оставила толпу зевак и прошла за Мариеттой в дом.

– Мистер Уинслоу сегодня задерживается на работе, – сказала Мариетта, называя своего мужа почтительно, как и положено добропорядочной жене, и жизнерадостно добавила:

– Может быть, он подвезет Брайана. Они работают в одном здании. Контора Стивенса находится как раз над банком, президентом которого является мистер Уинслоу.

Джейд состроила рожицу, которую, к счастью, не заметила ее хозяйка. Всем было известно, что Виктор Уинслоу – президент нью-йоркского коммерческого банка и фонда. Упоминать об этом не было необходимости, но Мариетта этим так гордилась! Ну что ж.

– Брайан сегодня ко мне не присоединится, – негромко сообщила Джейд хозяйке дома.

Мариетта повернулась, и на ее нахмуренном лице отразились разочарование и досада.

– Да? Но ведь приглашение было для вас обоих. Я приготовила для него место.

Джейд не стала извиняться.

– Ну, я приняла приглашение только от своего имени. Мне очень жаль, если мы не поняли друг друга.

Мариетте Уинслоу до смерти хотелось узнать, почему Джейд не пригласила Брайана, но правила приличия не допускали расспросов. Невольно вздохнув, она прошла по холлу через двойные двери из красного дерева и ввела гостью в длинную и аляповатую столовую. Джейд похвалила красивые хрустальные с позолотой люстры, и Мариетта поблагодарила ее, добавив:

– Я знаю, что электричество – это новейшее изобретение и его следует иметь в доме, но мне все равно больше нравятся свечи: они намного романтичнее!

Джейд охотно согласилась: ей было приятно увидеть стоявшие на столе серебряные канделябры с чудесными розовыми свечами.

Пройдя к противоположной стороне стола из грушевого дерева, Мариетта убрала белую карточку, на которой изящным почерком было написано: «Мистер Брайан Стивенс, эсквайр».

Джейд не испытывала сожаления. В конце концов она ответила так, как полагалось, и не ее вина, если Мариетта не обратила внимания на то, как написан ее ответ. И вдруг ее взгляд упал на еще одну карточку, которая гласила: «Миссис Триеста Вордейн». Заставив себя говорить негромко и непринужденно, Джейд осведомилась:

– Вы давно знаете миссис Вордейн?

– Боже, да! Слишком давно! – Мариетта схватила карточку со стола. – И я забыла, что она не придет… Прислала извинения в последний момент. Ну, по крайней мере у нас за столом будет четное количество гостей – двадцать два человека. Она такая странная, – прибавила она со смешком.

Джейд трудно было по-прежнему изображать только слабый интерес:

– Правда? А что в ней странного?

Мариетта ненавидела сплетни, но когда кто-то спрашивал о человеке, который ей не нравился, она не уходила от ответа. Вот и сейчас она откровенно призналась:

– Во-первых, никому и никогда миссис Вордейн не нравилась. Она – злобная сплетница, полная снобизма. Хотя сама родом из очень бедной семьи, насколько я слышала. Ну, как бы то ни было, ее муж, мир его праху, был просто чудо. Все обожали Франклина Вордейна. Так что, естественно, ее всюду принимали – благодаря его положению в обществе.

«И очень жаль, – сардонически подумала Джейд, – что этого нельзя было сказать про Брайана и Марни».

– Мы время от времени посылаем ей приглашение, – продолжала объяснять Мариетта, приказав прислуге убрать приборы Брайана и Триесты. – Из уважения к памяти мистера Вордейна, конечно. Но, думаю, что это – мое последнее приглашение. Было ужасно невежливо с ее стороны отказаться в самый последний момент. Она имела нахальство прислать свою камеристку за списком приглашенных – можете представить себе подобное? А потом горничная вернула список с ее извинениями. Даже не объяснила, почему отказывается! Никаких оправданий. Ну и хамка! Наверное, увидела в списке кого-то, кто ей не понравился, и решила не приходить. Вот это-то меня и разозлило. Не могу понять, против кого она могла бы возразить.

«А я могу», – с горечью подумала Джейд, но ничего не стала говорить. Теперь она была почти уверена в том, что Триеста узнала ее на «вечеринке с вафлями», а потом, увидев ее имя в списке гостей Мариетты, решила избегать встречи с ней. Но почему? Джейд ничего не могла понять. Может быть, ей пора заняться собственным расследованием.

– Мариетта Уинслоу!