Полное собрание сочинений. Том 3

Можно предположить, что в зависимости от перевеса какой-то воли, депрессии будут различными. И действительно, депрессия может быть либо «озлобленно», либо «страшной», либо собственно депрессией. В первом случае человек испытывает постоянную злость, раздражительность, он всё ненавидит, хочет кому-то что-то доказать и т.д. Во втором случае человек чего-то опасается, боится, постоянно хочет уединиться, успокоиться… Третий случай – в идеале такая смесь ВКП и ВКС, при которой вообще невозможно выделить злость или страх. Хотя, сами понимаете, это всё крайности и на самом деле в подавляющем большинстве случаев удерживаются у собственно неудовольствия, с временными смещениями в одну или другую сторону. Отсюда, что есть депрессия должно быть понятно.

Но если понятно «что», то «почему» может быть ещё совсем не понятно. Ведь и в самом деле, с чего такое получается? Разве ВКС не стремится к самоутверждению, почему она позволяет опускать руки? Разве ВКП не жаждет спокойствия? А если так, то почему она его рушит? Чтобы ответить на эти интереснейшие вопросы, проследим возникновение депрессии. Всё начинается медленно; депрессия в принципе не может возникнуть аффективно. Т.е. имеются какие-то обстоятельства, которые подсознанию «не нравятся». Даже возможно такое, что человек сам не замечает, как у него развилось депрессивное состояние. Последнее объясняется тем, что обуславливающие образы могут быть почти всегда скрыты, на них просто не обращаешь внимания. Однако, со временем то чувственное «послевкусие», которое остаётся от этих образов, очень даже даёт о себе знать. В общем, из-за каких-то там причин, подсознание испытывает неудовольствие. Кстати, необязательно собственно неудовольствие, может быть и только страх или злость, но через определённый промежуток времени проявляется и противоположное чувство, что и говорит о начале. В итоге, из-за всех этих причин, повышаются средние уровни отрицательного воздействия ВКП и ВКС. Как следствие, образы обладающие ссылками на ВКП– и ВКС– получают больше приоритета. Если они проявляются, неудовольствия становится относительно больше, нежели в предыдущий раз (эмпирически, это замечательно видно). Снова повышение уровня. Последнее, в свою очередь, в наибольшей степени повышает приоритеты тех образов, которые имеют наибольшие ссылки на ВКП– и/или ВКС-. Следовательно, человек начинает больше думать об этих «гадостях». А раз он больше думает, то через ссылки снова повышаются известные уровни. Те ещё выше поднимают приоритет, приоритет опять повышает уровни, уровни снова повышают приоритет… В общем, получается замкнутый круг; человек сам себя накручивает. Отсюда получение большого неудовольствия, с которым ни сознание, ни подсознание справиться не могут, что и есть депрессия.

Тут надо сделать ряд важных замечаний и объяснений. Как видите, хотя причины, конечно, есть, непосредственно «виновного» образа здесь не найти; механизм получения и нарастания удовольствия не «от образа». Это попросту зацикливание через обратные связи; этакое самовозбуждение, автогенерация применительно к психики. Во-вторых, почему человек в подавляющем большинстве случаев (хотя бывают и исключения) в период депрессии думает, что он плохой, он неудачник, он ни на что неспособен… Почему вызываются именно такие мысли, такие образы? Да потому что для воль – это самое отрицательное, что только может быть. Эти образы обладают самыми большими отрицательными ссылками (ведь именно они приносят самое длительное и достаточно интенсивное неудовольствие), потому из-за ссылок, их приоритеты поднимаются больше остальных. Как следствие, далее они принимают большее участие в мышлении, чем другие образы не обладающие столь высокими отрицательными ссылками. В-третьих, очень интересное практическое наблюдение. С развитием депрессии, с ухудшением состояния, у человека появляется всё больше и больше плохих мыслей. Если в начале человек может думать только то, что он, например, плохой танцор (и не более), то на пике депрессии он будет думать, что он не только плохой танцор, но и что он плохой муж, сын, вообще человек, что он некрасив, слаб, он неудачник и т.д., и т.п. Это и объясняется замкнутым кругом. Если сначала ссылки поднимая приоритет образов делали достаточно высокий приоритет для постоянного проявления только образу с наибольшей отрицательной ссылкой, то в конце концов, воздействие ссылок становится настолько большим, что высокий приоритет приобретают и проявляются уже все образы, которые обладают хоть сколь-нибудь существенной отрицательной ссылкой. Т.е. даже этой относительно совсем небольшой ссылки становится достаточно, чтобы образ то и дело проявлялся в сознании. Не могу удержаться, чтобы не сказать, что такое наблюдение не только замечательно проявляет механизм возникновения депрессии, но и вполне отчётливо указывает на ссылочно-приоритетную основу психики человека. И ещё: на круг указывает и то, что при лечении депрессией психологическими методами, у больного, в принципе, не пытаются выведать образ-причину (если только вспомогательно), а пытаются сбить его с «самонакручивания». Больной начинает вылечиваться тогда, когда он перестаёт сам себя накручивать. Т.е. тогда, когда врач (или сам больной) создаёт образ чего-то давящий «плохие мысли», при этом с таким приоритетом, который может противостоять приоритетам «отрицательных» образов.

Теперь уж наверняка должно быть понятно и что, и как. Как видите, воли здесь мало что могут сделать. Конечно, воля может поставить цель и если её добиться, то действительно появится гордость и/или спокойствие, и как следствие неудовольствие спадёт. Но это скорее исключение из правила. В подавляющем большинстве случаев, положительные воздействия воль глушатся напрочь. Так что, ВКП, да и ВКС тоже, может быть и были бы рады что-то изменить, но поделать ничего не могут; под воздействием сознания проявляется только их отрицательная сторона. Ибо что может сделать сама воля, если сознание вызывает только её «минус»? В общем, с этим должно быть всё понятно. К слову сказать, те же самые размышления и те же самые принципы относятся не только к депрессии как таковой, но и ко всем нехорошим мыслям, плохому настроению и т.п. Ведь «автогенерация» – это не какая-то особенность депрессии, а патологическое состояние, которое может возникнуть в самых различных жизненных ситуациях. Хотя депрессия и является её наиболее сильным проявлением.

Суицид

Депрессия, как известно, частенько приводит к суициду. Значит пора сказать и об этой проблеме. К сожалению, мне особо нечего добавить к Фейербаху (см. «Эвдемонизм»); я полностью согласен с тем, что там сказано по этому поводу. Потому, как такое вообще может быть, я опускаю. Интересно же другое: как такое возможно психологически. Правда, и здесь я говорил уже достаточно. Как следствие, всё сказанное ниже, по большей части, есть всего лишь обобщение сказанного ранее.

Сразу расставим все точки над «i». Как известно, суицид может быть либо аффективным, либо философским. Первый, это необдуманное, спонтанно принятое решение; второй – сотни раз обдуманный, рационализированный шаг. Первое есть лишь «странная» цель. По сути же, это та же цель, что и «попить после работы чаю». Только последствия, конечно, куда значительнее. Возможно же такое благодаря такому свойству цели, как «неограниченность». Человек попросту не думает, что он делает и что далее действительно будет. Появилась цель (суицид) с очень высоким приоритетом (не важно, какие к тому были причины), противоположные же цели и просто образы на тот момент по каким-то причинам (в плане «на-тот-моментнах» взаимодействий в сознании), не приобрели достаточного приоритета. Как следствие, отсутствие сдерживающих мыслей и претворение данной цели в жизнь.

С философским суицидам так же нет никаких сложностей. В принципе, всё то же самое, что и в предыдущем случае. Только здесь не «случайное» отсутствие сдерживающих образов, а медленное снижение их приоритетов за счёт известного самовнушения. При этом, совсем не обязательно, чтобы у человека была депрессия. Достаточно просто образа с высоким приоритетом, полученным может быть и в течении довольно длительного времени. Далее борьба между данным образом и образом, грубо говоря, «жить». А вот что победит – это вопрос исключительно конкретных взаимодействий.

Если говорить на счёт подсознания, то и здесь всё на своих местах. Для ВКП и ВКС суицид запросто может быть целью, ведь откуда воле знать, что за этим смерть? Знать – это прерогатива сознания. Потому вторичное подсознание может быть полностью «за», видя в смерти спокойствие, самоутверждение или что-то там ещё. Первичное же подсознание, разумеется, против. Ибо образ «смерть» однозначно имеет отрицательные ссылки и на ИА, и на ИБ. Ведь если не так, то о каком «целокупном» (в смысле ИА + ИБ) инстинкте самосохранения может идти речь? Но что может сделать первичное подсознание против подсознания вторичного? По большей части очень и очень мало. Действительно существенное влияние первичное подсознание оказывает только в момент совершения акта самоубийства. Тогда да, входные образы существенно повышают приоритет образа «смерть» (а далее ссылки и уровни); воздействие ИА и ИБ может оказаться настолько сильным, что у человека просто физически не сможет подняться рука. В такие моменты страх может «смарать» годы самоубеждения и сотни, бесспорно, веских доводов. Но это только непосредственно в момент, когда же суицид задумывается, первичное подсознание (и особенно ИБ) особого сопротивления оказать не может.

В общем, как видите, никаких противоречий принципу получения удовольствия, принципам работы подсознания, сознания… здесь нет. Всё вполне логично и, в своей основе, ничем не отличается от мыслей вроде посмотреть мне сейчас интересную передачу или пойти спать. Только борьба дольше, серьёзнее, больше задействовано подсознание (и особенно первичное), но всё это лишь не столь существенные количественные различия; совершенно ничего нового. А если нет ничего нового, то см. старое; там всё было сказано.

Взаимоотношение поколений

Проблема «отцов и детей», т.е. проблема отношения поколений всегда существовала, существует и существовать будет. И вопрос данной главы в том, с чем это связано. Особо не мудрствуя можно сказать, что дело явно не в том, что у более молодых людей большая погрешность образов, менее «занятая» память и т.д. – всё это вторично. Дело практически полностью в подсознании, а именно в уровнях ВКП и ВКС. Т.е. истоки проблемы отцов и детей в том, что более молодое поколение, т.е. молодые люди, в среднем обладают большим уровнем ВКС и меньшим ВКП, чем у более старшего поколения.

Связано это с нескольким факторами. Во-первых, молодой человек требует самоутверждения (вернее ВКС требует), он ищет или только начинает искать свое место в жизни, в то время как человек среднего и старших возрастов, как правило, уже определился со своей жизнью и своим местом, что, в свою очередь, во многом объясняется усталостью и привычкой. Во-вторых, как уже было сказано ранее, без соответствующей подпитки, потенция воли со временем уменьшается. С точки зрения психических взаимодействий это связано с тем, что ВКП, как правило, получает больше стимулов к увеличению своего уровня (неудачи, физическая и моральная усталость, относительно устраивающая на данном этапе жизнь и т.д.), нежели ВКС, что и обуславливает постепенное доминирование ВКП над ВКС. В-третьих, более молодая психика имеет меньшее количество «останавливающих» образов, что связано с отсутствием опыта. Т.е. цели ВКС не встречают особого опровержения сознанием и целями ВКП. Поэтому, что в молодости кажется достижимым или даже легко достижимым, позднее понимается, как нечто невозможное и человек сам уже начинает удивляться, как он мог ставить себе такие цели. В-четвертых, более молодой человек менее привык к окружающей обстановке, отсюда – он более свободен (от привычки), что опять же устраняет еще один немаловажный сдерживающий фактор ВКС и не даёт соответствующих сил ВКП. В-пятых, то навязывание идеалов, которое ведет СМИ, в наибольшей степени направлено именно на молодых людей, что снова «подстёгивает» ВКС и не даёт успокоиться. Позднее, с годами, все эти факторы спадают на нет, в то время как факторы к повышению ВКП наоборот, отсюда и проблема отношений, которая, по сути, есть проблема отношения ВКП и ВКС.

Впрочем, о корне проблемы можно судить по одним только чувствам, более всего наличествующим в молодости, и в старости. Если для молодого человека посидеть с удочкой или поваляться на диване (и т.п. от ВКП) – это если и удовольствие, то совсем маленькое, то для старика это и есть самое настоящее удовольствие. В то же время, для молодого человека высшее удовольствие – это как-то самоутвердиться, а для старика самоутверждение – это уже почти ничто; нет такой интенсивности гордости, как в молодости. Т.е. для молодого удовольствие – это прежде всего гордость, для старика же – прежде всего спокойствие. Уже это указывает на то, что в молодости уровень ВКС относительно выше, чем в старости, а для ВКП наоборот. И зная, чего хотят данный воли, можно уже с полной уверенностью судить о том, каковы будут отношения поколений, как будут вести себя люди разного возраста и в чём будет их проблема. И если взглянуть на действительность, то так оно и оказывается. Следовательно, причина в этом. Так же, следовательно, вся эта теория сообразуется с реальным положением вещей. Как видите, так просто, что дальше некуда.

Взаимоотношение полов

Главная задача этой главы, «отсеять» Фрейдовское понимание данной проблемы. Тем самым я считаю, что во взаимоотношении полов сексуальное влечение хотя и играет определенную роль, но лишь как предлог к постановке цели ВКС и как дополнительный стимул. Как голод есть стимул к принятию пищи, однако чувство голода и инстинкт самосохранения в целом вещи совсем разные, то же и ИПР: сексуальное влечение – это стимул в ощущениях, а не воздействующее чувство этого самого ИПР. Впрочем, об этом разграничении было сказано ранее, а потому повторяться я не буду (см. главу «ИПР» в первой части). Напомню лишь итог: во взаимоотношении полов, в т.ч. и в сексуальном отношении, определяющую роль играет ВКС (и вообще вторичное подсознание в целом), но никак не ИПР.

Сложилось так исторически (эволюционно), что сначала ИПР ставил образы взаимоотношений, затем постепенно данный инстинкт стал относительно ослаб, в то же время усиливалась ВКС и образы как бы перешли от одного инстинкта к другому. Отсюда та же важность таких отношений, те же акценты, те же стремления (внешне), но основа уже совсем не та. Даже у более или менее развитых животных можно видеть, как на размножение оказывает влияние агрессия, т.е. ИА, а значит, уже здесь поведение во многом контролирует именно ИА. И с развитием психики ИПР действует всё меньше и меньше. Как говорилось ещё в главе «ИПР», у многих стадных животных ИПР глушится даже нормами поведения, т.е. страхом, хотя объективно (в конкретной ситуации) никаких причин для страха может и не быть. Что уж говорить о человеке, если вторичное подсознание с лихвой перекрывает даже ИА и ИБ, не говоря о ИПР. Более того, у современного западного человека этот инстинкт практически совсем перестал проявлять себя (снова см. «ИПР»).

Конечно, нельзя сказать, что ИПР во взаимоотношениях полов не участвует. ИПР – это тоже инстинкт, а значит так же есть образы, которые на него ссылаются; значит ИПР так же может один детерминировать поведение индивида; значит ИПР оказывает влияние на поведение человека и т.д. Но какова его сила? Если, например, у нормального молодого мужчины образ «женщина» имеет ссылки, в частности, на ВКС и ИПР, то при появлении этого образа, какой из этих инстинктов будет более влиять на поведение? Если такой образ появился, грубо говоря, влияние ВКС возросло во сто раз, в то время как ИПР всего в два (изначально уровень ссылок очень различен). И далее, ВКС будет повышать приоритет «своих» образов в десятки раз, а ИПР повысит приоритет, соответственно, своих образов процентов на десять (опять же, грубо говоря). И ежу понятно, от какой воли мышлении пойдёт далее.

Отсюда, кстати, и следует то, что да, ИПР влияет на поведение (с этим никто и не спорит), но настолько слабо, что этим влиянием можно пренебречь. В то же время, ВКС и ВКП влияют несравнимо сильнее, а значит можно утверждать практически о полном детерминировании поведения в этом вопросе вторичным подсознанием. Конечно, так скорее всего было не всегда; у низших животных (опять см. «ИПР») ИПР может быть гораздо сильнее и ИА, и ИБ вместе взятых. У млекопитающих, ИПР, в среднем, так же не очень уступает ИА и ИБ. Конечно, при соответствующим стимуле, т.е. при внешнем повышении приоритета у определённых образов и с известной физиологической «подпиткой». У человека же, ИПР ещё имеет более или менее существенное значение при слабом развитии цивилизации, но для современного западного человека ИПР – это ноль. Так что говоря о взаимоотношении полов, в 99% случаев этот вопрос можно свести к вопросам взаимодействия во вторичном подсознании.

Другой вопрос на эту же тему – это брак, брачные узы, что хотя и относится также к взаимоотношению полов, но есть вопрос специфический. Зачем вообще нужно такое явление, как брак? Откуда это появилось? Брак вообще, по сути, «вышел» из морали (это, я думаю, доказательств не требует) и жажды власти через материальные ценности (см. Энгельс, «Происхождение семьи, частной собственности и государства»). Отсюда основой брака является ВКП и ВКС. С одной стороны, очевидно, что чем законней, тем спокойней. С другой, в конечном итоге так получается больший капитал, т.е. большая власть. Но об этой стороне взаимоотношения полов я поговорю в другой раз; пока это всё слишком уж голословно. А то чисто психологическое, что есть в этом вопросе – то вот вам и здесь, и в главе «ИПР», и в самом первом разделе самой первой части. Уже и говорить надоело.

Искусственный интеллект

Я ни в коем случае не хочу поднимать этическую подоплеку данного вопроса. Более того, я буду говорить о том, как этот искусственный интеллект создать (конечно, по моему сугубо субъективному мнению). Говорить же о том, хорошо ли я здесь поступаю, или нет – это пустое разбрасывание словами. Ибо во-первых, как вы думаете, много ли найдётся в России инженеров и программистов, занимающихся проблемой искусственного интеллекта, которые при этом интересуются философией, которые умудрились отыскать всё это и которые ещё в это и поверили? Шансы близки к нулю. И во-вторых, раз уж произошло такое чудо и необходимые человек нашёлся, то неужели ж он не сделает для себя выводов из того, что было сказано ранее? Так что этой главой я ничего ни добавляю, ни убавляю. Пишу же только потому, что соответствующие мысли бродят.

На современном этапе создания искусственного интеллекта, даже те люди, которые его создают, видят основную проблему в том, что, по сути, все усилия направлены на создание не интеллектуального робота, а на создание запрограммированного робота. Хорошая, большая программа выступает синонимом развитого интеллекта. Понятное дело, что так мы всего лишь получаем хорошую программу, но никак не интеллект. Конечно, сейчас очень даже активно ведутся работы по созданию именно интеллекта, т.е. такой программы, где изначально задана только основа «мышления», но не сам его ход. Однако, такой думающий, развивающийся и обучающийся робот на сегодняшний день в развитии интеллекта уступает даже таракану. Причина же такой отсталости на 90% в том, что для интеллекта не создаётся соответствующая база, соответствующий алгоритм, основа работы. Ни ассоциативной логики, ни приоритетов, ни образов со своими составляющими… Я же говорю как надо бы. Да, именно настолько я уверен в том, о чём пишу.

В свою очередь, интеллект как раз и отличается от программы тем, что в нём нет заранее подготовленных ответов. Да, их можно вывести из предыдущих условий, но тем не менее именно готовых ответов в сознании нет. Отсюда задача: создать такую основу для искусственного интеллекта, чтобы в ней не было заранее готовых решений, чтобы изначально сознание робота было «tabula rasa», чтобы робот мог развиваться обучаясь. Если так получится более или менее слаженное мышление, это и будет означать создание самого настоящего интеллекта. В том и состоит задача.

В самом деле, если человек, получается, – это машина, которая управляется «всего лишь» образами (по причинно-следственным связям), то почему нельзя создать такую же машину, но не на биологических компонентах, а на процессоре (с соот. «обвеской») и программе? Давайте пока что взглянем на сознание. Как я говорил, для человека (вообще для биологической, интеллектуальной особи) не известно, что есть образ на микроуровне. Но зная, как всё это проявляется, можно придумать и основу. Итак, мы имеем образы. Для примера возьмём, как обычно, зрительные образы. Зрительный образ должен иметь (например, хотя не обязательно именно это) следующие составляющие: цвет, яркость, размер, форма. Последнюю составляющую можно разложить: признак плоскости или изогнутости. В первом случае: количество плоскостей, углы между плоскостями (в изометрии). Во втором случае: радиус, длина дуги. И не надо возмущаться, молу так ничего не опишешь. Согласен, так можно описать только самые элементарные вещи и только в статике (о создании динамического образа я и говорить-то боюсь). Но всё-таки, это уже что-то; какое-то представление о видимом мире данный робот иметь будет. Или слуховой образ: громкость, высота, длительность звука. Тоже жутко упрощено, но на первое время сойдёт. И т.д.

Плюс к этому, к каждому образу любого вида необходимо прикрепить признак времени: если образы одного или различных видов появились одновременно или в короткий промежуток времени, они должны иметь одно и то же временное значение. При этом, чем это время больше (чем ниже синхронность), тем, естественно, менее эти образы должны пересекаться. Так же должен быть признак пространства: если образы реально занимают одно и то же пространство, значения здесь должны быть одинаковы и далее по убывающей. И, конечно, к образу нужно прикрепить место для его приоритета. Помимо этого, необходимо предусмотреть несколько одинаковых признаков для одного образа. Ведь бывают же предметы, например, сине-красного цвета, значит у одного образа два признака цвета: красный и синий. Взаимодействовать же этот образ может как по одному, так и по другому признаку.

Для того, чтобы наш робот умел говорить, целесообразно создать особый вид образов (желательно на базе слуховых или зрительных), которые смогут пересекаться со всеми составляющими всех видов образов для обозначения наличествующей там информации. Например, белый цвет – это от 0001 до 0011. Тогда речевой образ «белый» должен проявляться тогда, когда в сознании появляется зрительный (1) образ, цветовая (2) составляющая которого имеет значение 0001, 0010 и 0011 (3). При этом две первые «цифры» так же обязательны, иначе белым цветом может оказаться звук с частотой какие-нибудь 3 кГц. И, разумеется, к этим образам так же должен быть прикреплён приоритет и признаки времени, пространства (чтобы вспоминал о ситуациях со слов).

В итоге, чтобы получить полноценный искусственный интеллект необходимо следующее: 1) создать «органы» получения информации; 2) создать подпрограмму для отсылания получаемой информации к соответствующему виду образов; 3) создать логику работы всего интеллекта (ассоциативная логика, плюс добавить возможность синтеза составляющих, для получения новых образов); 4) сделать зависимой последовательность работы сознания от приоритета образов; 5) для каждого вида образов создать перечень составляющих образа (те самые цвет, яркость…); 6) создать механизмы отображения работы сознания. Это, пожалуй, основное. Вот это будет полноценный искусственный интеллект, который сам будет обучаться и сам будет думать. Пусть такое сознание сильно упрощено, но, как известно, «Москва не сразу строилась». Если такой подход даст хорошие плоды, тогда можно будет и усложнить. Пока же об этом и речи не идёт.

Если же вы хотите не только искусственный интеллект, но и искусственную психику, то и здесь нет никаких серьёзных проблем. Достаточно сымитировать злость, страх, гордость и спокойствие. Для компьютера отталкиваться в решении данного вопроса можно от быстродействия и стабильности работы. Пусть гордость – это быстрота работы, но не стабильность. Стабильность же – это спокойствие (хотя, разумеется, стабильность может быть с очень малым быстродействием). В итоге, удовольствие будет стабильность плюс быстрота. И наоборот, злость – это медленная работа, страх – это нестабильность в работе. Тогда и полноценное неудовольствие будет медленная, нестабильная работа. Здесь, может быть, не придётся даже закладывать какое-то программное стремление к быстроте и стабильности; компьютер вполне вероятно сможет и сам понять, когда ему лучше работать, а когда хуже (кстати, было бы очень интересно узнать, поймёт он это или нет, появится ли у него стремление?). Далее дело за малым: создать ссылки у образов и создать подпрограмму зависимости ссылок от приоритета и наоборот (как именно, см. выше). Как видите, и здесь всё вполне выполнимо.

Теперь, в чём плюсы такого подхода и такой теоретической базы для создания полноценного искусственного интеллекта. Во-первых (и это основное), логичность. Конечно, если взяться за это дело, то наверняка встретятся многие и многие трудности, но основа, согласитесь, вполне логична и адекватна действительности. Во-вторых, данная теория позволяет не только создать искусственный интеллект, но и дублировать психику человека, научные же последствия такого… – это нечто (если, конечно, кто-то возьмётся и у кого-то получится). В-третьих, на данной теории можно создать не только сознание, но и подсознание, а это уже куда больше чем простая машина. И, наконец, в-четвёртых, так можно будет проверить, прав я или нет; так работает наша психика или не так. Уж не знаю как вам, но по-моему, всё это очень и очень интересно.

Кому-то может показаться, что такой подход к созданию интеллекта очень сложен или вообще не выполним. Не правда. Хороший программист может написать такую программу в течении нескольких месяцев. Хороший же инженер в течении тех же нескольких месяцев сможет создать все необходимые (для начала) органы чувств и средства общения. Ведь нужно всего лишь заложить программную основу; заниматься же внесением информации здесь совершенно не нужно, а именно последнее занимает львиную долю работ при создании искусственных интеллектов. Так что, более простое в своей реализации и представить-то сложно. Впрочем, я, конечно, преувеличиваю «хорошесть» сроков; сколько ещё времени уйдёт на отстройку и решение не совсем понятных и непредвиденных моментов? Но суть от того не меняется, а суть, именно в простоте. Ибо, по-моему, проще уже и некуда. А простота, в свою очередь, не показатель ли приближённости к естественному? Так что, если взяться за это дело с подобающим усердием, то создание самого настоящего искусственного интеллекта (а то и всей искусственной психики) удел совсем недалёкого будущего. По крайней мере, гипотетически, без учёта чисто технических проблем. Надеюсь только, что я до этого «замечательного» будущего не доживу.

Свобода

Целью данной главы является не только прояснение вопроса свободы, в свете вышеизложенного, но и образование некоторой связки с моей прошлой работой. В «О самом первом» я утверждал, что всё в этом мире строго детерминировано. Не важно, почему и как, об этом говорилось в соответствующем месте; здесь же я это возьму как факт. Я утверждал, что любое взаимодействие в природе подчиняется строгим причинно-следственным связям. Человек – это тоже природа; вся разница между человеком и камнем количественная. Следовательно, человек так же в своём поведении подчинён причинно-следственным связям. Ведь если не так, то либо человек – это нечто не природное, не материальное, что есть абсурд; либо нет никакого детерминизма, что точно так же есть абсурд. Таким образом, человек в своей психической деятельности должен быть детерминистичен и, как видите, таконо и есть. Впрочем, если вы возразите, что природа – это одно, а живая природа – это другое…

Но тогда вопрос: а где граница между живой и неживой природой? Если рассматривать общепринято, т.е., что, грубо говоря, живое способно к размножению, а неживое нет, то вопрос о свободе этим никак не снимается: размножение опять же материально (дублирование молекул); тот же детерминизм. Можно взять и другой критерий: живое обладает и оперирует информацией. Информация же в живом заложена в образе. Хотя с точки зрения информации, под неживую природу попадают вирусы, бактерии, простейшие… В этом случае жизнь начинается с того момента, как проявился первый образ; образ же означает наличие сознания. Не берусь утверждать по поводу истинности такой точки зрения, всё это и для меня самого звучит нелепо, но что свобода появилась с появлением первого образа – это, казалось бы, можно утверждать с полной уверенностью. Тогда, снова казалосьбы, свобода может быть связана с тем, что в образе всегда есть погрешность, случайность, пусть и небольшая, а если есть случайность, значит есть и некий произвол, свобода. Но это мнение ошибочно. Информация всегда имеет определённый материальный носитель, именно материальные взаимодействия имеют производным информацию, а т.к. причина «несвободна», то как может быть свободно следствие? Если же сказать, что информация вне материи, значит информации вообще нет, ибо что значит «не материально»? Синоним материи – сущее. Нет материи – нет сущего, т.е. не существует. А как может существовать то, что не существует? Это глупость. Следовательно, и здесь свободы нет, т.е. свободы не существует вообще. Отсюда, всё, что на наш взгляд есть свобода, есть лишь кажимость свободы, как бы прискорбно это ни звучало.

В итоге мы получаем подтверждение и с гносеологической, и с психологической стороны. В гносеологии логически мы приходим к детерминизму; в психологии, так желогически, мы снова приходим к детерминизму. И там, и там мыслить иное – значит противоречить логике; по крайней мере в самой основе. Всё очень хорошо согласуется и не менее замечательно дополняет друг друга. И если снова говорить о психике, то психика, действительно, являет из себя взаимодействия, основанные на причинно-следственных зависимостях, где нет места ни произволу, ни какому-то выбору Но это в природе; это физический уровень понимания. Мы же до него пока не доросли, а потому надо сказать и несколько слов на уровне психологическом. И хотя на эту тему я говорил и ранее, повториться в этом вопросе не повредит, особенно касательно вопроса вменяемости.

Как уже было установлено, не существует «человека» в обыденном понимании, т.е., человек не думает, мышление независимо от человека и неуправляемо человеком; оно «само себе хозяин». С одной стороны это означает, что человек не волен выбирать, у него нет свободы выбора; всё его поведение полностью детерминировано, он сам лишь сторонний наблюдатель. Если человек совершил преступление, с гуманистической точки зрения, он не виновен; не он выбирал, это его сознание, его подсознание так решило. Но это именно с одной (и неверной) стороны. С другой стороны, если нет самого «человека» (в общепринятом понимании), как может быть что-либо «его»? Человек и есть целокупность сознания, подсознания и прочего; он так думал и он так сделал. Ну тогда другой вопрос: как же можно наказывать человека, если он не волен в выборе? Но опять же, если даже так, наказывается не человек, а его тело, подсознание и сознание; все это и наказывается за то, что оно сделало. Человек же здесь, как существо обладающее свободой выбора (если гипотетически допустить существование такового), вообще ни при чем: не он выбирал, не он и наказывается. Другое дело, что целокупность тела, сознания и подсознания и есть человек, тогда действительно наказывается человек, но тогда он и выбирал. Так что, все эти «Кантовы хитрости» при правильном написании «дано» совершенно ни к чему.

Как видим, обладает ли человек свободой или нет, зависит от самого понимания человека: если как существо, грубо говоря, «управляющее» – не обладает, но такое «сущее» и не может вообще обладать, ибо не может обладать чем-то то, что не существует. Если же понимать человека как целокупность тела, сознания и подсознания – свобода выбора есть: сознание «вольно» выбирать, какой образ будет далее. Правда если учесть то, что всё абсолютно детерминировано (см. «О самом первом»)… Тогда, вообще о чём говорить? Это уже не психологический уровень осмысления и разглагольствовать на какие-то «высокие» темы в данном контексте вообще недопустимо (да и бессмысленно). Так что, если понимать свободу, как «непознанную необходимость», то свобода есть, да и все выводы отсюда так же остаются в силе.

Материализм и идеализм

Я ни в коем случае не хочу говорить о материализме и идеализме в целом. Цель данной работы – психика, потому здесь материализм и идеализм именно в контексте психического, ибо всё-таки хотелось бы сказать несколько слов на счёт исторической справедливости. Хотя делаю я это, честно говоря, не для того, чтобы как-то там подправить историю философии, а в основном с целью показать, что материализм не так уж и плох, как наверняка кажется многим. При этом материализм и идеализм будут пониматься мною не в гносеологическом смысле, и не узко, а в самом широком своём представлении, т.е. как чисто материальный подход и подход с идеальными представлениями и идеализациями (кстати, тогда морализм – это часть идеализма). Я не говорю, что такое деление на материализм и идеализм верно повсюду, но здесь я такой дихотомией попользуюсь.

Как-то понять работу психики человека философы пытались долго. Конечно, это далеко не ключевая проблема философии, но тем не менее. Особенно примечательны вульгарные материалисты, а именно и прежде всего Молешотт и Бюхнер. Тут имеется достаточно интересный момент: вульгарные материалисты говорили о том, что психика в своей основе – это физиология, а мышление – это определённые физические взаимодействия ещё в середине ХIХ века. Уж как их только не критиковали за такое понимание человеческого! Все, начиная от Ленина (хотя вроде бы тоже материализм, пусть и диалектический) и заканчивая Авенариусом, вульгарный материализм даже за серьёзное течение не считали; отвешивали усмешки в сторону Молешотта и даже не считали нужным что-то там опровергать. Но это была вторая половина ХIХ, начало ХХ века.

Что же сейчас? Покажите мне того учёного, который сказал бы, что мышление не строится на физиологии или что мысль никак не выражается физически. Уже само собой разумеется, что работа психики – это определённые физиологические взаимодействия. Утверждай сейчас иное – даже никто слушать не будет (и, кстати, правильно). И, как видите, это же утверждали вульгарные материалисты более ста лет назад. Сверх того, вульгарный материализм практически во всех своих построениях на настоящий момент оказался прав. Практически же только потому, что не во всём ещё можно быть уверенным на все 100%. Все эти маловерные материалисты, субъективные идеалисты, позитивисты (в т.ч. пост– и нео-) и проч., все оказались не правы (заметьте, я говорю только в контексте психики). Пусть данной проблемой все эти философы практически и не занимались, но заметить определенную позицию по этому вопросу всё-таки можно. И как вы сами видите, все эти позиции, с течением времени и с прогрессом науки, рухнули. Правы оказались именно вульгарные материалисты.

И, спрашивается, что же? Как хихикали над вульгарным материализмом сто с лишнем лет назад, так до сих пор и хихикают; как считали его за глупость и абсолютизацию, так до сих пор и считают; как не принимали его за серьёзное течение, так до сих пор и не принимают. Думаете, я преувеличиваю? Попробуйте найти хоть какую-нибудь более или менее серьёзную книгу того же Молешотта и вы убедитесь в моей правоте. Бюхнер, например, издавался в России всего один раз (!), в 1907 г. (!) и то всего одна (!) его работа (небольшие работки я в расчёт не беру). Откройте любой учебник по истории философии: о позитивизме десятки страниц, о вульгарном материализме хорошо если страница будет, а в основном и вовсе не более чем обозначают, мол такое было, а далее никто уже не считают нужным хотя бы разъяснить, что к чему. О каком-нибудь лингвистическом анализе и то пишут на порядок больше, а даже по широте проблематики он и близко не стоял к вульгарному материализму.

Когда стало известно, что Земля крутится вокруг Солнца, а не наоборот, сразу же зауважали Коперника, Ньютона, Галилея… В то время, как над их оппонентами стали просто посмеиваться. И это правильно: кто победил, того и лавры. И если абстрагироваться от этого примера, то с вульгарным материализмом получается с точностью до наоборот: открыли, что Земля вертится вокруг Солнца, но как смеялись над Коперником и Галилеем, так и продолжают смеяться. Да, получается, они правы, но говорят все только об их оппонентах, а о Копернике можно встретить разве что пару строчек в каком-нибудь увесистом учебнике. И когда речь заходит об открытиях, например того же Коперника, все тут же начинают хихикать и пренебрежительно махать руками. Получается именно так.

Ведь что мы наблюдаем в современной философии? Сколь угодно много об идеализме и диалектическом материализме, но ни слова (или в лучшем случае – пару слов) о вульгарном материализме. Как будто и не было ничего такого или будто это такие мелочи, такие несерьёзные размышления, что и говорить об этом не стоит. Конечно, элементы Маха, которые так вместе с Махом и умерли – это силища, хотя кроме самого Маха и нескольких последователей, никуда далее эта теория не пошла. Вот об этом можно говорить часами: какой полёт мысли, как верно подмечено, какая логичность изложения… А Молешотт… Да кто он такой? Подумаешь, написал библиотеку не самых больших размеров, да оказался во всё прав; фу, какие мелочи. И ведь по сей день такое пренебрежение творится повсюду. Никто и слышать не хочет ни о каком вульгарном материализме, и до сих пор кроме как за глупость его никто не держит. Зато сколько псевдо-материалистов, идеалистов, моралистов… Разумеется, Шопенгауэр или тот же Авенариус в такой ситуации будет куда популярнее Бюхнера и это видно даже по книгам, стоящим в ближайшем книжном магазине.

И как же вам кажется, это нормально? Нормально, смеяться над теми, кто оказался прав и тупо десятилетиями превозносить тех, кто к ним и близко не стоял? И ведь попробуй только заикнуться, что в вульгарном материализме истина, никто ж и слушать не будет! Как будто заговорил о каких-нибудь идеях Платона или вообще пытаешься доказать, что первооснова всего сущего – это, например, вода. Почему повсюду такое слепое и примитивное поклонение идеализму? Это см. «О самом первом». Здесь же я всего лишь предлагаю вам посмотреть правде в глаза, подумать над тем, чьи слова со временем оказались пророческими, а кто попросту нёс какой-то бред. А после этого ответьте на вопрос: так кто же скорее всего ближе к истине, я (вульгарный материалист), или все эти толпы кандидатов и докторов философии, которые вульгарный материализм и в грош не ставят. Кстати, к большинству психологов этот вопрос так же относится. И если вы непредвзятый читатель, вы ответите однозначно правильно.

Заключение

Итак, психика рассмотрена. Теперь нам отчётливо представилось не только подсознание с сознанием как отдельные структуру, но и их взаимодействие, и даже некоторые дополнения. Более того, обозначено большинство известных человеку чувств, показаны основы взаимодействия психики с ощущениями, даже «когнитивная логика» предложена. В общем, было всё, что должно быть. Да, я и сам вижу целую кучу неясностей, кучу «скорее всего» и море недосказанного (вот если бы взять и научно, серьёзно подойти к этому делу…). Но такого не бывает, что бы было всё и сразу. Это основа, основные принципы, но не всё. Чего стоит только один человеческий язык (или вообще любая знаковая система): в общем, понятно, что и как, да иное и невозможно, ибо иное противоречит предыдущему, а в этом предыдущем уж никак не приходится сомневаться. Но тем не менее, о языке сказано очень и очень мало. Да что уж кривить душой; не сказано почти ничего. Интонации, связки, акценты… Чтобы всё это понять, нужно во-первых, очень хорошо разбираться в лингвистике, а во-вторых, нужно быть хорошим практическим психологом. И ещё для решения такого вопроса нужно потратить уйму времени. Ничего из вышеперечисленных составляющих успеха я не имею. Потому оставляю в том числе и эту проблему «последователям» (правда, красиво звучит?).

Как следствие, не стоит из каких-то отдалённых и несущественных тем критиковать данную теорию. Это первое. И второе: если я не объяснил какую-то частность, не надо кричать, что значит и всё остальное глупость. Тем более, если я просто-напросто что-то забыл, упустил из виду. Не надо утверждать, что тем самым я умалчиваю о проблеме, т.к. не могу её решить. Опять же, значит (если есть нечто нерешённое) и остальное глупость, ибо она не решает. Такой подход простителен этакому среднему доктору (и т.п.) философии, но не нормальному человеку, а тем более нормальному учёному. Ведь если вы не встретили ответа на какой-то вопрос, нужно первым делом подумать, каким он мог бы быть. Если ничего не придумывается, далее надо предположить, как оно может быть в действительности. После, необходимо отыскать ясное и прозрачное противоречие данной теории действительности и если оно имеет место быть, то тогда и критиковать. Однако, в 99% случаев никто не проходит и первого «если», сразу же перескакивая на последнее, при чём яростно абсолютизируя и не желая ничего слушать. Надеюсь, уважаемый читатель, вы не будете уподобляться таким… людям.

Конечно, мне сложно судить об истинности всей этой писанины. Хотя по всей логике вещей получается, что так оно и есть. Зря вы думаете, что мне взбрело что-то в голову (какая-то мыслишка), а всё прочее я под неё попросту подогнал. Всё начиналось с таких дурацких вещей, что сейчас просто диву даёшься. Когда у меня было уже достаточно целостное представление о подсознании, я внезапно пришёл к выводу, что всё не то. И сколько я не пытался удержать старую теорию, её пришлось заменить на совершенно новую, ещё и самому мне неизвестную концепцию. А, помнится, когда я задумался над работой сознания и пришёл к его самоуправляемости… Как же мне это не понравилось! Как я только не пытался обойти автономность сознания. Но в этой борьбе идеи с самим собой победила всё-таки идея; я не смог её переспорить. Пришлось смириться и вот, нате пожалуйста. Да и этот вариант трактата (т.е. второй, переработанный и дополненный), весьма далёк от моей изначальной теории. Нет, конечно, всё основное тоже самое, но там упущено, тут противоречие действительности, здесь бездоказательно… В итоге, от первого варианта осталась практически одна самая общая структура. А говорю я всё это к тому, что не надо относиться к этому представлению психики, как к какому-то бреду доморощенного философа; попытайтесь задуматься над вышесказанным. А там глядишь, и толк какой-нибудь будет.

Если вы заметили, я не стал кратко излагать то, о чём говорилось во всей этой работе. Да и зачем? В общем-то, всё (ну или почти всё), что я мог бы сказать, было сказано многие страницы назад. А повторять по десять раз одно и то же, да ещё и безо всякой пользы, – это не дело. Мне гораздо важнее было предостеречь вас насчёт «философичности» (в самом плохом смысле этого слова), а это я вроде бы сделал.