«Домой. Всё, хватит. Нет смысла в моих стараниях. Сергей был прав. Раз все отвернулись от меня, то и я имею право отвернуться от всех. Теперь я буду жить для себя. Прости меня Господи, но в этом мире нельзя иначе. К чёртовой матери это всё!»
Василий возвращался домой. Он шёл начинать новую жизнь.
Николай Александрович вернулся в гостиницу и, бросив дипломат в кресло, завалился на кровать.
«Какой же я всё-таки баран! Ну почему я его не убил?! Всё он виноват, вот уж сволочь, так сволочь! Своей хреновой проповедью все мозги мне запудрил. И как говорит! Прям на колени хочется перед ним упасть, урод!
Что за дрянные мысли у меня тогда были: деньги, месть не имеет смысла, Василий – родственная душа…
Какой бред!
Такой шанс упустил! Ну, ничего, главное, что я его нашёл. Хрен ты мне теперь запудришь мозги, проповедник долбаный.
В этот раз я не буду ни о чём думать, просто нажму на курок, и прощай, Вася!
Настанет эта чудесная секунда, а потом хоть трава не расти. Посадят – не важно; убьют – вообще хорошо, а может быть, и смоюсь, не имеет всё это значения, главное, что месть свершится. Для этого я сейчас и живу…
Идиот! Ведь мог же уже грохнуть его! Ладно, до конца недели ты всё равно не доживёшь, второй шанс я не упущу».
Василий постучался в дверь собственной квартиры.
– Кто там? – спросила из-за двери Мария Юрьевна.
– Мам, это я, – грустно промямлил Василий.
Дверь открылась, и на пороге показалась мать.
– О Господи, сынок, – заулыбалась она. Из её глаз покатились слёзы. – Я уже и не надеялась тебя увидеть.
Она бросилась к нему и крепко обняла.
– Я слышала, что ты странствуешь, исцеляешь людей. Вся страна, да что там, весь мир теперь знает о тебе, и вот ты, наконец, дома.
Мария Юрьевна вытерла слёзы и закрыла за Василием дверь.
За всё это время Василий ничего не сказал. Он прошёл на кухню и устало сел на свой любимый стул.
– Дай хоть посмотрю на тебя, – продолжала Мария Юрьевна. – А ты изменился, стал взрослее, серьёзнее, вот только глаза, как у старика.
– Больше ж года прошло. Все меняются, – сухо ответил Василий.
– А почему ты такой грустный? – расстроилась Мария Юрьевна и присела рядом.
– Да вот, – Василий вздохнул и посмотрел по сторонам. – Вспомнил свою молодость. Вспомнил, как я здесь стремился к жизни, – он вздохнул. – Господи, какой же я был наивный!
– А я ведь тебе говорила.
– Я верил в то, что можно изменить этот мир, что можно жить независимо от других, слушать своё сердце и верить ему… Дурак… Сказка для самых маленьких.
– Ой, Вася, что-то ты совсем раскис.
– Иначе не получается.
– Хоть бы рассказал что-нибудь.
– Да нечего мне рассказывать.
– Ну, давай тогда я тебе новости, что ли, расскажу. За год много же чего случилось.
Василий молчал.
– Меньше полгода назад тётю Дусю, соседку сверху… Помнишь её?
Василий равнодушно кивнул.
– Так вот её ограбили и убили… Шума тогда было! Так что соседи теперь у нас другие. Вот так-то, отошла тётя Дуся в мир иной.
– Повезло, – прошептал Василий.
– Что ты говоришь? – не расслышала Мария Юрьевна.
– Да так.
– Сейчас, подожди, чайник поставлю. Я ж ужин в последнее время почти и не готовлю.
– Это ты зря, есть надо хорошо.
– А раньше ты говорил…
– Жизнь научила правде. Я многое за это время переоценил и осознал.
– О-о, это ты правильно сделал, а то всё в религию да в философию играл.
– Да, ты была права.
Василий начал снимать ботинки, скорее даже для того, чтобы мать не видела, как он покраснел.
– Что теперь делать собираешься? – не унималась Мария Юрьевна.
– Буду людей исцелять.
– А ты и, правда, умеешь?
Василию даже стало обидно.
– Не одну тысячу уже исцелил.
– И сколько заработал? – очень это было интересно Марии Юрьевне, впрочем, как и любому нормальному человеку.