Красотка

Бегемот звался Егором Вруновым и был сверх меры упитан, самодоволен и толстокож. Кто-то более чувствительный на его месте давно сменил бы или фамилию, или род занятий, но адвокат Врунов явно нравился себе и таким. Он постоянно улыбался – румяные щеки бугрились спелыми яблочками, смотрел умильно и шевелил пухлыми пальцами, как разминающийся маньяк-душитель.

Любую фразу Бегемот начинал с «не могу не…»: не отметить, не сказать, не напомнить, не обратить внимание. В общем, ему явно все «не моглось». А еще он всех без исключения называл «уважаемыми». Но эта манера вести разговор была невероятно заразительна. С первого дня нашего вынужденного общения я боролась с собой, чтобы не сказать Егору Врунову: «Не могу не послать вас куда-нибудь подальше из зала заседаний, уважаемый!»

Слизень откликался на имя Олег и фамилию Хрящев. Он был скользким типом, причем не только в переносном смысле. Его лицо лоснилось от пота, а волосы – от геля, с помощью которого над низким лбом господина Хрящева была создана и зафиксирована крутая волна. Прическа и голливудский оскал напоминали об Элвисе Пресли, только вместо гитары у адвоката была внушительная кожаная папка. Ею он семафорил и хлопал в воздухе и по столу. Ее он крутил в руках, совал под мышку и баюкал, как младенца. Сначала я подумала, что это какой-то нездоровый фетишизм, потом поняла, что завораживающими манипуляциями с папкой скользкий тип Олег Хрящев гипнотизирует и коварно отвлекает публику.

При всем своем внешнем несходстве адвокаты Врунов и Хрящев неуловимо напоминали мне сказочную парочку чудесных помощников «Двое из ларца». Они понимали друг друга без слов и действовали слаженно, как боевая двойка. Но не только поэтому они ассоциировались у меня с мультяшными персонажами: я еще и видела их на экране. Эти двое были завсегдатаями ток-шоу, коих я вдоволь насмотрелась, пока изучала материалы дела.

В группе поддержки Сушкиной присутствовали еще две дамы. Так сказать, подруги по несчастью. Они также свидетельствовали против клиники «Эстет Идеаль», и их обеих я тоже раньше видела по телевизору. Не сказала бы, что они очень украшали собой голубой экран, но яркости шоу определенно придавали, поскольку занятно контрастировали.

Антонина Игоревна Ломакина, наверное, воспитывалась как дочь полка, а юность провела в боях и сражениях. Глядя на нее, я вспоминала Шурочку Азарову из любимого фильма. Прошли годы, гусар-девица превратилась в генерал-бабу в отставке, но от приобретенных привычек хвататься за шашку, пить наравне с мужиками и орать командным голосом не избавилась. В зале суда Антонина Игоревна одна занимала сразу три места, поскольку жестикулировала так активно, что сидеть с ней бок о бок никто не рисковал.