Летящий Орёл. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 3

Все это верно. Необходима разведка трассы – Яворский повторял это себе сотни раз на день. Он выбрал момент: пятый месяц полета, потому что (Верблюд заставлял себя не думать об этом) истинной причиной торможения была не разведка. Яворский размышлял, и желание увидеть ЭТО становилось все больше.

Яворский решился на маневр в самый последний момент. Еще сутки – и тормозить было бы поздно. «Геркулес» вышел из сверхсветовой области, и сипловатый гул генераторов Кедрина утих, будто задавленный неожиданно навалившейся на корабль звездной чернотой. Альтаир светился впереди, белый и ослепительно красивый, он был далеко – два световых года. Яворский привел в готовность астрономические инструменты, даже кварковый счетчик, хотя и не думал, что взрыв атмосферы Лонгины мог породить кварковые потоки.

ЭТО случилось в точно предсказанный момент. Яворский полулежал у обзорного экрана, от усталости у него слезились глаза. Он чуть наклонил голову, на мгновение прикрыл ладонью лицо, а когда вновь посмотрел перед собой, экран был слеп. Фиолетовое пламя билось в звездном море. Это не было пламя Альтаира. Казалось, оно отливает всеми цветами, которые, сталкиваясь в феерической вакханалии, порождают фиолетовое сияние.

Секунда – и на экраны вернулась чернота. Альтаир голубоватой блесткой засиял впереди, теперь он казался близким, два световых года, меньше двух месяцев полета, совсем рядом.

Яворский долго сидел неподвижно, закрыв глаза рукой, вспоминал, улыбался. Двадцать тысяч солнц, Лонгина, его планета.

Автоматы провели траекторные измерения, «Геркулес» ушел в сверхсветовую область, экраны погасли, и Яворский включил дешифраторы. Зазвучала человеческая речь, низкий голос Бориса Пустынина, командира исследовательского звездолета «Ахилл». Яворский слушал сообщение стоя, он знал его наизусть, он слышал его на Росс-154, помнил, на каком слове оно обрывается, но то сообщение, принятое станциями сложения на Земле, было только сигналом маломощного корабельного лазера, а это – голос планеты. Двадцать тысяч солнц, бережно несущие к окраинам галактики рассказ человека, открывшего Лонгину:

«Звездолет вышел к Альтаиру в семь-три мирового года. Экипаж здоров. Открыто одиннадцать небесных тел, среди которых одна большая планета. Радиус ее равен земному, расстояние от Альтаира полторы астрономических единицы. Планету нарекли Лонгиной, по имени нашего астронома…»

10

– Мне всегда претили решения, навязанные компьютером, – хмуро сказал Надеин. – Что, если вероятность окажется мала, поиска не будет, а Яворский все же на Лонгине?

– Не надо гадать. – Базиола быстрыми шагами ходил по комнате, поглядывал на драматурга, ждал.

– Не вы ли, – горячился Надеин, – час назад утверждали, что в новой версии нет противоречий?

– Внутренне она непротиворечива, – согласился Базиола. – Но не будем спешить с выводами. Минуту терпения, Андрей.

Надеин терпел. Он полулежал в кресле кибернетика, смотрел на рисунок над иллюминатором. Ярко-желтый песок пустыни и синие горы – безвкусица. Надеин не повернулся к голоскопу, когда прозвучал вызов, не слышал, с кем и о чем говорил Базиола. Кибернетик вырос перед драматургом торжествующий, широкие его брови были похожи на крылья Летящего Орла, нос казался клювом.

– Тридцать два процента, – заявил Базиола. – Вот вероятность того, что Ким на Лонгине.

– И только-то, – Надеин разочарованно отвернулся. – Тридцать два процента. Машины не ошибаются. Искать человека на планете – миллиарды квадратных километров – бессмысленно. Что важнее – человек или Передача? О чем еще говорит кибернетик?

– Да поймите же, это много – тридцать два процента. Это выше случайных ошибок. Об этом уже можно говорить серьезно.

«Так будут искать! – подумал Надеин, еще не вполне веря. – Верблюд вернется. Другой Верблюд, узнавший цену себе и своим открытиям. Он никуда больше не полетит, останется на Земле – работать. У него будет очень сложная работа: думать, идти на шаг впереди других, указывать путь. Только бы его нашли!»

А сейчас они пойдут к Джошуа и потребуют созыва Совета.

* * *

Надеин остался на смотровой палубе. Базиола пригласил его в пост. Там, на экранах, связанных со звездолетами, можно будет следить за ходом поиска. Надеин не пошел. Стоял, смотрел в черноту, где не видно было звезд и едва заметно светился за экранами светофильтров диск Лонгины. Фильтры приготовили для Передачи. Их придется убрать, если Передачу отложат.

Там, внизу, не только Яворский. Внизу остался Летящий Орел. Он переживет Передачу. И эту и следующие. «Маяк должен вспыхнуть», – сказал Базиола. – «Маяки, – поправил Надеин. – Лонгина и те десятки и сотни планет, освещенных голубыми солнцами, к которым люди придут завтра».

Они – одно. Капитан Ким Яворский и Летящий Орел на Лонгине. Надеин видит, чувствует их связь. Видит начало пьесы: каменная птица на фоне бирюзовой зари. Молчаливо и требовательно смотрит она на встающее из-за горизонта голубое светило. Каменные крылья неподвижны, клюв поднят кверху, острые когти царапают скалу. Первый луч Альтаира касается Летящего Орла, возвещая наступление нового дня.

Это сигнал.

Маяк должен вспыхнуть.

    1970

Примечания:

    Идея 1.
    Увеличение скорости света как частный случай тотального изменения физических законов во Вселенной.

Впервые идея об ускорении движения фотонов (света) была высказана в рассказе Генриха Альтова «Полигон «Звездная река» в 1960 году. В этом рассказе ускорение света происходило в импульсном режиме – один световой импульс двигался со скоростью, значительно превышающей 300 тысяч км/сек.

В рассказе «Все законы Вселенной» (1968 год, см. том 1) предлагалась идея изменения скорости света как части более общей задачи – изменения мировых постоянных и законов природы.

Цитата из «Летящего Орла»:

«– Дискуссия «Эффект ускорения света Кедрина и возможности межгалактических полетов», – провозгласил ведущий.

Первым выступал, как и следовало ожидать, один из теоретиков. Базиола узнал его – это был Карлидзе с последнего курса, его дипломная была посвящена частным вопросам эффекта Кедрина. Тихо и рассудительно он заговорил о том, что от увеличения скорости света можно еще ожидать многих чудес. Речь ведь идет об изменении мировых постоянных, а то и всех законов Вселенной».

Методика

Для получения идеи, высказанной в «Полигоне…", Альтов использовал прием «Изменить неизменяемое» и приемы ускорения и квантования (создание импульсного режима). Нужно отметить, что в то время приемы создания фантастических идей еще не были сформулированы.

Для получения идеи, высказанной во «Всех законах Вселенной», Амнуэль также использовал приемы «Изменить неизменяемое» и ускорения, но вместо приема квантования использовал более сильный прием универсализации (изменение не только скорости света, но ВСЕХ мировых постоянных). Автор безусловно исходил из более ранней идеи Альтова, появление идеи рассказа «Все законы Вселенной» явилось, таким образом, следствием сознательной работы по усовершенствованию уже существующей НФ идеи с помощью использования более сильного приема. В рассказе «Летящий Орел» идея изменения скорости света не является основном, но безусловно остается сюжетообразующей, поскольку события, происходящие в рассказе, зависят от того, с какой скоростью движутся звездолеты. Они движутся с досветовой скоростью, не нарушая, конечно, принципа относительности. Но при этом скорость света намного превышает 300 тысяч км/сек, и потому реальная физическая скорость звездолетов в рассказе намного больше нынешней, неизмененной скорости света в вакууме.

    Идея 2
    Использование сверхплотных звезд в качестве компьютеров.

Цитата:

«В недрах очень плотных звезд – их называют нейтронными – силы ядерного притяжения могут образовывать из элементарных частиц цепочки, нейтронные молекулы. Так чем же плоха мысль: нейтронная молекула способна хранить записанную в ней информацию, во всяком случае, не хуже, чем ДНК. А по-моему, даже лучше – ведь в нейтронной молекуле больше частиц при меньшем объеме! Ты видишь, Джу, нейтронную звезду можно ЗАПРОГРАММИРОВАТЬ как идеальную вычислительную машину с невероятной памятью и скоростью счета. Звезды – сами звезды – станут работать на людей».

Методика.

В основу идеи легло уже существовавшее в середине шестидесятых годов предположение о возможности создания биокомпьютеров (см. например, «Сумму технологий» Станислава Лема). Использован прием увеличения, причем механическое увеличение размера биокомпьютера неизбежно привело к появлению нового качества (см. «Удивительный мир фантазии», часть 1 – правила пользования приемами). Размер компьютера увеличен до размеров звезды. Обычная звезда – горячий плазменный шар, где не выполнены условия, необходимые для существования биологических цепей, необходимых для работы компьютера. Решение: использование иного типа звезд – нейтронных.

    Идея 3
    Планета, атмосфера которой является газовым лазером с накачкой от излучения местного светила. Лазер работает в импульсном режиме.

Цитата:

«– Все просто, – небрежно говорил Ким. – Для связи с далекими цивилизациями людям не хватает мощности. Лазерная связь с трудом осуществляется даже между звездолетами. Но если природа сама создала естественный сверхмощный лазер – разве им не воспользуются?

Представь себе, Джу, планету с плотной атмосферой из чистого азота с небольшой примесью инертных газов, скажем неона. Планета находится в системе горячей звезды, излучение которой возбуждает молекулы и атомы в атмосфере. Атмосфера возбуждена, она заряжена колоссальной энергией. Каждый ее атом – мина на взводе. Достаточно слабого по величине импульса, но обязательно на определенной частоте, и вся атмосфера, вся эта масса газа как бы взорвется, почти мгновенно выдаст накопленную энергию, это будет мощный лазерный всплеск, энергетический выход которого превысит все, что сейчас доступно человечеству. Нужно отыскать такую планету, нужно подобрать «затравочную частоту», и главное – нужно закодировать в «затравочном импульсе» как можно больше информации. «Затравочный импульс» не должен быть мощным, достаточно сигнала обычного корабельного лазера, и он, как первый нейтрон в цепной реакции, вызовет такую лавину, что вспышку увидят во всей галактике, даже на самых далеких ее окраинах.

Сигнал понесется к звездам со скоростью света, то есть в пятнадцать раз медленнее сигнала бортового лазера, работающего на генераторах Кедрина. Но здесь важна не скорость, а энергетика. Отпадает, наконец, энергетическая сложность межзвездной связи, и останется лишь задача взаимопонимания разумов. Проблема, не решенная до сих пор».

Методика

Суть идеи в цитате изложена достаточно полно. Использован объект – газовый лазер. И прием – увеличение. В данном случае – увеличение размеров лазера до размеров планеты. В этом случае возникает новое качество: вместо искусственной газовой среды используется естественная – атмосфера планеты. Второй использованный прием: квантование, импульсный режим действия. Это позволило накапливать большую энергию, чтобы затем излучить ее в коротком импульсе, видимом из любой точки Галактики.

Поскольку для газового лазера нужна специфическая газовая среда, то атмосфера планеты должна иметь специфический химический состав. Этим определяется редкость планет-лазеров в Галактике. В данном случае фантастическая идея может претендовать на статус реального открытия, поскольку ни один из использованных и полученных в результате использования приемов компонентов не противоречит современным научным представлениям и не нарушает законов природы.