Дипломная работа

– Да.

В школе Виталик бросил в завуча партой, за что ему аттестат не сразу выдали. Друзья в Поставах были хорошие, да многих посадили. Сам он на свободе только потому, что в Минск уехал. Но теперь с прошлым покончено, он любит свою жену и поступил в экономический колледж – родители сестры уговорили.

– На гитаре играешь? – спросил Виталик.

В углу комнаты действительно стояла гитара.

– Немного.

– Я тоже в школе играл. У меня была группа. Я лидером был, естественно. Пел и на соло-гитаре подыгрывал. В витебском областном смотре участвовали, на республику прошли. Но я в Минск уехал.

– Хочешь поиграть?

– Нет. У меня принцип. Либо серьёзно заниматься, либо никак не заниматься, а бренчать я не хочу.

– Я на них приятное впечатление произвёл, – говорил Виталик сестре по дороге домой.

Я снова стал заходить в гости к сестре.

– Ты не обижайся, что я так себя вёл в первый раз, – Виталик варил кофе, – я ж не знал, что ты её брат. Сам подумай, захожу я к будущей жене, а у неё пацан какой-то сидит. Ты ещё скажи спасибо, что рожу тебе не начистил. Я не люблю, когда к моим девушкам цепляются. Помню, в Поставах привела сестра подружку домой. Ну, я её… В общем, не важно. Теперь я женат и счастлив, очень люблю свою жену.

Виталик аккуратно снял с плиты турку. У турки была отломана ручка.

– Твоя сестра тогда на свидание шла. А я вижу, идёт красивая девчонка. Так и познакомились. К тому лоху она на свидание так и не дошла. Я ей лучший букет в городе подарил. Скучаю по ней, когда её долго нет, на вокзале с самыми дорогими цветами встречаю. Все вокруг на нас оглядываются. Завидуют. Хороший кофе?

– Да, спасибо.

– Я говна не пью. Ненавижу, когда некоторые в чашке заваривают, а потом эта фигня ещё сверху плавает. Я люблю, чтоб всё по-настоящему.

Виталик любил повторять, что знакомство с сестрой круто изменило его жизнь. Он теперь учится, причём лучший в группе, конечно. Бросил пить, и курить бросил: «Этот лох ведь не понимает, что людям неприятно. Он, когда в автобус заходит, на весь салон табаком воняет». Тёща с тестем в нём души не чают, всё время в гости зовут. «Лучший зять, не то что этот доходяга». Книжки стал читать. В основном, исторические или биографии. Иногда, впрочем, и художественные. «Но эту книжку я дочитывать не стану. Книжка хорошая, но он там изменяет. А я терпеть не могу неверности. Сам не изменяю и жену убью, если что».

Прошло ещё немного времени – и наступило в жизни сестры и Виталика материальное благополучие. Виталик занялся продажей мобильных телефонов. Умудрялся даже сломанные аппараты сбыть по цене новых. «А что я могу сделать, если они лохи? Я их на телефонах дурю, они меня потом на шмотках». Действительно, гардероб Виталика стал довольно большим. При помощи сестры Виталик покупал «лучшие вещи», ни разу я не видел, чтоб он два дня подряд ходил в одном и том же. Под влиянием сестры же лысина Виталика скрылась под чудесным мелированным бобриком. «Свой цвет я не люблю, потому и стригся под ноль».

– Хочешь подзаработать? – широко улыбаясь, спросил Виталик. Улыбка уже несколько месяцев не сходила с его лица.

– Как?

– Даёшь мне деньги, потом верну с процентами.

Виталик ехал в Польшу за мобильными телефонами. Денег ему нужно было много. Сомневаться в Виталике у меня вроде бы не было причин.

Прошёл месяц.

– Пограничники такие лохи. Я телефоны распихал по автобусу, они даже не проверяли. Держи деньги, а хочешь – можешь оставить, через месяц ещё больше верну.

Я и оставил.

Так и жили. Виталик возил телефоны, продавал даже самые безнадёжные, исправно платил мне проценты, покупал себе новые вещи, любил жену. Пока однажды на дежурство не заступил отряд пограничников-не-лохов.

– Сегодня не могу отдать тебе ни процентов, ни денег. У меня ничего не осталось. Всю партию конфисковали. Я предлагал пограничнику взять любые аппараты, а он – ни в какую.

И, видимо, таких кредиторов, как я, у Виталика было несколько. Он всё реже отвечал на звонки, всё чаще менял номера. Начал курить и пить. Изменил жене.

Через год сестра развелась с Виталиком. Он ещё подрабатывал где-то. Изредка мы виделись, и он нехотя возвращал мне понемногу денег. Потом он ещё на чём-то попался. На него завели дело. Был даже суд, по-моему. Теперь Виталик живёт в Поставах.

Иногда он бывает в Минске, заходит ко мне на работу попить наскоро заваренного кофе, в котором сверху плавает фигня.

– У меня всё хорошо. Работаю на пилораме, платят прилично. У тебя не будет денег на талончик? А то мелочи нет.

Шишка

Когда ей на голову упала гроздь засохших стручков акации, я понял, что с чувствами надо быть поосторожнее.

Сначала я прочёл её колонку в интернете. «Удивительное рядом» называлась. «Меня на этой неделе удивил тот поэт да это выступление», – обстоятельно описывала Валя своё удивление. «А на следующей я пойду туда-то и сюда-то, там тоже много удивительного», – продолжала она. Чем-то меня это злило. Потом я её увидел «В контакте» на фотке. Страшненькая такая сухая кобылка. Это, напротив, меня почему-то порадовало.

И вот, значит, она тоже приезжает к морю почитать стихи таким же, как она, поэтам. Я сижу у музея на набережной и всех их должен регистрировать, а Валя с сумками прёт к калитке. И хоть путь ей преграждают отдыхающие, Валя, не сбавляя ходу, кричит им: «Дайте пройти! Ну дайте же пройти». Валя – из Питера.

Плюхнула возле меня сумки, назвала фамилию и то ли голову почесала, то ли что – короче, так подняла руку, что стали видны её небритые подмышки. Кожа белая, ноги-спичечки, лицо лошадиное. Куда ж ты ещё стихи пишешь?

Потом она до уродливости задумчивым взглядом посмотрела на море и снова обратилась ко мне:

– Не мог бы ты мои вещи присмотреть, а я поплаваю пока?

– Мгм, – вежливо отвечаю я, – поплавай.

И вот она вручает мне свою сумочку и даёт распечатки стихов. Видимо, боится, что их тоже украдут.

– Можешь, – говорит, – почитать, если интересно.

Тут-то на голову Вали и упали сухие стручки.

– Ой, что это? Шишка? – удивилась она.

Нет, это не шишка, Валя. Это я тебя не люблю.

Злодейка-жизнь

Жизнь – это гадкий андроид, который хватает вас своей железной лапой и бессмысленно бросает, куда придётся. Вы не замечали, как несправедливо иной раз эта жизнь поступает с тихими вежливыми людьми?

Взять хотя бы Валерия Болтикова. Помните, как он был скромным застенчивым мальчиком? Помните, как хотел он стать гитаристом, как хотел?! Часами он разучивал этюды на гитаре, мечтал поступить в музыкальное училище. Но злодейка-жизнь наделила его такой порцией застенчивости, что он постеснялся подавать свои документы именно в музыкальное училище, и грустно отнёс их в электротехникум. Хорошо, Жизнь, теперь ты довольна? Ты схватила Валерия своей железной лапой и бросила в электрики. Был бы из него скромный электрик, кому такой бы помешал? Зачем снова бить его? Зачем бить его током? На первой же практике, колупаясь в электрощитке, Болтиков ощутил неприятный навязчивый зуд. Очнулся в больнице, больше в техникум не ходил.

В больницу Болтиков попал надолго. Нет, вылечили его довольно скоро, но он решил остаться там и работать санитаром. Вернее это жизнь решила за него, а он только подчинился, оставшись там, куда она его забросила. Работа была, конечно, тяжёлая: тягать носилки с больными, выносить судно, проводить кварцевание и т.п. Но Болтиков смирился со своей грустной участью.

А жизнь тем временем продолжала его бить.

Однажды Болтиков возвращался домой и грустил. Конечно же, он думал, что жизнь не удалась, что она бессмысленна и не видно ей ни конца ни края. Тут вдруг на него пахнуло перегаром:

– Парень, извини, тут такое дело… Можно к тебе обратиться? – перед ним стоял пьяный гопник в спортивных штанах и белой майке с гербом страны Болтикова.