Колхоз. Назад в СССР. Книга 3

Было, между прочим, очень обидно. Мы, блин, быка им нашли. Я нашел! Рисковали жизнью, отвлекая его от мирных жителей, а они ведут себя, как хрен пойми кто. Эти мирные жители.

В общем, закончилась история нашего ночного похождения тем, что оказались мы в кабинете Ефима Петровича.

Участковый уже не злился. Он нас ненавидел. Искренне, всей душой. Это было заметно по желвакам, ходившим на скулах немолодого, кстати, мужика.

Для начала, тот факт, что именно наша троица стала причиной преждевременно начавшегося рабочего дня участкового, мало располагал к обоюдной любви. Как выяснилось, Ефим Петрович благополучно спал, когда к нему в окно дома с криком «Что творится то?! Что творится?! Конец света пришел!» начали ломиться особо впечатлительные местные жители.

Уже проснувшись и разобравшись, что именно происходит, участковый, как был, в трусах и майке, вскочил на свой служебный мотоцикл и помчал к дому зоотехника. Допустить, чтоб бык в противостоянии с дедом Мотей одержал победу, Ефим Петрович не мог. Не столько много в селе героев Советского союза, чтоб ими разбрасываться. Да ещё потом придется объяснять начальству, какого черта у него быки гробят героев войны.

А вот уже зоотехник, в свою очередь, разыскал по звукам мата Матвея Егорыча, который сидел в пруду и оттуда обызывал жрущего груши Лютика разными непотребными словами.

И вот теперь мы изображали из себя святую, оскорбленную невинность. Лучше всего, естественно выходило у Матвея Егорыча.

– Говорю же тебе, странный ты человек, спал я. Спал, как младенец. И вдруг снится мне сон. Главное, яркий такой, будто на самом деле оно происходит. Поле, рожь колосится…а издалека зовёт меня голос. Матвей… Матвеюшка… Вот так. Понял? Я и проснулся. Вышел на улицу. Чувствую, надо идти. Ну и пошел дальше. Шел, шел, а навстречу бык. Тот самый, наш, колхозный. Представляешь?

– Та-а-а-а-к… Ладно. – Участковый откинулся назад.

Перед ним, на столе, имелась печатная машинка, на которой он планировал запечатлеть наш рассказ. Два часа уже были убиты на беседу со свидетелями, допросом это не назову, а чистый лист был испорчен только одним словом «смеркалось…»

Хочу заметить, первые пять листов, уже скомканные, валялись в мусорном ведре. Причем пятый, был порван на мелкие части с особым остервенением. Когда Ефим Петрович его рвал, он смотрел прямо на деда Мотю. Было ощущение, что в этот момент участковый представлял, будто в его руках сам Матвей Егорыч. Мне кажется, он был готов даже отчитаться перед руководством за героя войны, которого в деревне больше нет. Ясное дело, хоть деревенский, но Ефим Петрович – мент. И он вполне понимал, над ним форменным образом глумятся, рассказывая всякую хрень.

Просто по началу участковый начинал печатать сразу, вслед за рассказом деда. На втором или третьем предложении понимал, подобную чушь он просто не имеет права записывать, хватал ни в чем не повинную бумагу, мял ее и швырял в сторону ведра.

– Значит, ты – спал. Хорошо. Щербаков Андрей Викторович, ты что имеешь сказать?

– Ефим Петрович, да что ж мы все по кругу ходим. Я ведь уже говорил. Спал, никого не трогал…

– Погоди. Дай угадаю. – Перебил братца участковый, – И тут снится тебе поле и рожь! А издалека зовёт голос?

– Нет. – Переросток покачал головой. – Что ж Вы меня сбиваете с мысли. Рожь снилась вон деду Моте. А я проснулся, потому что стало мне нечем дышать. Я ж и вышел во двор. Понимаете, прям воздуха не хватало.

– Понимаю, – Согласился участковый. – А Георгий Аристархович Милославский каким боком там оказался? Кинулся догонять и делать искусственное дыхание? Вы вдвоем, если верить показаниям Виктора Щербакова, спали на сеновале.

Естественно, дядька в кабинете участкового уже отметился. Нас с Андрюхой он наградил таким выразительным взглядом, что сильно захотелось поинтересоваться у Ефима Петровича, может, всё-таки есть обезьянник? Я совсем непротив пятнадцати суток за нарушение общественного порядка.

– Вот всегда говорил, Ефим, свое ты место занимаешь. Только глянул, сразу дело раскрыл. – Вмешался дед Мотя.

– Да как же раскрыл? Вот у меня заявление имеется. Поданое гражданкой Епифанцевой Марией Васильевной. Она утверждает, что проснулась около трёх часов ночи от шума, который доносился с огорода. Когда гражданка Епифанцева вышла в сад, она увидела, как … сейчас… цитирую, – Участковый взял один из листов, лежащих стопкой рядом. «Оказавшись в своем родном огороде, я заметила, как Матвей, чтоб ему, сволочи, пусто было, топчется по картохе и орет: „Сдохни, тварь!“»

Ефим Петрович отложил бумажку в сторону и уставился на деда Мотю.

– Это я не ей орал. И не топтал, а просто пробегал в сторону пруда. Слушай, товарищ старший лейтенант, ну что ты вот прицепился? Бык нашелся? Нашелся. Все. Закрывай дело и отчитывался об отличной работе. Скорее всего, кто-то хреново за скотиной смотрит. Не углядели за Лютиком. А тот по округе шлялся, в лесу мог застрять, когда выбрался, пошел домой. Пора нам. Делов куча. Меня Зинка сожрёт, что я все утро тут ошиваюсь.

– А часы? – Ефим Петрович перевел вопросительный взгляд на меня. – Часы, как там оказались?

Я молча пожал плечами. Типа, знать не знаю.

– Да хрен с ними, с часами. – Снова вмешался дед Мотя. – Вон, тренировка была, Жорик их с руки снял. Скорее всего, забыл, а кто-то подобрал. Ефим, мало ли, как они туда попали. Главное, что бык на месте, живой, здоровый. К нам вопросов больше нет?

Матвей Егорыч поднялся со стула. Меня поразила та перемена, которая с ним произошла. Это был все тот же дед, но какой-то другой. Ему будто надоело кривляться, изображая из себя дурачка.

– Ладно… – Участковый провел ладонью по лицу. – Только потому, что это касается тебя, Матвей Егорыч… Идите. Но! Если в селе опять что-то произойдет и в этом будет замешана ваша троица … Не обижайся. Понял?

– Да понял, понял. Не тупее остальных. Пошли, парни.

Дед Мотя кивнул, прощаясь, участковому и потопал в сторону выхода. Мы с Андрюхой, притихшие и немного ошарашенные тем, как закончился разговор, шустро двинулись вслед за Егорычем.

Когда вышли на улицу, он тут же взял меня за плечо, развернув лицом к себе.

– А теперь расскажи мне, Жорик, почему ты ночью Федьку вспомнил? Брехать не вздумай.

– Да блин… Ну, в общем, была ситуация, в тот день, когда мы в школьном саду первый раз тренировались. Я слышал, как Федор с друзьями говорил, будто ночью устроит мне какую-то задницу. И после этой задницы я точно из Зеленух пропаду.

– Федор, говоришь… – Дед Мотя задумчиво посмотрел вдаль. – Ну, вот и хорошо, что ты участковому это не рассказал. Скорее всего, так и есть, но если Ефим узнает, подобная дурь может Федьке жизнь сломать. Ну, ничего… Мы Федора по-своему проучим. Сначала узнаем, прав ты или нет. А потом проучим. И вспоминай. Как хочешь, вспоминай, где часы снимал. Ладно, пошел я.

Матвей Егорыч снова стал тем самым смешным дедом с хитрыми глазами и запахом самогона. Реально. Прям в секунду изменился. Он махнул нам рукой и потопал в сторону дома.

– Андрюх… Это чё щас было? – Я смотрел вслед деду Моте, офигевая от скорости метаморфоз, которые с ним происходили.

– Ты про Егорыча? Да ниче. Он очень уважаемый человек. Как думаешь, пехотой пройти до Берлина и остаться живым? Говорят, дед Мотя в атаку шел, как в деревенскую драку после литра самогона. Весело, «на дурака», в самую гущу. Ты не смотри, что он себя ведёт, как суматошный. Дед Мотя это… Это – дед Мотя. Идём, Жорик. Пожрать бы. Да тебе с девками надо встретиться. Тренировка же у вас. Договаривались в десять.

Глава 5: Про треугольники, квадраты и цену репутации

Честно говоря, по наивности, думал, получится поспать. По крайней мере, сильно на это надеялся. Ночка, так-то, выдалась очень бодрая. Куда там. Дядька, походу, снова вспомнил, что по заветам Макаренко дурь, как и пьянка, хорошо лечится трудотерапией, поэтому оставил нам кучу всяких домашних дел.

Во-первых, надо было до конца переносить в угол двора шпалы. Те самые, которые они таскали с Андрюхой в день моего появления. Это задание мы оставили на обед, рассчитывая, что займёмся физическим трудом, когда закончится тренировка. Во-вторых, почистить у скотины. Тоже решили, ближе к вечеру. Не горит. Думаю, свиньи как-то переживут несколько часов в нечищенном хлеву. При воспоминании о грязном, во всех смыслах, деле, сразу захотелось бежать к пруду. Хотя, мы ещё и не начинали этот занимательный процесс.

В-третьих, само собой, покормить курей. Это уже стало лично моей обязанностью. Есть ощущение, Виктор в данном вопросе пошел на принцип. Пока я и пернатые не преодолеем существующие между нами разногласия, быть мне куриным Запашным до победного конца. Главное, чтоб по итогу я выдрессировал несушек, а не они меня.

Ещё одно задание – полить огород. Такое чувство, что мы не в средней полосе находимся, а в пустыне. Честное слово. Но Андрюха сказал, если я хочу получить нормальный урожай, хотя с моей стороны, общем-то, такого желания не демонстрировалось, то надо «лить воду, а не выгребываться». Это была дословная цитата.

Последний пункт списка дел – наносить травы кролям.

Наконец, я увидел тех самых кроликов. Оказывается, прежде реально не обращал внимания. Их клетки находились там же, где и курятник. Просто мои взаимоотношения с куриным хозяйством всегда были сложные, волнительные, поэтому я не замечал в эти моменты ничего вокруг. Да и сидели они вполне спокойно. Кролики, имею, в виду.

Куры, наоборот, спокойно при нашей встрече сидеть не хотели. Они заметно нервничали и без конца кудахтали. Есть ощущение, количество яиц при моем появлении в курятнике, увеличивалось в разы моментально.

Первым делом, мы с братцем полили грядки. Чтоб процесс шел быстрее, потому как время поджимало, я делал это с помощью шланга, через который качалась вода из пруда, Андрюха таскал воду из бочек, стоявших в саду. Запомнил теперь на всю жизнь, поливать нужно либо утром, либо вечером. Благодаря Ольге Ивановне, запомнил. Она очень наглядно смогла донести мне эту мысль при первой встрече. Соседки, кстати, что-то не было видно. Даже удивительно. Второй день не появляется. Надо зайти, проведать. Мало ли.

Потом мы с Переростком насыпали жратвы в куриные кормушки. Петуху, который кружился рядом, братец, на всякий случай показал кулак. Тоже теперь на всю жизнь память братцу. А вывод простой. Нечего трясти своим хозяйством в хозяйстве другого мужика. Особенно, если это особо доминантный петух.

И уже потом, от души, напихали в кроличье жилище сухой травы. Кстати, эти существа оказались ужасно милыми. В одной клетке сидели три крольчихи, а в двух соседних – ушастые пацаны. Я хотел поинтересоваться у Андрюхи, почему такая несправедливость, но Переросток отвлекся на курей, которые попытались воспользоваться нашей занятостью и проскользнуть в сад. Так понимаю, дальнейшим местом назначения стал бы огород. Это не домашняя птица, это смертоносные командос. Так и норовят натворить какой-нибудь херни. Никогда не думал, что самыми проблемными в хозяйстве могут оказаться куры. Правда, я и не подозревал, что гуси, к примеру, – опасные типы?, которые держат в страхе весь район. А если вообще честно, то прежде я в принципе, ни про гусей, ни про кур не думал. Они мне на хрен были не нужны. Только если в виде готового обеда.

Пока братец воевал с курями, громким кудахтаньем возмущающимися против притеснения их свободы и прав, я, вытащив одного из кроликов, взял его на руки. Он был удивительно милым. Плюшевый заяц, только настоящий.

– Какой ты хорошенький, пацан… – Почесал его, как кота, за ухом.

– Жорик, отчипись от кроля. Давай шустрее, а то девки нас порвут, если опоздаем. У них там энтузиазма через край. Девать некуда. Тебя итак в прошлый раз не было. Испереживались все.