Уральские сказы – III

– Пошли, ребята! Вон уж сколько часов!

– Верно тетка-то говорила. Опоздаем мы.

– Часика два порыбачим – и домой.

Пруд был тих и пустынен. Только на мостике между ледорезами стоял человек с удочкой да в дальнем заливе виднелся одинокий рыбак на лодке.

Место для рыбалки мы выбрали удачно. Колюшка первый вытащил довольно порядочного окуня. Потом пошло и у нас. Петька уже хвастался:

– Полторы четверти от хвоста до головы! Винтом шел. Еле выволок его!

Два часа промелькнули, как миг. Когда плотинный караульный отдал семь ударов, Колюшка стал сматывать удочки.

– Ну-к, ребята, хватит! Тоже не близко, хоть и по перевозу. То да се – дождемся потемок.

– Испугался?

– Испугался не испугался, а пора. Есть мне охота.

– У тебя только и разговору, что об еде.

– Ну-к, к слову я…

– Опять закословил!

Спускаясь с плотины, мы увидели, что старик сидит на том же пне, а около сосны стоит привязанная лошадь.

– Видно, стражник ему велел дорогу караулить. Оттуда не выпускают, а туда? Пустят – нет?

– Дедко, что там случилось? – крикнул Петька.

– Свинушка отелилась, – откликнулся старик.

– Нет, ты скажи толком.

– Толком – с волком, со мной – шутком.

– Свадебщик, видно, – догадался Петька и звонко закричал: – Ездок-зелена муха! Пимы потерял!

– Я потерял, ты подобрал – кто вором стал? – откликнулся старик.

– Тьфу ты, стара шишига, не переговоришь такого! – плюнул Петька.

Не много успели пройти по пестрой полянке зимника, как где-то близко – нам показалось, в лесу, слева, – раздался выстрел. Было время охоты на боровую птицу, и выстрелы в лесу были не редкостью. Только тут происходило что-то непонятное. Не прошли и десяти шагов – опять выстрелы. На этот раз часто, один за другим. Снова одинокий выстрел, и опять – раз, два, три…

– Ходу, ребята! – крикнул Петька и бросился с полянки в лес направо, туда, где мы пробирались, когда шли вперед.

На полянке зимника было еще совсем светло, а в лесу уже стало по-вечернему неприветно, глухо, угрюмо.

Бежать лесом с удочками и ведерками не так удобно, и наш Кольша растянулся. Он сломал удилище, поцарапал себе руку и рассыпал своих окуней. Невольная остановка, пока собирали рыбу, нас немного образумила.

Куда бежим? Зачем?

Выстрелов больше не было, и мы отправились обратно к зимнику. На опушке оказался какой-то молодой мужик в розовой, измазанной глиной рубахе. Заметив нас, он негромко спросил:

– Вы куда?

– На перевоз. В Горянку нам.

– Не велено тут! Вон, гляди, стражники… Вдали мы увидели человек пять стражников. Разъезжал и тот, который заворотил женщин на прииск. Притаившись за деревьями, мы стали спрашивать мужика:

– Дяденька, а как нам в Горянку-то?

– Трактом попытайтесь.

– Тут-то хоть что?

– Ловят одного…

– Кого?

– Ну, начальство знает. Отойдите-ко, а то еще налетит. Вишь, сюда глядит…

– Кто стрелял-то?

– А мне видно? Стражники, поди… Может, и тот стрелял.

– Кто?

– Да которого ловят… Уходите, ребята. Не велено сказывать. Политика он… Поняли? Уходите сейчас же.

Слово «политика» мы слыхали. Взрослые в наших семьях говорили это слово с опаской, потихоньку, но с уважением. Зато наш уличанский подрядчик Жиган орал на всю улицу, когда рассчитывался со своими рабочими:

– Вы что? Политика али что? Научились, главное дело, в чужом кармане считать! Покажу вот дорожку! Покажу! Становому сказать – живо отправит. Сибирь-то, она, брат… На всех, главное дело, хватит!

Опять послышались выстрелы. Редкие, гулкие, но тех, коротких и быстрых, на этот раз не было. Стражник на гнедом коне поскакал во весь опор к перевозу.

– Углядел что-то коршун! – промолвил мужик в розовой рубахе.

Выстрелы стали чаще, но все такие же гулкие.

– Нашли дурака! Так он вам и покажет, где сидит!

– Он где?

– Кто знает, может – в этом лесу, может – давно через тракт перебежал. Ищи тогда! Простоим ночь у пустого места.

– Ты караулишь?