За Советскую Правду

– Сына у меня, Александра, тоже взяли. Сидит теперь. Не пущают к ему. Он, говорят, контрразведка. Нельзя.

Шепот прерывается всхлипываниями.

– Второй уж месяц. А какой он контрразведка, коли чуть жив. Пришел из Германской, газами его отравили. Кашляет, что твое же дело. Постоянно. И харчок с кровью. Прямо сказать, – не жилец, а его в тюрьму…

– Строго, однако, у вас.

– Просто беда. Замаяли чисто. Вот вечером придут – сам увидишь.

Спохватилась, не сказала ли лишку.

– У вас бумаги-то есть?

– Это уж не беспокойся, бабушка. С линии приехал. Без бумаги там не проедешь.

Сильно хлопнула входная дверь. Старуха поспешно вышла.

Началась перебранка. Хриплый женский голос выкрикивал на слова старухи:

– Ежели он сидит, так мне всю жизнь плакать?

– Много их, большевиков-то, слез не хватит.

– Кого стыдиться? Не украла – своим торгую. Людям глянется.

Совсем, видно, оголтелая баба.

В полчаса

Против постоялого – большой каменный дом. Видимо, какого-нибудь купца. Над воротами вывеска, которую раньше не заметил: «Каинская уездная земская управа».

Из ворот выходят крестьяне. Небольшими группами, человек по пять-шесть. Одна группа задержалась в воротах. Раскуривают.

Кирибаев переходит дорогу.

– Что много народу плывет?

– Собрания тут была.

– Насчет чего?

– Да обо всем. О школах сейчас шумаркались.

– Денег, поди, нет?

– Это нашли бы. Учителя нет. Половина школ без дела.

– Ребята баклуши бьют, а им хоть бы что! – оживленно откликается один крестьянин.

– Выбирали, так что сулили! У нас школы первым делом. Нарошно двух учителей посадили в управу.

– Не выходит, значит, у них дело? – замечает одетый хуже других высокий мужик.

– Про кого это говоришь? – злобно набрасывается на него старик, не проронивший до этого ни одного слова.

– На ту, видно, сторону гнешь!

– Никуда не гну. Говорю, не выходит дело, и вся.

– Ребят-то у тебя раньше учили? Лучше, по-твоему, было при той власти?

– Да не к тому я. Чего присыкаешься. К слову пришлось.

Старик поворачивает вправо от ворот и бурчит:

– Как чирей на язык – слова-то у них! Посадить вот сукина сына.

– Садили которые! Поди, донеси! Похвалят на старости лет. Медаль дадут. Мне вон дали… за японску. Потом, обращаясь к другим, прибавляет:

– По бокам надпись: «Вознесет тебя господь в свое время». Ловко?

– Чистохвалы, известно, – неохотно соглашается один. Остальные молчат.

Кирибаев жадно прислушивается.

Делает выводы:

«Есть, значит, свои по деревням. Туда надо. Нельзя ли учителем заделаться?»

В коридоре управы поймал председателя. Бойкий, подвижной человек кооперативно-учительского вида. Небрежно слушает кирибаевский рассказ о причинах остановки.

Вертит в руках «документ» Кирибаева и быстро заключает:

– Пустяки. Видно, что интеллигентный человек. Идите в отдел. Там выберите место.