Щедро камушков насыплю,
что нашлись на берегу,
пусть горят как звёзды в небе,
что смотрелись здесь в волну…»
– Полотну покрой под стать…
– Ваня! Воду ты опять из ведра на ноги льёшь.
Прорастёт в обнове рожь
и придётся до зари нам с тобою в две косы,
рожь косить… А как носить?
Если следом за тобой поле тянется с копной…
Брови светлые, дугой,
не укрыть копной густой.
Носик миленький в веснушках,
чуть с горбинкой золотой…
Ну, а очи – Глубина!
Заглянул Иван туда…
И зелёная волна,
что бросают в берега
Кама, Обь, и Ангара,
хладом чистым не спеша,
душу мо?лодцу леча?,
от ступней, сквозь грудь, до лба
пронеслась туда – сюда,
и залив все закоулки,
грусть от сердца погнала.
И, кусачая тоска
от потерь, что вон гнала
к горизонту молодца?,
вдруг как выпрыгнет из рта
змейкой жёлтою из зла
и травой лесною прячась,
шмыг, и в камушки ушла…
«Чар хозяйка, что со мной?!
Где-ж тревожных мыслей рой?
Где та цепкая тоска,
что терзала так меня? -
распрямился молоде?ц. -
Горю горькому конец.
Горю горькому беда.
Сел я снова на коня!»
И пустился Ванька в пляс,
во?круг вёдер, во?круг глаз,
что зелёною волной
злой тоске в нём дали бой:
– Малахита озерца!
О, Алёнка, ты меня…
Ты вернула жизнь во мне!
Краски мира, мир в себе!
Снова стал я – молодец,
разудалый удалец!