Жнец

– Ключ?

– Да где ж я его возьму? Нету у меня ключей, у домовладельца только…

– Придется дверь ломать. – Я по скрипучей лестнице начал подниматься на второй этаж и, перегнувшись через перила, подмигнул рыжему. Тот не подвел и состроил зверское выражение лица.

– Как же так? – залепетала старушка. – Не позволю!

– Пьер, тащи топор! – выглянул Джек к дожидавшемуся нас на улице парню.

– Не губите! С меня ведь вычтут… – запричитала бабка. – Не надо, родные…

– Ключ, – повторил Пратт.

Пустившая слезу бабка скрылась в своей каморке под лестницей, но вскоре вернулась обратно:

– Возьмите…

– Лови! – Пратт кинул мне ключ и обернулся к вошедшему с улицы Пьеру: – Отбой. Но ты не уходи, побудь пока с бабушкой. Побудь, побудь, ничего с пролеткой не случится.

– Проходи, милок…

– Я в дверях постою, – отказался парень. – Имущество казенное, не расплачусь, если что.

– Окна квартиры куда выходят? – уточнил я у старухи. – Во двор или на улицу?

– Во двор…

Я поднялся на второй этаж, отыскал нужную дверь и принюхался. Показалось или в самом деле тухлятиной несет? Странный какой-то запах. Может, суп у кого прокис?

– Джек! Ничего не чуешь?

– Да вроде нет, – принюхался рыжий.

Я отпер замок, тихонько толкнул дверь и едва сдержал рвотный позыв – из квартиры так и шибануло мертвечиной. Кисло-сладкая вонь, казалось, заполонила собой весь дом, и шансы отыскать Ловкача живым стремительно пошли вниз.

Да чтоб тебя! Бесов праздник!

– Надо было спорить, – забрал у меня бутылку с бренди слегка позеленевший Джек и отступил к лестнице.

Настежь распахнув дверь, я зажал нос пальцами и прошел в комнату. Покойник лежал на кровати с толстой пуховой периной, почерневшей от впитавшейся в нее крови.

Вот ведь гадство!

Я быстро прошел к окну, распахнул его настежь и выбежал обратно в коридор. Забрал у Джека бутылку и тщательно смочил в бренди носовой платок.

– И что ты собираешься там найти? – Пратт открыл запыленное окошко и жадно вдохнул свежего воздуха.

– Мало ли. – Я повязал платок на лицо и распорядился. – Отправляй Пьера за коронером и стражниками.

– Чего?

– Пьера! За коронером!

– Понял.

Джек побежал на первый этаж, я тяжело вздохнул и вернулся в квартиру Ловкача. В комнате с покойником задерживаться не стал и сразу заглянул на крохотную кухоньку. Орудия убийства долго искать не пришлось: они лежали прямо посреди стола на заботливо подстеленном полотенце. Пара ножей, трехзубая вилка, молоток и топорик. Все в засохшей крови и каких-то бурых ошметках.

Не тратя впустую на них свое время, я набрался решимости и отправился к трупу. Точнее, к тому, что от него осталось. А осталось от него не так уж и много – над Ловкачом явно поработали профессионалы. Местами – точно по живому – с мошенника содрали кожу, пальцы отрезали, колени и локти раздробили, а из распоротого живота торчали сизые ленты кишок.

И лицо… Ух, лучше не смотреть, еще приснится…

Да уж, кто бы ни учинил это паскудство, нервы у него были просто железные. Даже раны прижигать не забывал, дабы клиент преждевременно от потери крови не умер. Это потом уже мошенника выпотрошили, как свинью.

– Выходит, мы остались без главного подозреваемого? – Вернувшийся через некоторое время Джек остановился в дверях, глянул на сожженное до костей лицо и оскалышрованный череп и сразу присосался к бутылке. – Что будем делать?

– Ты знаешь, – я заглянул в очаг и, обнаружив среди углей лишь обгоревший кляп, задумчиво хмыкнул, – меня сейчас больше интересует другой вопрос…

– Зачем вообще его пытали? – сообразил Пратт.

– И это тоже.

И в самом деле: что такого мог знать обычный исполнитель? С какой целью его в буквальном смысле слова разделали на куски? Не из садизма – это точно. Слишком много возни для простого сведения счетов.

– А что еще?

– В первую очередь… – Я присмотрелся к вывороченному крючку на оконной раме и обернулся к Джеку: – В первую очередь меня интересует, зачем убийцы забрали с собой скальп! Вот скажи: ну зачем он им мог понадобиться, а?

Глава 4

Белый рыцарь. Слова и дела

Месяц Святого Огюста Зодчего

Второй месяц осени принес в Ольнас затянувшие небо от горизонта до горизонта тяжелые тучи и противный серый дождь. Ручьи моментально превратились в небольшие речушки, вода в каналах поднялась и грозила в скором времени затопить набережные, дороги местами так и вовсе превратились в непролазные топи. Дождю не было видно ни конца ни края, на лужах вспухали и тут же лопались крупные пузыри, а стылый ветер рвал с деревьев пожухлые листья и распахивал надетые по случаю непогоды плащи.

Но то на улице. В герцогском замке было сухо и относительно тепло, гулявшие же по коридорам сквозняки не шли ни в какое сравнение с гонявшими по двору опавшую листву вихрями. Книга, бутылочка бренди, теплый плед да придвинутое к камину кресло – и отвратительная погода не доставит ровным счетом никаких неудобств.

Книга, бренди, плед… Впервые за много лет Ричард Йорк завидовал тем, кто может позволить себе отложить все дела и устроиться у разожженного очага. И вовсе не из-за дождей и холодов, нет – причина царившего в душе Белого рыцаря смятения заключалась совсем в другом.

Просто он чувствовал, что проигрывает. Проигрывает навалившимся со всех сторон объективным обстоятельствам. И хоть на первый взгляд все шло, как и должно, а в его действия не закралось ни одной ошибки, командир Гвардии отчаянно хандрил.

Можно ли, ни разу не ошибившись, проиграть карточную партию?

Легко!

Когда против тебя играет краплеными картами сама судьба, победы не видать. Хоть из кожи вон вылезь – останешься в дураках.

Ричард давно уже чувствовал, что вскоре стрясется какая-нибудь пакость. Чувствовал, но откуда ждать беды, как ни старался, понять так и не смог. Интуиция твердила одно, разум убеждал в обратном, и Белый рыцарь жутко устал, пытаясь докопаться до истины.