Адепт не хуже прочих

– Нарушение правил! – хрипло каркнул он. – Так нечестно!

Однокашники определённо не жаловали перестарка, шуточки и оскорбления посыпались буквально со всех сторон, отмёл его претензию и наставник.

– Какое нарушение, дурень?! Твою заготовку отторжением снесли! – заявил он, призвал зрителей к порядку и повысил голос: – Внешнее накопление энергии чрезвычайно опасно и для куда более опытных тайнознатцев! Я предупреждал об этом неоднократно! Скройся с глаз моих, бездарь! Следующий!

Третий в шеренге воспитанников с готовностью сделал шаг вперёд. Кудрявый парнишка улыбнулся, и разом накатил страх – не страх даже, а чистый ужас! – захотелось отгородиться отторжением и отбиваться до конца, но я совладал с паникой и, когда вспыхнуло оранжевое марево, защитный приказ усиливать не стал.

Горю, черти драные! Горю!

Очнулся в полнейшем мраке, ещё и пошевелить не получилось ни рукой, ни ногой. Впрочем, сразу сообразил, что попросту притянут ремнями к хирургическому столу. А вот темнота…

Попытался открыть глаза и не смог. Не сумел и разомкнуть запёкшихся губ. Но боли не было. Это подарило надежду на лучшее.

– Да как долго?! – послышался вдруг сквозь звон в ушах возмущённый голос приютского врача. – Ему лицо до костей сожгли!

– К чёрту лицо! – рыкнул в ответ Заруба. – Просто поставь его на ноги!

– А глаза тоже – к чёрту?! – насмешливо фыркнул Грай. – Или зрение ему не восстанавливать? Магические ожоги не чета обычным, месяц на лечение закладывай смело!

– Сам же знаешь, что выпускные испытания на носу! Со дня на день покупатели съезжаться начнут, нам воспитанников натаскивать надо! И не через месяц, а прямо сейчас!

– Ничем не могу помочь. Чудеса творить не обучен!

Ответом стал топот шагов и грохот захлопнувшейся двери.

– Не дёргайся! – послышался насмешливый голос Лучезара. – Не так уж сильно тебя и поджарили.

– И с глазами тоже полный порядок, просто веки обгорели, – добавил его наставник. – Ну-с, приступим!

В нос ударил какой-то незнакомый запах, неприятный и резкий, а дальше сознание рухнуло в бездну. Падение могло длиться и миг, и целую вечность, но в итоге я со всего маху грянул с небес на грешную землю, а следом на меня навалилась невыразимая тяжесть бытия.

Лежу. Лежу на спине и… на всё том же хирургическом столе, а надо мной медленно-медленно затухает сияние алхимических светильников.

Сияние?!

Да, черти драные! Да!

Снова вижу! Но попытался пошевелиться и не смог.

– Не суетись! – потребовал Лучезар. – Сейчас ремни расстегну!

И он расстегнул – да. Но только я перевернулся на бок, и тут же помутилось в глазах, закружилась голова, накатила тошнота.

– Проглоти! Запей!

Дрожащей от слабости рукой я принял алхимическую пилюлю и отправил её в рот, затем поднёс к губам оловянную кружку и надолго к ней приложился. Холодный напиток провалился внутрь освежающей волной, сразу стало легче дышать, двигаться, жить. И соображать тоже – не без этого.

Я опомнился и спешно ощупал лицо. С тем был вроде бы полный порядок.

Не обманули! Пообещали и сделали!

«Только бы не превратили в какого-нибудь урода!» – подумалось мне, и мысль эта пробежалась по спине неприятным холодком.

Я сполз с хирургического стола, оттолкнул руку Лучезара и на негнущихся ногах двинулся к зеркалу.

И нет – в урода меня не превратили. Скорее даже наоборот – похорошел.

Стал кем-то другим и одновременно остался самим собой. Поначалу и вовсе не сумел сообразить, что именно изменилось – стоял и глядел на столь знакомое и вместе с тем чужое отражение, всматривался в ставшие чуть более тонкими и волевыми черты. А потом накатило, и будто мозаика сложилась. И вот уже не я в зеркало пялюсь, совсем-совсем не я.

Лицо этого юноши было заметно суше, резче и жёстче; благородней. Челюсть и губы – уже. Нос – ровнее и прямее. А глаза чуток запали вглубь черепа.

Вроде бы не так уж и много изменений случилось, да и поправил приютский врач сущие мелочи, но вместо себя я вдруг узнал в отражении кое-кого другого.

Повернул голову и уставился на Лучезара.

Ба! Одно лицо!

Но нет, конечно же – нет. Мы отнюдь не стали братьями-близнецами и даже просто братьями, просто теперь нас легко мог спутать малознакомый человек.

– Ты! – прохрипел я и закашлялся.

Грай тут же оказался рядом и протянул кружку.

– Допей!

– Я! – вздёрнул нос Лучезар и самодовольно улыбнулся.

Всякое сходство враз растаяло, будто не бывало. Улыбка у него оказалась неприятной – улыбался он, кривя уголки губ вниз.

– Мы непохожи! – заявил я и голос опять же оказался чужим. Точнее – тоже не совсем моим. – Что за чёрт?! – спросил, прижав ладонь к горлу.

Врач верно оценил жест и с улыбкой пояснил:

– Пришлось немного подрезать голосовые связки.

Я какое-то время бездумно глядел на него и просто дышал, затем покачал головой.

– Ерунда какая-то! Меня с ним не спутают!

– Ошибаешься! – заявил в ответ Грай. – Отрастут волосы и брови, никто и не заподозрит подмены. Нужно будет только перенять пластику тела и манеру говорить.

Волосы у меня, покуда не сгорели, были столь же светлыми как у Лучезара – только тускло-серыми, без всякого серебристого отлива. С глазами дело обстояло ровно так же. Зелени в моих уже почти не осталось, они давно сделались беловато-серыми, но им определённо недоставало металлического отблеска.

Я покачал головой.

– Не выгорит!

– Не твоя забота! – резко бросил Лучезар.