Что же рассказал тайнознатец? Почему убили Марка? Какую игру затеяли Дубрава и Арчи?
Дружинники о чем-то между собой втихаря перешептывались, но со мной откровенничать не стали.
К тому времени, когда я вернулся в помещение, где оставались Дубрава и Арчи, тело колдуна уже накрыли плащом, а Язва молча вытирал нож. На сером полотнище лезвие оставляло тёмные полосы.
Нахмурившийся Анджей хотел мне что-то сказать, но в этот момент в зал выскочил Змейка и, заикаясь, заорал:
– Там, это… Выход во двор нашли, а там… Да идите вы быстрей!
Анджей и Арчи переглянулись и, забыв про труп тайнознатца, тут же отправились за Янеком. Я поспешил следом и всю дорогу пытался разговорить здоровяка, пока тот, не выдержав наконец, не рявкнул:
– Да чего непонятного? Чернокнижников здесь логово было. Усыпили бы нас и в жертву принесли. А Брага, ублюдок, чтоб его в аду черти на вертеле поджаривали, с ними в сговоре был. Не первых нас сюда завел. Да заигрался – слухи пошли…
– А зачем сюда кого-то заманивать? Не могли, что ли, крестьян или бродяг наловить? Всяко меньше риска. – В самом деле, зачем связываться с хорошо вооруженным отрядом, когда здесь неподалеку тракт проходит, а по нему кто только не шатается? И искать никого в болотах точно не стали бы.
– Не все так просто. Темные души им зачем-то нужны были. Темные. И чем больше на человеке крови, тем лучше. А как еще сюда душегубов заманить, кроме как россказнями о сокровищах? Не выкупать же с каторги.
– Твою тень!
– Не то слово. Поживиться здесь наверняка нечем. Хотя… Все куда хуже обернуться могло.
– Куда хуже-то? И так чуть всех не поджарили.
– Если б еще и Дубраву зацепили – вообще туши свет…
– Почему? – не понял, чем это могло существенно ухудшить ситуацию, я.
– Так патенты только на него и на Марка выправлены. Без них мы для здешних стражников кто? Правильно, голь перекатная.
Тут уж и до меня дошло. Это у нас на севере каждый таскает с собой столько железа, сколько считает необходимым, а на церковных землях стража за этим следит строго. Без патента с клинком длиной больше чем пол-локтя на людях появишься – сразу в кутузку загремишь. Дружинникам стародавний императорский эдикт даровал право свободного ношения оружия только в Заозерье, а общеимперские патенты полагались лишь Дубраве и Браге, которые входили в тамошний совет Дружин.
Решив, что сказал достаточно, Арчи убежал догонять Дубраву, а я вслед за ними вошел во внутренний дворик, стены которого были сложены из массивных гранитных плит. По верху девяти колонн лежало собранное из каменных блоков кольцо, верхнюю грань которого усеивали многочисленные сколы. Избороздившие колонны трещины перечерчивали небрежно высеченные узоры и смутно знакомые рунические письмена.
Где-то я нечто подобное уже видел. Но где? Не помню. Вот только всплывает в памяти Ведьмина плешь, и все тут. Не к добру это, ох не к добру!..
Ко всему прочему посреди двора располагался круглый бассейн, заполненный затхлой темно-зеленой водой. Причем бордюры его были вырезаны из того же светлого камня с хрустальными прожилками, что и колонны, а в центре возвышался пьедестал, на котором лежал отсвечивающий серебром металлический шар размером с голову взрослого мужчины.
Но сейчас серебряный шар никого не интересовал, все молча смотрели на тринадцать лежавших вокруг пруда тел. Руки мертвецов были сцеплены между собой пронзившими кисти железными штырями, ноги закованы в приклепанные к каменным плитам пола цепи. И лежали мертвецы так уже довольно давно: вздувшиеся животы, лопнувшая кожа, синюшные пятна и гниющая плоть недвусмысленно об этом свидетельствовали. А еще запах. Запах здесь стоял такой, что позеленел не только я, но и ко всему привычные дружинники.
– Живыми сцепляли. – Единственным, кого все это нисколько не задело, оказался Семен Лебеда, который без неуместной сейчас брезгливости опустился на корточки и поскреб ногтем подернутый ржавчиной штырь. – Гляньте! Это же дружина Крапивы!
Меня чуть не вывернуло. И, думаю, не меня одного. Да еще некстати царапнула неприятная мысль, что окажись Марк Брага с подельниками чуть расторопней, и мы поменялись бы местами с этими полуразложившимися трупами.
Наверное, дружинники так бы и стояли, пораженные жуткой картиной, но тут Язва, наконец, вспомнил, зачем мы сюда заявились и, без колебаний переступив через ближайший труп, шагнул в бассейн. По колено погрузившись в затхлую воду, он добрел до пьедестала, не без труда приподнял шар и притащил его к нам.
– Серебро, почти чистое, – мгновенно определил Змейка. Поскольку все знали о двух его братьях, отправленных на каторгу за чеканку фальшивых монет, слова Янека никто подвергать сомнению не стал.
Выходит, нам привалил неплохой куш. Корон так на двадцать золотом.
Все уже мысленно подсчитывали, сколько составит их доля, когда Шутник, ни к кому конкретно не обращаясь, задал весьма злободневный вопрос:
– Ну и кому мы эту чушку загоним? Не пилить же ее…
Топь
Колеблющаяся над болотом пелена в лучах восходящего солнца выглядела невероятно красиво и романтично. Под легкими дуновениями ветерка завитки тумана теряли свою молочную белизну и переливались всеми оттенками розового и алого. Было бы время – просто стоял бы и любовался. Но сейчас эта красота уже успела встать поперек горла. Тут приходится выбирать, куда следующий шаг сделать, а ничего не видно уже на расстоянии вытянутой руки! И это притом, что любая ошибка может привести к стремительному погружению в вонючую черную жижу. Не удивительно, что время от времени рядом раздавался свидетельствующий о чьем-то промахе всплеск. Если бы не связывавшая всех в одну цепочку веревка, половина отряда давно бы уже была на дне.
Вдобавок ко всему, от холода стыли уши и пальцы, а оседавшие на волосах капли ледяными струйками сбегали за шиворот. Ноги давно онемели, с каждым шагом передвигать их становилось все трудней. Конечно, жарь сейчас в полную силу солнце и летай в поисках пропитания болотная мошкара, было бы несравненно хуже. Только вот думаю, через пару-тройку часов мы и это удовольствие в полной мере испытаем на своих шкурах. Как говорится, всему свое время.
А еще говорят: прямая дорога – дорога в ад. И к нашему случаю эта поговорка подходила как нельзя более кстати. Решив сократить путь, мы не стали возвращаться дорогой, по которому пришли к храму, а отправились напрямик через болото. Вообще, меня это вполне устраивало – чем раньше дружина доберется до Геладжио, тем лучше. Вот только было одно «но»: согласно карте, топь кончилась еще вчера вечером.
И теперь мы уже добрую половину суток тащились по болоту, с ужасом ожидая наступления пышущего зноем дня. Удушающие испарения, тучи кровососов и палящие лучи солнца запросто могли свести с ума даже привычных к жаре заозерцев. К тому же помимо собственных пожитков приходилось тащить нашу добычу – серебряный шар, весивший никак не меньше пуда. А то и все полтора. Пожалуй, впервые близость богатства никого не вдохновляла, и, чья бы очередь тащить серебро ни подходила, звучали одни и те же проклятия. Исключения составляли только Анджей и Шутник. Первый как командир отряда переносил тяготы пути молча, второй далеко опередил всех по части сквернословий и богохульств.
И мало того что нести котомку с серебряным шаром было само по себе весьма утомительно, так еще от врезавшейся в плечо лямки моментально затекала рука, а от тяжести ноши постоянно заносило вбок. Хорошо еще вчера мне пришла в голову замечательная мысль прихватить с собой посох одного из жрецов. Без него, думаю, давно бы уже упустил в топь нашу добычу. А тогда проще всего было бы утопиться самому.
– Долго нам еще по этому болоту ползти? – спросил я, передавая котомку бредущему впереди Арчи.
– Да мы его уже почти прошли. – Удивительно, но дополнительная ноша, казалось, не причинила Арчи никакого-то неудобства. Крякнул только, и все. – Не чувствуешь, что ли, как болото изменилось?
А ведь действительно, вязкая жижа, кое-как затянутая ковром травы и камышом, сменилась открытой водой, покрывавшей неглубоким слоем илистое дно. Вода пока доходила до колен, но ее глубина постепенно уменьшалась. На карте Браги, если не ошибаюсь, лес, через который проходит тракт на Геладжио, начинался сразу после небольшой заводи. Неужели дошли?
– Пройти, может, и прошли, да только непонятно, зачем мы вообще в топь полезли? – смачно сплюнул себе под ноги Язва.
Вот так он и ворчал почти всю дорогу. Понятно дело: его шикарные новые сапожки за время путешествия по болоту превратились в полуразвалившиеся обноски. Тут не только ворчать, тут взвыть в самую пору. Честно говоря, мои сапоги были в ненамного лучшем состоянии. Левая подошва вообще могла оторваться в любой момент. И ведь снять обувь никак нельзя: попадавшиеся обломки камыша хоть и были полусгнившими, но пропороть ногу могли запросто.
– Не нравится – можешь вернуться и пойти правильным путем. – Хромавшему замыкающим Власу Чарке давно уже осточертело слушать это нытье.
Язва ничего не ответил, только снова сплюнул. И, словно в ответ на его плевок, вода вспенилась, из нее взметнулась тварь, отдаленно напоминавшая гигантскую лягушку. Черную лягушку размером с собаку с пастью, полной острых зубов.
Как бы я ни относился к Язве, реакцией он обладал отменной: его копье моментально описало дугу и ударило прямо в раскрытую пасть. Зубы лязгнули о лезвие, и лягушка напоролась небом на острие.
Но радоваться удаче было некогда: со всех сторон на нас накинулся еще десяток болотных отродий. Шагнувший вперед Арчи успел взмахом двуручника перехватить выпрыгнувшую из воды тварь, но лезвие меча, вместо того чтобы рассечь ее напополам, жалобно звякнуло и отскочило в сторону. Не ожидавший подобного поворота событий здоровяк, не удержал рукоять в ладонях, и меч, булькнув, исчез во взбаламученной воде.
Из железа у нее шкура, что ли?
– Твою мать! – с досады рявкнул здоровяк и принялся нашаривать что-то у себя на поясе.
Я успел заметить, как неподалеку упал в воду сбитый с ног дружинник, но помочь ему уже не успевал: одна из черных лягушек попыталась вырвать мне глотку. Вовремя подставленный посох отбросил тварь в сторону, но при этом его конец зацепился за связывавшую меня с Язвой веревку, и импровизированная дубинка шлепнулась в воду. Ничего не оставалось, как выхватить меч и рассечь связку, делавшую меня слишком неповоротливым.
Лягушка вновь вынырнула из воды, но я ошибку Арчи повторять не стал и, дождавшись прыжка, воткнул клинок прямо в открытую пасть. От удара кисть чуть не вывернуло, и клинок глубоко вошел в глотку. Даже слишком глубоко: изо всех сил рванув меч на себя, освободить его у меня не получилось. И что теперь делать?! Не оставлять же здесь?
Арчи, наконец, вытащил из кошеля шар Браги и с силой швырнул его в воду. А потом еще и потоптался по месту его падения ногами. Вода забурлила, по ней во все стороны начало расползаться пятно бледно-синего цвета. Попадавшие в окрашенную воду лягушки сразу же цепенели и начинали медленно покачиваться на волнах.
Вот и сонное зелье пригодилось.
– Быстро, за мной! Бегом! – крик Дубравы застал меня за попыткой найти оброненный посох.
– Чего это… – начал было я, но Арчи не дал договорить и, схватив за плечо, почти швырнул вперед.