Психиатрические эскизы из истории. Том 2

Знаменитый Кант дает следующий отзыв о Сведенборге: он считает себя первым духовидцем между всеми духовидцами, хотя на деле он первый фантазер между всеми фантазерами; однако должно сознаться, что за его фантазиями чувствуется что-то правдивое, так как некоторые случаи его жизни могут быть проверены.

По словам Канта, состояния ясновидения Сведенборга могут быть распределены на три отдела: 1) когда он находится как бы между видением и сном, причем он видел, слышал и чувствовал духом – такое состояние в его жизни было не более 3–4 раз; 2) когда дух его куда-нибудь уносил, т. е. его тело ходило, двигалось, находилось в данном месте, дух же его вместе с другими духами витал совершенно в другом месте, видел другие предметы, слышал иные речи и наблюдал иную обстановку, так проходило несколько часов и дух возвращался вновь на свое место; 3) наконец, бывали обыкновенные ежедневные видения в полном состоянии бдения.

ГЛАВА VIII

Нам остается сказать несколько слов о вероучении Сведенборга. Учение и философия Сведенборга очень обширны, изложены во многих томах его сочинений и далеко не всегда доступны обычному пониманию. Опасаясь запутаться в малознакомых нам дебрях, мы ограничимся кратчайшим изложением некоторых пунктов его учения.

Собственно говоря, Matter совершенно прав, говоря, что Сведенборг являлся наибольшею персонификацией теософских воззрений своего времени. В это время было очень много людей, которые занимались данными вопросами, видели видения, вели беседы с Богом, но никто не имел такого ума и никто не воплотил своих учений так умно, как Сведенборг. Он вовсе не имел целью реформировать религию, подобно Лютеру. Он являлся только лишь корректором и толкователем Писания по внушению свыше. Так, он занимался исправлением Апокалипсиса, причем для своего исправления находил основание в самом творении Иоанна Богослова.

По учению Сведенборга, все люди всегда находятся в тесном общении с духами, но они этого не сознают. Только отдельным лицам открыт дар познания и общения с миром духов. Таким общением с миром духов обладал и Сведенборг. Разница между ними и всеми остальными людьми и заключается в этом его общении с миром бесплотных существ. Это особенное отличительное свойство заключается в особенностях души – воспроизводить те восприятия и впечатления, которые душа, при общении с духовными обитателями невидимого для нас мира, усвоила и запечатлела. У каждого человека есть внешняя и внутренняя память. Внешняя память служит для удержания и воспроизведения впечатлений и представлений о предметах и событиях окружающего нас внешнего мира, тогда как память внутренняя дает нам картины воспоминаний и общения в мире духов; он считает себя сочленом этого мира и принимает в нем участие, равно и духи его знают, с ним общаются и признают его своим сочленом. Его внутренняя память отражает не только все наблюдаемое в мире духов, но и все условия бытия и внешнего мира, и не только то, что помнится внешнею памятью, но и что внешнею памятью забыто и что из нее, за временем, выпало. После смерти данного лица его внутренняя память воспроизводит картину всей жизни данного лица и это составляет его книгу жизни.

Что касается религиозного учения Сведенборга, то мы ограничимся только лишь некоторыми местами из его сочинений «О небесах, о мире духов и об аде», переведенного на русский язык А. Н. Аксаковым. Вот что говорит Сведенборг о Боге: «Прежде всего надо знать, кто Бог небес, ибо все остальное от того зависит: во всех небесах не признают другого Бога, кроме одного Господа; там говорят, что Он един с Отцом… Я часто говорил об этом с ангелами, и они постоянно отвечали мне, что на небесах они не могут делить Божественное на три, ибо знают и постигают, что Божественное одно и что оно едино в Господе; они также сказали мне, что люди, принадлежащие к церкви и подходящие в тот мир с понятием о трояком Божестве, не могут быть приняты на небеса…» (стр. 4).

Ангелы в совокупности называются небесами, потому что они собою составляют их; не менее того небеса, как вообще, так и в частности, образуются из Божественного начала, которое исходит от Господа, наитствует ангелов и приемлется ими. Божественное начало, исходящее от Господа, есть благо любви и истина веры… На небесах есть два различных рода любви: любовь к Господу и любовь к ближнему; в самых внутренних и третьих небесах – любовь к Господу; а во вторых и средних – любовь к ближнему… На небесах любить Господа не значит любить его личность, но любить благо, которое исходит от него… Любить ближнего не значит любить его самого, но любить истину, исходящую от Слова… Я всегда говорил об этом с ангелами: они удивляются, что люди церкви не знают, что любить Господа и любить ближнего – значит любить благо и истину и по воле делать то и другое… Мир духов отличается как от небес (ангелы), так и от ада; это место или состояние среднее между тем и другим; туда человек приходит по смерти своей и, пробыв там известный срок, смотря по жизни своей на земле, или возносится на небеса, или низвергается в ад».

Небезынтересны в этом отношении сочинения А. Н. Аксакова, заключающие в себе переводы творений Сведенборга и тщательный анализ их.

ГЛАВА IX

Рассматривая жизнь Сведенборга с медицинской точки зрения, мы видим в ней: припадки каких-то судорог, наступающих в виде приступов, в форме трясения, приступы экстазов, отдельные приступы галлюцинаций, дар ясновидения и сношения с миром духов и особенную склонность к проповеди новой веры.

Коснемся каждой из этих особенностей в отдельности.

1. У Сведенборга были приступы судорог. Что это были за судороги – трудно сказать, ибо о них говорят не посторонние лица, не благородные свидетели, а сам Сведенборг. Несколько раз он упоминает в своем дневнике, что «прошлую ночь у него опять были судороги, подобные тем, как были тогда-то». Такие судороги могут быть отнесены или к истерическим судорогам, или к эпилептическим судорогам, или могут быть простым проявлением дрожи в теле, возникающим под влиянием сильных душевных движений, как, например, дрожь и трясение тела под влиянием страха и ужаса и проч. Истерические судороги едва ли могут быть допущены у Сведенборга. Истеричные судороги проявляются у лиц истеричных. Истеризм свойствен преимущественно женщинам, сопровождается известными истерическими стигматами, которые и дают известную окраску и характеристику истерии. До сих пор не доказано, чтобы Сведенборг был женщина, и, тщательно изучая проявления его жизни, мы не усматриваем в нем никаких проявлений мужского истеризма, а потому приходится отказаться от той мысли, чтобы эти судороги были истерического характера. Таковыми они не были.

Быть может, это были дрожь и трепет под влиянием ужаса и страха, переживаемых Сведенборгом явлений, видений и экстазов? Возможно. Но много есть и против этого. Прежде всего видения Сведенборга не были характера поражающего и ужасающего. В таковых видениях Сведенборг был в общении с Господом Богом, ангелами, святыми императорами, полководцами, философами, учеными, великими деятелями и т. п. Все эти сообщники доставляли Сведенборгу душевное счастье и наслаждение, а никак не страх и ужас. Поэтому едва ли возможно приписывать приступы судорог проявлению страха и ужаса под влиянием видений. Об этих приступах судорог говорит сам Сведенборг и никогда не упоминает о том, что они явились под влиянием такого-то страшного видения. Таким образом, представляется затруднительным приписать приступы судорог Сведенборга проявлению страха и ужаса. Были эти приступы судорог проявлением эпилепсии? Почему нет? Приступы эпилепсии проявляются периодически, причем в некоторых случаях исключительно по ночам и составляют даже особый вид эпилепсии – ночной (epilepsia nocturna). Противоречием этому утверждению могло бы быть то, что Сведенборг об этих судорогах говорит лично, тогда как обыкновенно эпилептики ничего не помнят о бывших с ними припадках.

Но против этого можно сказать следующее: Сведенборг об этих судорогах говорит лично, – это правда; но знал ли он о них по собственному ведению и опыту или со слов окружающих, – это осталось неведомым. Возможно, что об этих судорогах он узнал от прислуги и затем занес с их слов об этом явлении в дневник. Но возможно и то, что Сведенборг не терял сознания в течение этих приступов и потому помнил о них и писал на основании собственного видения. Современные научные исследования и наблюдения более и более утверждают тот факт, что в течение эпилептических приступов нередко сознание не уничтожается, а только лишь потемняется, почему такие больные не всегда лишены воспоминания о происшествии приступа, хотя эти воспоминания отличаются смутностью, спутанностью и неясностью. Поэтому и Сведенборг мог иметь воспоминание о бывших у него судорогах и записать о них по личному его воспоминанию.

Вот те соображения, которые позволяют нам допустить, что у Сведенборга приступы судорог могли быть эпилептического характера и не были ни истерические, ни проявлением страха и ужаса.

2. Экстазы. Сведенборг переживал приступы, длящиеся часами и сутками, общения с богами, ангелами, духами и проч., когда он отрешался от всего земного, жил только своею духовною жизнью, жил чрезвычайно энергично, выше среднего жизненного уровня, представлялся почти нечувствительным ко всему окружающему земному и оказывался крайне утомленным по окончании таких моментов. Эти моменты крайнего духовного напряжения, выражающиеся чрезмерною жизнью духа, при нечувствительности ко всему земному, неспособности или резко ослабленной способности восприятия внешних впечатлений, составляют типичную картину экстаза. Такие экстазы могут быть истерического происхождения, неврастенического, эпилептического, у людей, истощенных молитвою и постом, находящихся под влиянием особых климатических и жизненных условий и проч. Сведенборг не был истеричен, неврастении тогда еще не знали, постом и молитвою он себя не истощал, особенных пертурбаций климатических и социальных в окружающей его среде не было. Поэтому остается допустить, что экстазы Сведенборга могли быть экстазами эпилептического характера или экстазами религиозного фанатика. По поводу последнего обстоятельства нужно, однако, добавить, что Сведенборг не был не только религиозным, но и никаким фанатиком. Это был религиозный новатор, мечтатель, проповедник, но проповедник философ, мыслитель и никоим образом не проповедник фанатик. Это не был Магомет, Лютер, Савонарола, Жишка и т. д. Но о религии Сведенборга мы скажем позже.

За эпилептический характер экстазов Сведенборга говорит еще и то обстоятельство, что по содержанию его экстазы напоминают экстазы эпилептиков. Содержанием последних являются обыкновенно божественные видения и божественные откровения. Такого же характера были и экстазы Сведенборга, почему их скорее всего возможно отнести к экстазам эпилептическим. Если прибавить судороги, о которых говорит Сведенборг, то эпилептичность приступов усиливается.

3. Видения. Сведенборг имел видения. В первый раз, как таковое, упоминается Сведенборгом в 1744 г., когда он находился в Лондоне и жил в гостинице. Нужно, однако, добавить, что подобные видения бывали у Сведенборга и гораздо раньше, что усматривается из его собственного дневника. Только они являлись ему почти всегда ночью, почему он принимал их преимущественно за сновидения или что-то подобное сновидениям.

На деле же это были видения, такие же видения, как и то, о котором он упоминает в лондонской гостинице. Что же это были за видения? Это были видения в данный момент в данном месте не существующих предметов, что по научному определению составляет галлюцинации. Такие галлюцинации бывают весьма редко у людей душевно здоровых: в тропиках, полярных странах, при голодании, при крайнем возбуждении, при напряженном ожидании, при чрезмерном желании увидеть и т. д. Гораздо чаще эти галлюцинации бывают у людей нервных: неврастеников, истеричных, эпилептиков, лихорадящих и т. д. Обычное явление галлюцинации у душевнобольных.

По характеру содержания галлюцинации Сведенборга почти все религиозного содержания, их скорее всего должно отнести к галлюцинациям эпилептиков, что нисколько не противоречит и другим болезненным проявлениям Сведенборга: судорогам, экстазам и даже его проповедничеству.

4. Ясновидение… Да, друг Горацио, действительно есть на свете много такого, что даже и не снится нашим мудрецам. И отрицать это нечто только потому, что оно не снилось тому или другому мудрому, – едва ли основательно. Тем более это так, что, собственно, нет ничего такого тайного, чтобы не стало со временем явным.

Раньше мы указали несколько фактов в жизни Сведенборга, из которых усматривается, что Сведенборг обладал особенным даром узнавать на расстоянии, не доступном нашим органам чувств, и во времени, давно прошедшем. Указывается факт, что Сведенборг способен был иногда предсказывать и будущее. Все эти факты происходили в присутствии почтенных лиц, которые не постеснялись засвидетельствовать их своим честным именем. Были попытки подорвать значение этих фактов и лишить их доверия. К чести фактов, однако, должно сказать, что они остались фактами, несмотря на то, что подрывать их пытались весьма почтенные лица, как, например, Куно-Фишер и др.

Другой вопрос, если нас спросят, что это за дар, коим обладал Сведенборг. Попытки объяснения его существовали и существуют; тем не менее, на взгляд натуралиста, эти попытки являются столь неосновательными и неясными, что лучше их оставить в стороне. Как ни обидно для нашего самолюбия и для чести науки, а будет правильнее сказать: мы этого не знаем, – нежели утверждать: этого не было, потому что мы не знаем.

Прибавим, однако, что и эти факты ясновидения и предвидения не стоят вне человеческих пределов. Сам Сведенборг о своих предвидениях говорит: «Я не могу иметь общения со всеми, а только с теми, кого я знал во время жизни, затем, с царственными и княжескими особами, знаменитыми героями, известными людьми и великими учеными, которых либо я знал лично, либо по их сочинениям, а следовательно, со всеми теми, о ком я могу составить себе представление…» Таким образом, дар ясновидения находился в пределах ведения и нам остается неизвестным только способ его познания. Так пока с этою неизвестностью и пребудем.

По словам Канта, состояния ясновидении Сведенборга могут быть разделены на три отдела:

1) когда он находился между видением и сном, причем он видел, слышал и чувствовал духом, – такое состояние в его жизни было не более 3–4 раз; 2) когда дух его куда-нибудь уносил, т. е. его тело ходило, двигалось, находилось в данном месте, – дух же его вместе с другими духами витал в совершенно другом месте, видел другие предметы, слышал иные речи и наблюдал иную обстановку, – так проходило несколько часов и дух возвращался вновь в свое тело, наконец, 3) бывали обыкновенные ежедневные видения в полном состоянии бдения.

5. Мистицизм и религиозное новаторство Сведенборга. Для того чтобы понять это проявление душевной жизни Сведенборга, нужно бросить короткий ретроспективный взгляд на всю жизнь Сведенборга. Некоторые писатели, как Janet и др., утверждают, что мистицизм Сведенборга являлся внезапно и не имел основы своей в условиях прежней жизни. Я с этим решительно не могу согласиться. Напротив, мистицизм и иллюминизм Сведенборга есть естественный плод и логический вывод всего предшествующего. Сведенборг должен был быть таковым, каким он стал, – он не мог быть иным.

Отец Сведенборга был крайний мистик и религиозный новатор. Его мистицизм был настолько велик, что его едва ли можно было признать вполне душевно нормальным. Даже современники Сведенборга подозревали ненормальность его душевной жизни; в наше время наука все-таки двинулась несколько вперед и выяснила истинное положение таких состояний, в каком находился епископ Сведберг.

Эмануэль Сведенборг есть сын своего отца до малейших мелочей. Но так как он был гораздо даровитее отца, то и ненормальности его появились обширнее и грандиознее. Получив по наследству от отца мозг и всю нервную систему неустойчивыми и неуравновешенными, Э. Сведенборг проводит детство в обществе отца и людей с умственным уровнем и жизненными интересами, подобных ему. Вокруг ребенка слышались речи религиозного содержания, передавались рассказы о видениях и другие мистические истории и творились богоугодные дела. Ребенок с детства проводит жизнь в среде религии, мистицизма и благотворительности. Сам он ведет беседы в этом духе, поражающие окружающих своею серьезностью, дельностью и оригинальностью. Можно ли подумать, чтобы такая обстановка детства осталась бесследною на дальнейшей жизни Эмануэля? Никоим образом. Все это должно было отразиться впоследствии на Сведенборге, и оно отразилось.

В годы юности и молодости, в период жизни любознательности Сведенборг увлекается познанием природы, природы окружающего мира, природы человека, природы творений Божиих и природы самого Бога… Обладая великим умом и обширнейшими познаниями и живя в государстве, где практические знания особенно оценивались, Сведенборг первые годы своей умственной жизни отдал практическому изучению и применению к жизни своих познаний, в дальнейшем же на изучение природы он смотрел как на изучение творений Всевышнего. Словом, к практическим познаниям стал примешиваться мистицизм, который в дальнейшем превратил его в религиозного новатора и способствовал созданию особенно систематизированного религиозного вероучения.

Со второй половины жизни Сведенборг становится настоящим мистиком. Что на него так повлияло? Трудно указать постепенность развития мистицизма и непрерывность его течения; тем не менее, нельзя отрицать того, что в этом проявлении не последнюю роль играла и неудачная любовь к Эмеренции, и обстоятельства, ей сопутствовавшие, и несчастия в обществе от холерной эпидемии.

Мы указали уже на то, что последовательность сочинений Сведенборга до некоторой степени указывает на различные стадии развития и превращения в душевной жизни Сведенборга. Мало-помалу он становился тем, чем он должен был быть по своей природе. Он должен был стать сыном отца своего, ибо он был плотью от плоти его и кровью от крови его. Он должен был стать мистиком, потому что отец его был мистик, он должен был остановиться на идеях религии, потому что отец его был таковым, потому что он все детство провел в такой среде, потому что жизненные толчки заставили его искать утешения и поддержки в Боге, потому что все направление тогдашнего мыслящего общества толкало его на этот путь, потому что, наконец, его галлюцинации влекли его к Богу, ангелам и всему отвлеченному и религиозному.

Мы знаем, как грубый религиозный формализм стал невыносим для тогдашнего общества. Лучшая, мыслящая часть общества искала выхода из этого сухого фарисейства в истинах природы, выводах здравого рассудка и пробуждающейся свободе ума и воли.

Но тогдашний человек был еще слишком малым младенцем в делах познания. Он не всегда мог найти разгадку неразгаданному в познаниях природы и разъяснение непонятному в законах течения ее. Более или менее уставая и утомляясь в этой борьбе, он поддавался течению фантазии, впадал в мистицизм, склонен был к галлюцинациям и недалеко был от затмения. Таков был общий дух того времени. Такова была среда, в которой жил Сведенборг. Мы не видим ничего удивительного в том, что Сведенборг был не только сыном своего отца, но и сыном своего времени.

Сведенборг стал на почву религиозности и отдался мышлению в этом направлении. Ни формализм, ни фанатизм не удовлетворяли его. Ему хотелось добиться познания истины познанием природы. На беду, ко всему этому присоединились галлюцинации и сновидения. И то и другое имело своим содержанием религиозные картины. Эти картины приняты были Сведенборгом за истину и правду бытия и создали калейдоскоп христианских истин, рациональных воззрений Сведенборга и его галлюцинаций.

Как человек обширных знаний и великого ума, Сведенборг захотел систематизировать все, что накопилось в его голове и в его знаниях. И он это систематизировал и привел в виде собственного религиозного учения. Но так как в основе этого учения лежало три постулата: Священное писание, рациональные познания и галлюцинации, причем последний постулат был несомненным проявлением душевной болезни, то и все систематическое вероучение Сведенборга носило в себе все элементы систематизированного бреда.

ГЛАВА X

Сведенборг до последних дней своей жизни считался всеми человеком умным, дельным, образованным и приятным собеседником. Его всюду принимали и всюду он был желанным гостем.

Как же со всем этим вяжется то положение, что всю вторую половину своей жизни Сведенборг был сумасшедшим? Очень просто. Сведенборг был человек частично помешанный, причем предмет его помешательства был настолько безопасным в общественном отношении, что он всюду был терпим и выносим.

В другой своей работе я указал уже, что помешательство может затрагивать один круг человеческих мыслей, оставляя неприкосновенными все остальные. Такие люди живут как бы двумя жизнями: одною – общею всем людям, и другою, присущею им одним. Мы полагаем, что первая жизнь есть нормальная, а вторая – больная. Они полагают, что вторая жизнь есть истинная и нормальная жизнь, а первая, «говорят», нормальная. Такие больные известны под именем первично помешанных, или параноиков. Бред этих людей почти всегда строго систематизированный и опирается на множество галлюцинаций и иллюзий. Бред этот в иных случаях касается преследования таких больных различными заговорщиками, жандармами, прокуратурой, женщинами (для мужчин), мужчинами (для женщин) и проч. В иных случаях бред этот имеет предметом своим идеи величия, царственную обстановку, поэтические дарования, математические открытия и проч.

Иногда предметом бреда является ревность, причем больные замечают, что предмет их ревности устраивает им различные козни, назначает свидания, состоит в заговоре с окружающими и т. д. Наконец, в иных случаях бред этот может быть религиозным, политическим, социальным и проч. Этот бред очень часто бывает строго систематизирован и выдержан во всех частностях. В его основе нередко лежат истинные идеи, измененные личными логическими доводами больного, и болезненность их проявляется только в том, что такие люди свои собственные идеи получают в виде галлюцинаций зрения и слуха, причем идеи не представляются извращенными, а самые галлюцинации являются для таких больных формою божественного откровения и наилучшего закрепления в сознании больных. Таково учение Магомета, в котором нет ничего бредового, а только лишь форма получения его освящалась божественными откровениями. Такие вероучители и в умственном отношении не представляли ничего ненормального.

Но существует другой ряд вероучителей, у которых их вероучение появлялось также в виде откровений и видений, причем самые видения отражались на содержании вероучения и учители верили в божественность и истинность такого учения. В данном случае галлюцинации создавали сложные идеи, которые входили в вероучение проповедника, признаваемое ими как истинное, такое вероучение составляло систематическое целое и являлось предметом исполнения на деле не только для вероучителей, но и для их последователей.

К последней категории проповедников принадлежит и Сведенборг. Получивши от отца болезненную натуру и в детстве готовое мистическое учение, окрашенное видениями, свойственными Сведенборгу, Сведенборг обогатил его естественнонаучными познаниями, расширил богатыми личными природными дарованиями, одухотворил эпилептически религиозною натурою, извратил и сделал патологическим массою своих галлюцинаций и систематизировал его великою логикою своего ума.

Таким образом, религиозное учение Сведенборга явилось систематизированным, но так как в основе его лежат не только истинные данные и личные доводы, но и болезненные явления, то это систематизированное учение является болезненно систематизированным и, как это ни обидно сказать, просто-напросто систематизированным бредом. Помимо всего этого, в области обычной жизни Сведенборг представлялся человеком здравомыслящим, образованным, разумным, дееспособным, приветливым и приятным. Его процесс мышления и в том и в другом круге идей являлся логическим, строго выдержанным и правильным; разница же между этими двумя мирами была та, что в первом мире посылки для мышления брались только из обстоятельств нормальной жизни, тогда как во втором круге мышления в основу принимались и галлюцинации. Вследствие этого объективно первый круг мышления для всех людей являлся нормальным, а второй ненормальным.

Таким образом, Сведенборг являлся частично помешанным, или параноиком, причем содержанием бреда его были религиозные истины, почему, при великом его уме и твердой воле, он является великим мистиком и основателем нового вероучения, которое в самой основе своей имеет болезненные данные.

НАПОЛЕОН I И ЕГО ГЕНИЙ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Существует рассказ, что появление Наполеона I было предсказано за сотни лет, и это предсказание принадлежит Philippe Dieudonne Noel Olivatius. Этот доктор и археолог, занимавшийся некромантией и вызыванием духов, оставил после своей смерти рукопись, которая после революции была найдена генеральным секретарем парижской коммуны, Francois de Metz. Во время производившихся последним обысков в библиотеках бенедиктинских или неневьевских монахов Francois de Metz снял копию с манускрипта и обозначил ее 1793 годом. После коронования Наполеона I эта копия была ему представлена и вызвала следующий эпизод. Однажды вечером Наполеон, немного взволнованный, пришел к Жозефине. «Прочтите это, – сказал Наполеон. – „Франция и Италия (la Franco-Italie) произведет на свет сверхъестественное существо. Этот человек, еще совсем молодой, придет с моря и усвоит язык и манеры франкских кельтов. В период своей молодости он преодолеет на своем пути тысячи препятствий, при содействии солдат, которых генералиссимусом он сделается впоследствии. Этот извилистый путь будет для него сопряжен со многими страданиями. Он будет в течение пяти и более лет воевать вблизи от места своего рождения. По всем странам света он будет руководить войною с великой славой и доблестью; он возродит заново романский мир. Он дарует законы германцам; он положит конец смутам и ужасам в кельтской Франции и будет впоследствии провозглашен не королем, как практиковалось раньше, а императором, и народ станет приветствовать его с превеликим энтузиазмом. Он в продолжение десяти лет и более будет обращать в бегство принцев, герцогов и королей. Затем он создаст новых принцев и новых герцогов и с вершины своего высокого трона он воскликнет: „О sidera, о sacra!“ У него будет войско, численность которого можно обозначить как 20 000, умноженное на 49; у солдат будет оружие и трубы из железа. У него будет семью семь тысяч лошадей, будут всадники с саблями, пиками и кирасами из стали. У него будет семижды две тысячи человек для управления ужасными машинами, которые станут изрыгать серу, огонь и смерть. В правой руке у него будет орел, символ победы и войны. Он даст народам многие земли, и каждому из них дарует мир. Он придет в великий город, создавая и осуществляя великие проекты, здания, мосты, гавани, водостоки и каналы. У него будет две жены…“

Жозефина прекратила чтение.