Русский национализм и национальное воспитание

А что при этом происходит – про то мы хорошо знаем по 1905–1906 гг.

Вот как используют социал-демократы национализм. Они ошибаются только в одном: можно затушить национальное самосознание, но не национальное чувство. Лучшим примером служат свалки между чехами и немцами и между русскими и жидами во время погромов…

Этим можно было бы и закончить отношение социализма к национализму. Но есть еще одна маленькая, не лишенная интереса и пикантности страничка. Это именно отношение социал-демократии к евреям.

Не подлежит никакому сомнению, что в революционном и социал-демократическом движении евреи играли, играют и будут играть очень видную, если не главную роль. Весьма естественно ожидать, что социал-демократы должны отнестись с великим почтением и великой предупредительностью как к евреям вообще, так, в частности, и к еврейской нации. Пожалуй, к евреям – оно так есть и на деле. Но что касается еврейской нации, то тут оказалась заминка, и заминка весьма серьезная и небезынтересная. Во время вспышки национального использования социал-демократы отнеслись к еврейской нации весьма непочтительно.

Во время этого национально-социал-демократического расцвета галицкие евреи в 1905 г. объявили, что они тоже нация, и явочным порядком составили свою самостоятельную национальную группу. Доводы евреев состояли в том, что они тоже нация. А так как все нации Австрии требуют автономии, то и евреи должны пользоваться теми же правами. Но немцам и другим национальностям это не понравилось, и они представили свои соображения. Прежде всего, евреи не нация. Один из важнейших элементов нации – это территория. Национальная автономия должна быть поставлена на самоуправление замкнутых национальных областей. Собственно говоря, помимо территории у евреев нет нескольких и других основных черт нации: нет языка, а какой-то жаргон, нет цельности антропологического типа, самая религия такова, что более сознательные из евреев сохраняют ее только для сохранения нации.

Но если даже оставить в стороне и такой важный недостаток, как территория, то и при всем остальном такой серьезный авторитет австрийской демократии, как Бауэр, затрудняется признать за евреями нацию. И здесь я вынужден остановиться подольше на цитатах.

Было время, когда евреи были действительно нацией. Таковою их делала не только общность крови, но и общность культуры. Они долго сохраняли свою национальность, даже живя среди других народов. Но с развитием капиталистического способа производства в обществе изменилось положение евреев в обществе. Часть из них попадает в класс промышленный, буржуазию, благодаря торговле и ростовщичеству. Новая культура еврейской буржуазии отделяет образ мысли и жизни этих евреев от тех евреев, которые продолжали жить старыми традициями. Они вступают в христианскую буржуазию и принимают идеологию новую. Эта буржуазия приспособляется к народам, среди которых живет, и постепенно ассимилируется ими. Мало-помалу тем же духом охватываются и другие классы еврейского народа: интеллигенция и мелкая буржуазия. Денежное хозяйство захватило в свой круговорот все общество, сами христиане стали евреями. Еврейский городской торговец является торговцем в обществе, покоящемся на денежном хозяйстве. Он боится конкуренции своих христианских коллег. Он должен приспособляться к потребностям своих покупателей, удовлетворять их вкусы и не бросаться в глаза чуждыми им особенностями.

И вот он снимает традиционную одежду, оставляет традиционный язык и традиционные нравы и все больше приближается к окружающей его среде. Если еврей прежде являлся один носителем денежного хозяйства, то теперь денежное хозяйство захватило все общество. Евреи приспособляют свою культуру к культуре европейских наций.

Евреи приспособляются к всеобщей сущности буржуазного общества, «так как реальная сущность самого еврея получила всеобщее осуществление в самом этом буржуазном обществе», – говорит Маркс. Фактическое приспособление их повлекло за собой их правовую эмансипацию, уравняло их правами с христианами, или, как говорит Маркс, «евреи эмансипировались постольку, поскольку христиане стали евреями». Это уравнение их в правах, в свою очередь, ускорило их фактическое приспособление. Процесс ассимиляции евреев идет ускоренным темпом с тех пор, как еврей принимает участие в общественной и политической жизни наций, с тех пор, как еврей-дитя посещает публичную народную школу, а взрослый еврей отбывает в армии воинскую повинность.

С изменением сельского хозяйства евреи должны были рассыпаться по всей стране, переменить свою профессию и заняться различными формами производства. Вместе с этим евреи стали ассимилироваться теми нациями, среди которых они жили. Это делается медленно, но делается. В Средней Европе они забыли свой язык, а говорят жаргоном, они бросили свои традиции, костюм и в них можно узнать евреев по мимике и жестикуляции. Они давно отказались от своей старой религии, но не хотят оставить своего реформированного еврейства, содержание которого бедно и мыслями, и чувствами. Они не знают даже древней литературы, древних преданий своего народа, но упорно хватаются за жалкие остатки этого национального наследства, за отдельные слова и обычаи. Они находятся с людьми, с которыми они живут, – но браков с инородцами не заключают и отличаются сильно развитым сознанием своей национальной особи и национальной принадлежности. Естественно, что такое обособленное положение евреев сближает, но вместе с тем оно их и губит. Они сами стыдятся себя, они стыдятся своего имени и называют себя именами народа, среди которого живут; но они желают остаться и остаются сами собой. Вне границы Русской земли они называют себя русскими, видимо находя в этом для себя какой-нибудь интерес.

Однако их ассимиляция даже среди европейских народов не закончена и еще идет. Да и сами народы относятся к еврею как к чужому и пришлому. «Даже по отношению к Западной и Средней Европе еще нельзя сказать, что евреи не составляют нации, но можно смело утверждать, что они перестали быть нацией». Особенно сильно ассимилирует школа. Так, в Богемии евреи заявили, что их разговорный язык – чешский. Медленнее идет их ассимиляция в Галиции и Буковине, – и только в России, Польше и Румынии они ближе к первобытной нации. Но даже и тут если они составляют нацию, «то носят характер неисторической нации. Их язык и культура зачахли».

В последнее время и в России евреи стремятся к созданию самостоятельной исторической нации. Им нужна своя культура, и они стремятся создать ее. Возникают еврейские организации, создают еврейскую прессу, начинают переводить на еврейский жаргон литературу европейских наций.

Однако для культурной общности требуется более тесное сплачивание, – евреи же, напротив, обладают особенной способностью к рассеянию, побуждаемые к тому больше всего изысканием более ценной добычи.

«Евреи стали бы исторической нацией, если бы они вообще оставались нацией, но капиталистическое общество вообще не дает им сохраниться как нации». Отказываясь даже от территории как необходимого условия наличности нации, Бауэр полагает, что общность капиталистического строя и производства у христиан и евреев на одной территории создает между ними такое сближение, что сохранение еврейства как нации внутри этого общества невозможно. «Если к национальным меньшинствам нет притока из замкнутых областей нации, то она мало-помалу растворяется в окружающей их национальной среде». Жизнь выше всяких сентиментальностей.

Но для того чтобы еврей-рабочий был принят в среду европейских рабочих, он должен превратиться из еврейского пролетария в немецкого современного рабочего. «Препятствием тому служит не только язык еврея, но и самое существо его». Во многих предприятиях христианские рабочие и теперь еще не выносят своего еврейского коллегу. Эта антипатия объясняется не политическим антисемитизмом, а наивным инстинктом, направленным против чужой особи неассимилированного еврея. Евреи должны культурно сравняться с другими нациями. «Пока их тон, их манеры, их одежда, их нравы раздражают их христианских товарищей, мастера, фабриканта», до тех пор между ними антагонизм. «Представьте себе только еврейских детей в собственных национальных школах, с еврейским языком преподавания? Какой дух будет господствовать в этих школах?.. Теперь еврейский народ имеет другую культуру – культуру неисторической нации, культуру людей, находившихся вне круга европейских цивилизованных народов, передававших из рода в род целый мир давно отживших мыслей, желаний, нравов… Таким путем дети еврейских рабочих были бы искусственно воспитаны в духе прошедших времен… Их, этих будущих промышленных рабочих, борцов рабочего класса, воспитали бы в духе средневековых представлений, внушили бы им психологию отжившего экономического строя, сохранили бы в них жизненные привычки еврейского шинкаря, живущего среди натурального хозяйственного уклада жизни. Если же отказаться от требования особой еврейской школы, то национальная автономия теряет для еврейства всякое значение…»

Если сколько-нибудь внимательно просмотреть эти отношения австрийских социал-демократов к евреям, то окажется, что очень уж непочтительно они смотрят на этих борцов за гешефтную свободу и завзятых революционеров. Понятно, «товарищи» из евреев страшно обиделись. И вот один из них, некто Житловский, дает отповедь Бауэру.

«Евреи, эти кочевники высшей культуры (? – Авт.), несомненно, представляют собой особенную национальность… Ни один из окружающих народов не признает евреев членами своей нации. (Еще бы! – Авт.) Кто же они, если они не поляки, не румыны и т. д.? «Люди», – ответит интеллигентный еврей-космополит. Ответ, конечно, верный, хотя несколько не точный… Если принять этот ответ всерьез (да кто же его всерьез примет? – Авт.), то получится, что человечество в настоящее время распадается на многие национальности и «людей», т. е. группы лиц, которые сами по себе не представляют никакой национальности, но являются, по-видимому, только исключительно вследствие того, что другие национальности не похожи на них…» (Ну, можно сделать и иное допущение…)

Что касается территории, то Житловский не может не согласиться, что это большой минус у евреев при их стремлении образовать свою национальность и евреи уже давно заботятся о создании национального центра в автономной еврейской стране. Но ведь одна территория еще не определяет нации. «Ведь евреи не переставали жить исторически (?) во все время своего существования, не переставали вырабатывать своеобразную культуру и выдвигать массу талантов и даже гениев (? – Авт.) в области своей собственной литературы и науки, как бы эта литература ни была различна (? – Авт.) от европейской».

Бауэр говорит, что культурно более сильная нация путем браков, тесных экономических и дружеских сношений будет поглощать отдельных членов меньшей нации и ассимилировать их. Это будет «мирное соревнование вместо насильственных завоеваний». Но почему же Бауэр исключает евреев из этого процесса мирного соревнования?.. (Ого!..) Бауэр говорит, что в настоящее время неполноправная нация не может защитить своей чести. Если кто оскорбит таковую нацию, то нация как таковая не может выступить в качестве жалобщика: нет никого, кто бы имел право жаловаться… «Не думает ли Бауэр, что и еврейская нация может попасть в подобного рода положение, где ей придется защищать, может быть, не только честь, но и имущество и жизнь своих сочленов?»

Но все это было бы ничего, если бы не «запах еврейских школ» и «жизненные привычки еврейского шинкаря»… «Еще никогда и нигде, – отвечает Житловский, – из уст социалиста не сыпалось столько оскорблений еврейскому народу, не сыпалось столько плевков в народную душу (? – Авт.), не втаптывалась она в грязь так, как в этих научных доводах Бауэра. Еще никогда не делалось еврейскому пролетариату столько унизительных предложений – продать за чечевичную похлебку свое «я»… Старый космополитизм был по отношению к евреям куда чище и благороднее, чем новый паннационализм Бауэра. Этот паннационализм (не видящий в старой психологии еврейской ничего, кроме психики шинкаря, в старой еврейской культуре, этой сокровищнице человеческих страданий и скорбных дум) есть явление новое в современном социализме, явление, с которым еврейскому рабочему классу придется самым серьезным образом свести свои счеты…» Сводите, на доброе здоровье… Капелька правды не понравилась…