Куда уходят чувства

Маленькая, добрый день.

Сегодня пишу тебе письмо, которое будет отправлено перед самым отходом в море. Уходим в рейс на несколько месяцев. Точно никто не знает, но маршрут приблизительной такой. В начале с Владивостока идем в Китай, потом во Вьетнам, после в Северную Корею. Если там что то уладят, то зайдем еще в Южную Корею.

Помнишь, я тебе рассказывал, что с судна письма не отправляются. Можно только телеграммы. И если получится звонить. Но это очень сложно.

Все с нетерпением ждем первого рейса. Сколько раз переносили. Представляешь, а некоторым курсантам из мореходок везет, и они практику проходят на большом парусном судне. Есть одна проблема. Эти рейсы очень долгие. Могут доходить до 9 месяцев. Если бы у меня не было тебя, я тоже с удовольствием пошел вокруг света на большом паруснике. Очень прикольно.

С нами в рейс идут несколько преподавателей: англичанка и мужик по РПУ (радиопринимающие устройства). Я тебе про него рассказывал. Жутко строгий. У него сачкануть практически невозможно. Будем делать курсовую работу. Необходимо рассчитать и сконструировать радиопринимающее устройство. Это все на бумаге. Мастерить ничего не будем. Также с нами идет наш кэп. Всего где то набирается человек сорок. Это те, кому визу открыли. Остальные будут по внутренним линиям ходить. Нам за границей будут начислять по одному доллару в день. А говорят мужики, капитан получает по 8 долларов в день. Кормят на судах очень хорошо. Думаю, немного поправлюсь.

Если все, Маленькая, получится, то сразу после рейса к тебе. Хоть на несколько дней. Отмазку уже придумал.

Очень по тебе скучаю. Как ты? На это письмо отвечать не нужно, так как оно придет, когда я буду уже в море. Лучше все хорошее скажешь мне дома.

Буду заканчивать. Люблю очень. Целую. Твой П. П.

Ноябрь 1990 г.

Малышка, здравствуй.

Сегодня вечером нам сказали, что есть возможность написать письма домой. Завтра будет передаваться корреспонденция в Союз по дипломатическим каналам (мы стоим в Хайфоне (Вьетнам)), и кто хочет, тот может написать письмо. Я решил воспользоваться этим шансом и начеркать тебе пару строк.

У меня все нормально. Практика проходит в штатном режиме. Слава Богу, я не страдаю морской болезнью. До большого шторма (он был 10 дней, и волнение моря не опускалось ниже 6 балов; максимально, по словам мужиков, доходило до 8 балов), практически никого не укачивало. Когда налетел легкий бриз, море стало неспокойным. Некоторые курсанты сникли. По моим наблюдениям, из 40 курсантов категорически не переносят качку где то человек 10. Периодически плохо у 10–20 человек. И практически не укачивает (слегка, когда ложишься спать) человек 10. Я в том числе. Оказывается, качка бывает бортовая, это когда судно качает с одного борта на другой; и вертикальная (когда судно качает с носа на корму). Во время сильного шторма нам не дают первое блюдо, так как тарелки с супом не хотят находиться на столе. Представляешь, когда сильный шторм, нам под страхом отчисления запрещают выходить и подышать воздухом на палубу. Так и сказали, кто выйдет за кислородом, того отчислят. Мы, естественно, не выходим.[15 - Выход на палубу во время шторма. С позиции нормального человека, не говоря уже об определенной ответственности за других людей (имеется в виду ответственность командира роты за бестолковых курсантов), решение о том, что кого из курсантов во время шторма (как правило, это начиналось после достижения волнением моря пяти балов) заметят на палубе, того по прибытии из рейса отчислят, является абсолютно здравым решением. Но курсанты, ребята в возрасте семнадцать-девятнадцать лет, – это особый тип подростков (принять решение пойти учиться в полувоенное училище, моряком, проучиться несколько лет и т. д.). В качестве примера можно привести одну более или менее разумную традицию, суть которой заключалось в том, что при сильном шторме (в нашем случае это было до семи балов) и вертикальной качки выйти на корму судна и простоять в течение шестидесяти секунд. На такой безрассудный поступок согласились трое. Я в том числе. То, что это глупо и сверхопасно, понимали все. Но как мог физорг роты, парень из Крыма[18 - Многие считали, что я одессит. Возражения, что Одесса от Крыма как минимум в шестистах километрах, звучат неубедительно, когда находишься на другом конце страны], женатый человек, не решиться на такую пустяковую затею? Такого не могло быть в принципе. Точную высоту кормы я не помню (думаю, не более пяти-шести метров от воды при спокойном море), но когда сильный шторм и вертикальная качка, это расстояние может увеличиться в два раза. Соответственно, когда ты стоишь на краю кормы, то получается, что ты резко поднимаешься наверх, а потом так же резко летишь вниз. Расстояние до воды может сократиться до полуметра. Стоять с открытыми глазами просто невозможно. Так и тянет за борт. Привязываться нельзя. Спасательный жилет надевать нельзя. Единственное, что можно (я так сделал) – схватиться руками не сверху, а снизу, давя руками вверх (для того чтобы упор шел на ноги). Если схватиться просто сверху (бортик чуть выше пояса), когда корма опускается с большой высоты вниз, есть вероятность свалиться за борт. Когда корма поднимается, то просто дух захватывает, но вылететь за борт маловероятно. Одним словом, довольно глупое и опасное занятие. Но молодость есть молодость. Конечно, никто не думал о последствиях, о родителях, женах (впрочем, я был единственным женатым), о людях, которые отвечали за нас, включая командира и капитана. Вероятнее всего, именно таким образом и вываливались курсанты за борт. В нашем случае была еще одна проблемка – скользкая палуба. При попадании воды на палубе в холодное время года образуется корка льда. Можно просто поскользнуться и сильно удариться. Такие случаи у нас были.] Оказывается, несколько лет назад пару курсантов смыло за борт. Соответственно теперь за этим смотрят более строго.

Когда пришли на судно, все было настолько прикольно. Сам пароход – большая посудина, которая имеет название «Профессор Ющенко». Правильно называется грузопассажирское судно. Может перетаскивать и грузы, и людишек. Наверное, по этой причине его приспособили для курсантской практики. Есть бассейн и теннисный стол. Так как мы будем проплывать в тропиках, нам сказали, что если нырять научитесь, то, может быть, нальют воды в бассейн. Вот мы и тренируемся нырять. Но мне так хорошо, у меня нет нужды в тренировках, так как я умею нырять. А кто не умеет, тот учится. Это я пошутил, конечно. Есть такой анекдот про психов. Заполнение бассейна водой увязали с нашей дисциплиной. Думаю, пугают. Нальют воды, куда денутся. В тропиках жара под 40 градусов. После распределения кроватей (жребий), мне досталось лежбище внизу. Прикольно. По крайне мере, если будет сильный шторм, не так высоко падать. Это шутка. Нужно быть буйнопомешанным, чтобы вывалиться с этого пристанища. Достаточно высокие бортики.

Первый день рейса нам дали на акклиматизацию. Занятий не было. Был вводный курс по технике безопасности. Где головой не стучаться, где не бегать, куда не ходить и т. д., всякая ерунда, но в большей степени может пригодиться. Сколько раз нам преподаватели (моряки) рассказывали, что в море может приключиться всякая ерунда незапланированная. Нужно быть готовым ко всяким неожиданностям.

Особо ничего не делаем. Полдня учимся, делаем курсовую по РПУ и валяем дурака. Каждый вечер смотрим в столовой по два фильма. А жизнь у моряков просто лафа. Всякие мелкие приколы. Удается не меньше часа заниматься спортом.

От нечего делать мы играем в карты, хотя это строго запрещено. Играем в дурака на желания. В игре принимают участие шесть человек. Вначале желание, а потом игра. Я за это время проиграл одно желание. А именно, с после завтрака до ужина проходить в спасательном жилете. А он такой здоровый и неудобный. Так вроде ничего, но после обеда кэп объявил построение на палубе. Ну и мне пришлось идти в жилете. Когда построились, он подходит ко мне и спрашивает, почему я в жилете. А что я ему скажу, что в карты проиграл? Пришлось рассказать историю, что предчувствие не очень, видать, плохо спал и страх кораблекрушения одолел меня. Все стоят и ржут (культурно). Он мне говорит, Паша, ты что, трус? Погода отличная. Я ему, товарищ капитан, я не трус, но я боюсь. Вот внутренние опасения переборю, там и сниму эту непосильную ношу. Потом на английском весь урок сидел в жилете. Но чтобы она не задавал глупых вопросов, я подошел к ней заранее. Сказал, что сон неважный приснился, можно я посижу в жилете? Она посмотрела на меня и согласилась. Когда Ходосов (преподаватель по РПУ) меня в жилете встретил, то на его вопрос, что это я тут панику навожу, пришлось несколько соврать и сказать, что это мне командир в качестве наряда устроил. Вот я хожу и мучаюсь.

Дима проиграл. У него было желание весь коридор на четвереньках проползти задом наперед. И все это после отбоя. В 23:30. Представляешь, он ползет, а тут кэп выходит. Он спрашивает, Синельников, ты че делаешь. А Дима ему, что иголку потерял, вот ищу. Вот мы ржали.

Гена проиграл. После отбоя весь коридор проходил в брейкдансе. Все почему то мечтали, чтобы я проиграл. Но нет же. Гена. Нормально танцует. Ему даже музыка не нужна. Вот одаренный парень.

Игорь проиграл. Так он весь день с большим чемоданом ходил, а в нем пустые банки из под сока. Нам в тропиках каждый день положено по банке сока. Морякам – сухое вино. Он и на построение с ним бегал. Кэп спрашивает, что за чемодан и что там грохочет. Он два раза ему говорил, что идет пустые банки выкидывать.

Но самое забавное было, когда один парень проиграл. С нами преподаватель очень суровый (пишем ему курсовую), так желание заключается в том, чтобы постучаться в 23:45 к нему (а он по идее должен спать) и спросить у него, не проверил ли он его курсовую. В конечном итоге парень отмазывался, что перепутал время, слишком сильно переживает за свою работу, три раза ее переделывал и т. д.

В конечном итоге, после очередной облавы кэпа, все карты были из обращения изъяты.

Еще мы с Геной поспорили, на то, когда судно зайдет во Владивосток (закончится рейс). Он говорил, что в срок точно не придем, так как на море всякая ерунда случается (у него батя исторический моряк, поэтому он лучше знает – он так, наивная душа, думает), а по моим расчетам, что как минимум на четыре дня раньше. Спор следующий. Спорим на конкретную дату прихода. Кто выиграл, тому бутылка конька. За каждый день просрочки еще по одной бутылке[16 - В конечном итоге я проспорил пять бутылок коньяка. Гена принял мое предложение относительно замены коньяка на шампанское. Свою часть пари я выполнил в полной мере. А вот Гена нарушил договоренность относительно совместного распития. Когда я в очередной раз находился в Москве, он с товарищем и двумя подружками совершил акт опустошения бутылок без нашей общей компании. На мой лаконичный вопрос, почему же так? Ответ Гены был прост. Ну что ты не понимаешь что ли. Девчонки же. Отчасти я с ним согласился.Проиграл я, кстати, совершенно случайно. Мы шли с опережением графика дней на восемь. Но произошел форсмажор: в последнем порту нас продержали больше одиннадцати суток на внешнем рейде. Причину я не помню. Из-за этой незапланированной стоянки я и проиграл.]. Гена, ты помнишь, я тебе рассказывал, я у него кроссовки выспорил, должен был мне новую джинсовую куртку отдать, но видя, что он начинает отмазываться (в культурной форме), я предложил сделать взаимозачет. Вместо новой куртки готов забрать бэушные кроссовки (я к тебе в них приезжал). Тем более, мне они сейчас важнее[17 - Один из моих споров. Дело было так. Сидим на занятии и рассуждаем, кто в принципе пойдет на морскую практику за границу. Она должна была состояться приблизительно через полгода. Может пойти за границу тот, у кого к тому времени будет виза[19 - Загранпаспорт моряка – инструмент, благодаря которому поведение курсантов было существо лучше, чем могло быть, тот самый «пряник».]. Я говорю, что визу дают с восемнадцати лет (мне это знакомый моряк рассказывал, правда, было это несколько лет назад). Гена говорит, что можно открывать визу с шестнадцати. Я, естественно, настаиваю на своей версии. Как обычно бывает, такие разногласия заканчиваются спором. Рядом за партой сидел Миша Черноглазов. Отличник и хороший парень. Ему восемнадцать исполнялось на месяц позже начала намеченной морской практики. Так как спор был весьма жарким, а курсанты – народ хитрый и стараются всегда отмазаться от невыгодных условий (в широком смысле), я предложил, чтобы не было различных уловок, спорить на Мишу. Суть спора. Попадет Миша до исполнения восемнадцати лет на практику за границу или нет. Если Миша попадает за границу до восемнадцатилетия (то есть если ему дадут визу), то я проиграл (без визы нельзя). Если Миша попадает за границу после дня рождения – я выиграл. Я уже понял (после спора), что суть спора изменилась, но обстоятельства могли быть на моей стороне.В конечном итоге практика была перенесена на 9 месяцев. Мише дали визу раньше восемнадцати лет, но за границу он попал тогда, когда ему уже исполнилось восемнадцать. Соответственно я выиграл. При этом я признавал, что де-юре я проиграл, но де-факто все-таки выиграл. Заодно посоветовал Гене быть более внимательным к условиям спора.После прихода из рейса я смог отпроситься на Новый год в Москву. Это было несколько проще, так как я уже был семейным человеком.После Нового года я вернулся во Владивосток. Оставалось меньше года до окончания училища. Базовая учеба практически заканчивалась. Оставались военные сборы в течение сорока суток, по окончании которых курсанты становились офицерами запаса, и индивидуальная плавательная практика. Общий плавательный стаж к окончанию училища должен был составить не менее шести месяцев моря.].

Малышка, представляешь, мы видели Летучего Голландца. Ну это якобы мистический парусник, который плавает без команды. Подожди пока, на телевидение не звони. Расскажу все по порядку. Дело было так. Стояла отличная погода. Наше корыто плывет себе с миром. В радиусе видимости никого нет. Тут кто то из пацанов замечает, что вдали что то виднеется. Естественно, был выпрошен капитанский бинокль. Точнее, мы взяли посмотреть. Но мы ведь потом отдадим. Через некоторое время мы могли уже прочитать название судна. Но самое интересное, что на палубе никого не было, и оно не то чтобы куда то двигалось, оно вращалось вокруг своей оси. Вначале мы не поняли, в чем дело, но после того как какой то умник вспомнил про фильм «Пираты ХХ века» и непонятно, что у нас в мешках в трюме после Китая (ночью грузили), стало как то не очень. Тем более он от нас был совсем рядом. В конечном итоге мы пошли и позвали боцмана. Точнее, нас к нему послали, так как он все знает. Мы его смогли уговорить подняться на палубу. Он внимательно посмотрел и сказал, что это фигня. Утрите слюни. Родителям можете не звонить. Так бывает. Мы вначале не поняли, как это так. Судно неуправляемое за сотни миль от берега, никого нет. И это нормально. В конечном итоге он сделал предположение, что это экипаж – поляки (мы так и не поняли, как он определил), и все в доску пьяные. У них такое случается. Несколько дней попьют, а потом поплывут дальше. Мы, конечно, расстроились. Думали, мистические события происходят. Будет чем девушек завлекать. Мне, естественно, не нужно, ведь я уже и так кое кого завлек. И без душераздирающих морских баек. Это я больше про ребят. Им же тоже жены нужны. А без завлекательных рассказов кому они нужны.

Маленькая, я по тебе очень скучаю. Позвонить пока нет возможности. Может, позже с радистом договорюсь. Как у тебя дела? Что нового? Как Кузя? Мама? Будь умницей. Люблю очень. Будет звонить мама, передавай привет. Скажи, что все у меня нормально. Как вернемся, сразу позвоню.

Пока. Целую. Твой П. П.

Февраль 1991 г.

Здравствуй, моя Маленькая.

Появилось немного времени, и я решил тебе написать письмо. У меня пока все более менее нормально. Поговорил с Сашей[20 - Бывший офицер училища, с которым мы дружили.], он обещал помочь с военными сборами. Если все прокатит, то нужно быть только на присяге. Соответственно, может получиться дополнительный месячный отпуск. Надежда только на Сашу. Офицеры с кафедры как то на меня не совсем по доброму смотрят. Может, знают лишнего? Я им всегда говорил, много знаете, плохо спите. Лишняя информация человеку только вредит. В лишних знаниях большая печаль. Они почему то на мои столь мудрые мысли обижались. Ну а кто их жизни научит? Так и помрут, не разобравшись в сложностях мироздания.

Представляешь, сижу я на военно морской подготовке (на задней парте) и тихо, никого не трогая, пишу тебе письмо. Майор нам рассказывает о торпедах (допотопных), мы ему несколько раз говорили, что служить никто не пойдет. Помнишь, я тебе рассказывал, что после окончания училища можно либо на гражданский флот (торговый или рыбаком), а можно идти служить. Но таких курсантов за всю историю училища было два человека. Мы ему объясняем, что кто хотел служить, шли учиться в военное училище. Мы гражданские. У нас тип мышления совершенно другой. Ваших торпед нам не нужно. Мы ему не раз говорили, что кто много знает, тот быстро старится. А он ни в какую. Мы ему даже растолковывали, что в целях сохранения государственной тайны нам лучше этого не знать. Вдруг за границей нас похитят, будут пытать психотропными средствами и выведают все военные секреты. А нам что, Родину хочется подставлять? Мы что, ее не любим? Странный мужик. У него одно. Вы просто бездельники и тунеядцы. Вы бы у меня в армии по другому говорили. А мы ему, у нас армии уже не может быть. В худшем (страшном) сне – это военно морской флот. Так что увы. У нас практически все морские офицеры, а он сухопутная крыса. Он в принципе нормальный мужик, и мы его понимаем, но слишком уж мы его не любим. Ну так вот. Сижу я тихо, пишу письмо, и, естественно, слушаю, о чем идет речь. Я ведь радист, и нас научили принимать информацию с учетом различных помех. В нашем случае помехой было написание тебе письма. Я тебе рассказывал, есть такой ящик – ручеек называется. У него есть функция – помехи различного уровня. Ты принимаешь сигнал, и одновременно идут шумы. Их можно делать различного свойства. Задача радиста – отделить сигнал от помех. Сложно, но в принципе привыкаешь. И что я слышу. Он отвлекся от темы и начал вести разговоры про жизнь. Непонятно, с чего это он. Может, под старость лет задумался о душе? Обычно кроме устройства торпед и мин ни о чем больше не говорил. Он начал с того, что жизнь тяжелая штука. Ну тяжелая, и что с этого (я рассуждаю). Потом еще что то говорил. В конечном итоге перешел к тому, что есть люди, которым все пофиг. У них есть некое свое мнение на многие вопросы, они знают, как нужно жить и т. д. Представляете, даже среди курсантов попадаются такие индивидуумы. Я сижу и думаю про себя, что не повезло курсанту. Гасить на экзаменах будут. Потом он начал, что это хорошо, и он бы рад так жить, но не у всех получается. С этим нужно родиться и т. д. Потом говорит сокровенную фразу. Что данный курсант находится в вашей роте. Я сижу и думаю, кто же может это быть? Кому не повезло в жизни? Вроде все нормальные ребята. Надо же, на ровном месте парень попал. Случайно поднимаю глаза, и он (представляешь, вероятнее всего, он постоянно смотрел на меня, когда я письмо тебе писал) смотрит на меня и говорит: да, Кравченко, о тебе идет речь. Я как то растерялся. Естественно, я начал спрашивать, что я такого сделал, ничего не нарушал, конспект веду и т. п. А он, да причем тут конспект. Не в учебе дело. Я ему говорю, что вы, наверное, меня с кем то спутали? А он говорит, что нет. Это о тебе речь идет. Я уже за тобой несколько лет наблюдаю. Вот, думаю, попал. Я так и не понял, в чем дело. Но ясно одно, что враг не спит и выявлен с поличным. Возможно, кто то спалил меня, когда я в самоволку к тебе летаю. Нужно быть осторожным. Нам рассказывали, что были случаи, когда поле окончания училища не давали звания (за хулиганство) и пацанам приходилось дополнительно три года на флоте служить. Полная жуть. Но думаю, ко мне это не относится.

Тут спор у нас очередной вышел. Сидим мы в кубрике, и нас что то потянуло на философию. Давай спорить о конце света. Кто то вычитал, что он будет в 2000 году. Потом типа все. Всем хана. Я говорю, что полный бред. Андрюха (младший) говорит, что так оно и будет. Он ведь с деревни, и ему это некая бабуся рассказывала. В конечном итоге я предложил, вместо того чтобы языками чесать (вспомнив ему эту бабусю с лавочкой), перейти к конкретному спору. Берем конкретную дату первого января двухтысячного года, а именно, ноль часов одна минута по московскому времени. Если не было конца света (человечество не погибло полностью, и осталось на земле больше четырех миллиардов человек), то выиграл я. Если же погибло больше половины населения планеты (не меньше трех миллиардов), то выиграл ты. Обязательное условие – мы входим в большинство. Осталось согласовать, что кому будет должен. Начали с того, что в случае конца света материальные вещи Андрюхе будут не нужны. Долго думали, и он предложил, что если проигрываю я, то я беру на себя его грехи до определенного возраста. Он хотел, чтобы я взял все его грехи до шестнадцати лет. Помня его рассказы о том, как он резко испортился после тринадцати лет (начал пить, засматриваться на женский пол, хулиганить, оставаясь при этом отличником), я настоял на том, что это дело серьезное, и за его распутство и хулиганство я отвечать не намерен. Соответственно, мое последнее слово – все его грехи до тринадцати лет. С моей стороны согласовали японский магнитофон последней модели (самый навороченный). Сегодня такой стоит не меньше полутора тысяч рублей. На этом и становились. Самое интересное началось потом. Я посидел, походил и пришел к выводу, что я погорячился. А вдруг на него перешли все грехи ранее живущих родственников. Так как в этом вопросе я не очень разбираюсь, то нужно что то с этим делать. У меня созрел план. Подхожу к Мише и спрашиваю его, как он относится к концу света в 2000 году? Он сказал, что это полная фигня и полный бред. Что мне было и нужно. Я ему вкратце рассказал наш спор. «Паша, считай, что магнитофон у тебя в кармане». И тут я ему предлагаю три рубля и блок сигарет «Родопи» за то, что он возьмет в случае моего проигрыша Андрюхины грехи на себя. Какова была моя радость, когда он с большим удовольствием, практически не раздумывая, согласился. Я с облегченным сердцем пошел на обед. При этом сделав для себя важный вывод: прежде чем о чем то спорить (серьезном), нужно вначале хорошенько все обдумать[21 - Этот спор я выиграл. Как известно, в начале 2000 года конца света не случилось. До последнего момента я ждал выигранный магнитофон. Я не верил, что могло случиться так, что не позднее 30 января 2000 года я не получу выигранное. Но я ошибся. До конца 2013 года я так и не получил то, что должен был получить по праву. Не скрою, меня это сильно расстроило. Например, полторы тысячи рублей того времени соответствуют не меньше чем сегодняшним тремстам пятидесяти тысячам. В 2000 году последняя модель самого навороченного магнитофона обошлась бы тогда моему товарищу максимум в 15 000 рублей. Мне очень жаль, что некоторые люди так халатно относятся к столь серьезным предметам, как исполнение условий пари.]. Захожу после обеда в аудиторию, и подходит ко мне один парень и говорит: «Паша, хочешь посмеяться?» Я говорю, а в чем прикол. И он мне рассказывает. Подходит ко мне Серега и говорит, хочешь пачку сигарету на халяву. А в чем вопрос? Начало истории точно не знаю, но два каких то чудика поспорили на конец света в 2000 году. Если он наступает, то грехи одного из спорщиков переходят на него. Потом тот, кто брал их в случае проигрыша, перекинул эти грехи Мише. А Миша за блок сигарет мне. Вот ненормальные, во всякую фигню верят. Давай я тебе эти грехи за пачку сигарет перекину. За пачку не согласился, а за две был согласен. Вот умора. Я ему, естественно, не сказал, что одним из участников этого спора был я. Но самое интересное случилось после занятий. Захожу я в умывальник, а там стоит один парень и курит сигарету «Родопи». Мне стало жутко интересно, и я спросил у него, где он взял эту сигарету. Представляешь, он приблизительно рассказал наш спор (без подробностей) и что за одну сигарету взял Андрюхины грехи до тринадцати лет под свою ответственность. Вот у нас такие споры происходят.

Как ты там? Что у вас интересного происходит? Москва стоит? Нам тут передают, что у вас в магазинах практически ничего нет. Большие очереди. Это правда? Ладно, приеду сам посмотрю. Маленькая, я сильно по тебе скучаю. Если все будет нормально, то скоро прилечу. Маме привет передавай. Слушайся ее. Кузьму не обижай. Буду заканчивать. Твой П. П. Целую. Люблю очень.

Март 1991 г.

Маленькая, здравствуй.

После нашего последнего разговора произошли некоторые изменения. Может случиться так, что мой внеочередной отпуск временно отменится. Скорее всего, придется проходить военные сборы от звонка до звонка. Саша так и не прилетел. Тут такое развернулось, что прямо таки детектив целый. Но все по порядку. Когда звонили Саше, он нам сказал, что в ближайшее время прилететь не сможет. Мы спросили, что нам делать. Он посоветовал подойти домой к Ивану Семеновичу и от его имени, сославшись, что не может сам подойти, объяснить ситуацию. У меня с ним всегда были четкие отношения. Должен пойти на встречу и со сборов отпустить вас раньше. Мы так и сделали. Поехали втроем (по гражданке) к нему домой. Позвонили по домофону, и он к нам спустился. Мы к нему с просьбой от Саши. Обрисовали ситуацию. Он нас внимательно выслушал и сказал, что там видно будет. И добавил, Саше привет. Мы довольные и радостные поехали в роту.

Утром в понедельник нас вызывают к зам. начальника училища по военно морской подготовке[22 - Эта история с отъявленными негодяями (курсантами) закончилась довольно мило. Нас привели на ремонтирующийся БПК. Отдали лично в руки командованию со словами «вот это те самые, которые считают офицеров за…» Таким пассажем и такой ложью мы были удивлены, но вместе с тем готовы к ним. После первого курсантского построения (через два часа после прибытия) мы окончательно поняли, что отсюда нужно валить. И чем быстрее, тем лучше. За пять минут, что мы находились рядом с каютой зам. командира корабля, мы поняли многое. Наши иллюзии, что это просто очередной более или менее сложный период учебы, окончательно развеялись. Также особую тревогу вызвал конфликт между нами и матросом, которому оставалось служить не более двух месяцев. Самое интересное, что этот субъект был родом из Москвы. Для нас не было особой новостью, что к москвичам отношение не совсем хорошее. Мне сложно сказать почему, но мое личное общение (очень короткое) показало, что с психикой у них проблемы. Так как выборки наблюдений за поведением служивого люда из столицы нашей родины особой не было, то предварительные (не окончательные) выводы были сделаны в результате личного общения и на основании общей народной молвы. Суть конфликта сводилась к тому, что нам лучше отсюда смыться. Силы были явно не равны. С десяток курсантов и пара сотен матросов. Кроме этого, в те далекие советские времена служивый люд, особенно матросы, к курсантам относился не совсем доброжелательно. Вероятнее всего, за наш свободолюбивый нрав и полный пофигизм во всем. Их также бесило, что мы морскую форму носили на свой лад. Если они все ушивали, особенно брюки, то для нас самый прикол, это когда брюки широкие по всей длине. Фуражка не натянута, а наоборот, висит, как сопля. И так во всем. Кроме этого, посмотрев, чем они тут питаются (на обед была каша, откуда каждый вытаскивал червей, и для них это была норма), как и где они спят, как табуны тараканов перемещаются куда пожелают, и самое главное их никто не останавливает, как они ходят по кораблю (не пригнешься – без головы останешься), мы решили все резервы бросить на освобождение из этого безобразия.На курсантском совете определили, что одновременно всем не смыться. Каждый мажется сам, на свой страх и риск. Кроме этого, я был отмечен как самый негодяй, к которому нужно относиться особо. Соответственно, я представлял объект повышенного риска. Была пятница. Полчаса все усердно думали. Я не могу сказать, почему именно этот вариант пришел мне в голову, но я решил, что нужно действовать. Подобная ситуация с внутренним голосом у меня случилась через несколько месяцев**. Подхожу к Диме и говорю ему, пойдем. Что я придумал, никому не говорю. По пути к зам. командира корабля в краткой форме рассказал Диме план. Зная, что в Индии военные – это особая привилегированная каста, у которых даже могут быть слуги (нам так преподаватели рассказывали), тогда как наши (с начала перестройки уже не те, кто был не то что офицером в царской армии, но и лет десять-двадцать назад в советской армии), наоборот, полные бедолаги и заложники тотального дефицита. Необходимо использовать в качестве козырной карты, с одной стороны, чувство национального достоинства, с другой стороны – человеческие недостатки (мелкие пороки) и ситуацию текущего бардака в стране. Роль Димы: племянник тетки, которая является заведующей промтоварного магазина в городе, который находится за двести пятьдесят километров от Владивостока. Дима и в самом деле жил достаточно далеко, правда, тетки с магазином никакой не было. Моя роль – пока не знаю, но по ходу событий (неизвестно, что и как пойдет) определим.Подойдя к каюте, я постучался и напросился на серьезный разговор. Нас пригласили в каюту. Полдела было сделано. И тут я начал. Товарищ капитан первого ранга, краем уха слышали, что вы после ремонта идете с дружеским визитом в Индию и будете там встречаться с руководством военноморского флота Индии. Он с вопросом: «Кто из матросов такой разговорчивый? Откуда информация о встрече?» Я: нет, это не ваши, эту информацию мы получили сверху, как только узнали, куда нас расписали на сборы. «У вас в штабе родственники?» Я говорю, что это особого значения не имеет. Мы совершенно по другому вопросу. Увидев у него на столе книгу про Индию, я решил, что он вряд ли там был (раз изучает историю страны). Убедившись, что он не так много знает о ситуации в Индии (пришлось провести краткий ликбез, рассказав истории, которых мы наслушались за четыре года в училище[24 - Как я уже рассказывал, излюбленным приемом было попросить преподавателя рассказать о какой-нибудь стране – как правило, минут пятнадцать-двадцать можно было отдохнуть от текущих занятий.]). В конечном итоге я подвел к тому, что как вы будете встречать их офицеров на своем корабле. Например, чай из чего пить будете. А вы знаете, что в Индии самая почитаемая традиция – чаепитие? Это же родина чая. Из стаканов за семь или девять копеек пить будете? Или из металлических кружек? Мы то жизнь знаем, по свету поплавали, знаем, что и как (к тому времени у меня было четыре страны и шесть портовых городов Японии). А престиж страны где? Мы ведь великая морская держава. А мы наверняка им оружие поставляем. А если контракт сорвется?Он все внимательно слушал, задавал вопросы про Индию (я ему больше про США рассказывал, так как об этой стране знал больше[25 - Получалось как в анекдоте про студента ветеринарной академии, когда абитуриент знал единственный вопрос про блох. Все вопросы сводил к блохам и поражал преподавателей своей эрудированностью и не вероятным кругозором]). Наконец он спросил, что мы предлагаем? Я набрался наглости и говорю: взаимовыгодную сделку. Какую? Мы вам из-под земли достаем чайный сервиз на двенадцать персон (привозим его в понедельник), а вы нам подписываете документы, и мы отсюда валим. Присяга ведь в понедельник будет? Вот присягу примем и тихо-спокойно уедем. Была пауза. «Ведь меня друг просил вам жизнь показать». Я ему в ответ, что престиж страны важнее, чем обещание другу. Тем более вы же видите, что мы нормальные ребята. У меня вообще жена в Москве на восьмом месяце беременности. Рожать скоро. Он не поверил, что я женат. Могу фотографии со свадьбы показать. Он согласился. Тетка у кого в магазине работает? У Димы. Вот Дима пусть и едет, а ты пока здесь побудешь. Никак нельзя, так как есть риск, что не будет у тетки набора. А у меня знакомая есть, которая чуть дальше живет. У нее отец зав складом. Если что мы к нему. В понедельник с утра к построению будем. На этом и остановились. Только, мужики, смотрите. Полная секретность. Я ведь за вас отвечаю. Если вас где спалят, то вы в самоволке. На этом и остановились.Через тридцать минут мы уже были за воротами порта. Мы не могли поверить, что на свободе. Оставалась маленькая деталь, найти за два дня чайный набор на двенадцать персон. Дима у меня спрашивает, что будем делать? Пока не знаю, в крайнем случае, в воскресенье поедем на барахолку и там купим. Дима, есть еще одна проблема. Мы не обговорили, сервиз это взятка или услуга. То есть деньги он нам отдаст или придется дарить. Дима говорит, что вроде подарок. Ну ладно, там будет видно. Ближе к ночи пошли ночевать к Гене (его родители купили маленький домик в несколько комнат, в котором мы последнее время проводили досуг, в том числе ночевали). Нам повезло, Гена с подружкой был дома. Гена – особая история. Он проходил военные сборы заочно, выполняя секретную миссию. Мы рассказали, как отмазались и что теперь думаем, где достать этот набор. И вдруг – о чудо. Люда говорит: «А у меня есть чайный набор на двенадцать персон». У нас в прошлом году продавался (она работала продавщицей в промтоварах). Мы осторожно и шепотом: «Люда, ты не хочешь его продать?» «Могу продать». Мы: «Сколько?» «Я за него двести пятьдесят отдала. Сейчас, наверное, дороже стоит». «Люда, мы его берем. Давай так, если это окажется подарок с нашей стороны, то мы тебе отдадим триста рублей. Если у нас его купят, то постараемся рублей за пятьсот продать. Думаю, он на барахолке так и стоит». «Хорошо, завтра привезу». Радости нашей не было предела. Мы никуда не поехали. Жилище Гены находилось не более чем в пятнадцати минутах ходьбы от места, где ремонтировался наш корабль.В понедельник, отдавая сервиз (зам. командира корабля его вытащил, все расставил на столе), я первый раз увидел столько счастья и детской радости в глазах офицера, что как-то по отечески проникся к нему. Но еще больше мы его зауважали, когда он спросил: «Мужики, сколько с меня?» Не скрою, мы с нетерпением ждали этого вопроса, так как триста рублей были для нас вполне приличными деньгами. Например, билет на самолет в одну сторону на рейс Владивосток – Москва стоил сто тридцать четыре рубля. К тому времени инфляция набирала обороты, и в магазинах что-то приличное купить по государственным расценкам уже было практически невозможно. Кое-что в магазинах появлялось, но в ограниченном количестве, и за этим товаром немедленно выстраивалась большущая очередь. Ожидая этот вопрос, мы с уверенностью сказали, что, к сожалению, пятьсот рублей. Все дорожает. Он позвал еще одного офицера, тот также был в восторге, и, посоветовавшись, они сошлись на том, что цена подходящая. Со словами благодарности и договоренностью, что после присяги мы зайдем за документами, мы расстались. Через сутки я был уже в Москве.Разумеется, я в очередной раз задержался из отпуска (был сразу после военных сборов). При встрече с моим старым товарищем майором на вопрос, перевоспитался ли я и понял суть жизни, мне ничего не оставалось, как сказать, что, мол, благодаря вам я все понял. И, вероятнее всего, зря учил вас жизни. С легкой ухмылкой и со словами «скажи спасибо, что в Индию не сплавал», он плавно удалился. Но это была не последняя его «шутка» относительно моего перевоспитания.]. Мы идем с радостным видом, не веря своему счастью, что все так четко разрулилось. Заходя в кабинет, увидели кроме зам. начальника еще пару каких-то офицеров, с явно недружелюбным видом. Решили, что здесь что то не так. Нам предъявили докладную мужика, у которого мы вчера были, с основной идеей, что несколько человек, угрожая физической расправой, хотели заставить его отмазать нас от военных сборов. В конце он просит руководство наказать данных рэкетиров и принять меры о недопущении впредь угроз в его адрес. Когда нам этот бред читали, я еле сдерживался от смеха. Мало того, в конце я спросил, не предлагал ли он выделить ему взвод морских пехотинцев для защиты чести и достоинства. В какой то момент я думал, это такая шутка. Но все оказалось серьезнее. Говнюком оказался именно тот офицер, который нам на занятиях рассказывал, что мне легко живется с таким жизненным восприятием. В результате мы получили строгий выговор с рекомендацией подумать о своей жизни после окончания училища на военно морском флоте. Представляешь, это был намек, что может так сложится, что пойдете служить матросами на флот. В этот момент смех у меня закончился. Но думаю, что пугают. Дальше все становилось еще интереснее. По каким то причинам нашу роту никуда не могли пристроить. В конечном итоге было объявлено, что в четверг рано утром (в 6:30 автобус отходит от автовокзала – это минут пятьдесят от училища), уезжаем на место стоянки большого авианесущего крейсера. Именно там мы будем проходить военные сборы. В результате утром меня забыли разбудить. Я проснулся от тишины. В роте остался только наряд. Я спросил, где народ, и мне сказали, что все давно уехали. На часах было 8:00. Я быстро собираюсь, лечу на вокзал, покупаю билет на автобус и еду к месту назначения (часа три тащиться). Приезжаю на автовокзал этой деревни, а там вся рота тусуется. Я, естественно, подошел отметиться, и не поверишь, за старшего был наш старый знакомый майор. Он на меня посмотрел и ничего не сказал. Я у пацанов спрашиваю, почему не на корабле. Они рассказали, что командир корабля отказался принимать курсантов, сославшись на то, что отвечать за калеченых курсантов он не намерен. Оказывается, на этом корабле (очень огромный) более тысячи матросов. У него несколько лет назад был опыт совместного пребывания курсантов и матросов. В результате мы поехали обратно.

На следующий день меня снова вызывает зам. начальника училища по военным делам. Читает очередную докладную моего старого знакомого о том, что я уклонился от военных сборов. Я начал рассказывать о том, что я там был, только на несколько часов опоздал. Представляешь этот «добропорядочный» майор говорил, что меня там не было. И только случайно у меня оказался билет на автобус, благодаря которому я отделался легким испугом.

Завтра, после различных попыток определить нашу роту на военные сборы, решили разделить на несколько групп. Я, Дима и еще с десяток самых недисциплинированных курсантов будут откомандированы на ремонтирующийся БПК (большой противолодочный корабль). Напутствующие слова того майора были следующие: «Наконец то мой товарищ вам расскажет, да и, наверное, покажет, что такое дисциплина и уважение к офицерам. Я надеюсь, что через шесть месяцев вы меня вспомните добрыми словами». Я решил уточнить про шесть месяцев, напомнив ему, что сборы заканчиваются уже через 35 дней. На что он ответил, что с БПК, который будет находиться через двадцать пять суток в районе Индийского океана (по пути в Индию), вас снимать никто не будет. Вернетесь после девятимесячного похода.

Я это все пишу, так как могут меня не отпустить даже позвонить. Видать, этого гаденыша я достал окончательно. Правда я так и не понял, в чем суть вопроса. Ты особо не переживай, так как данный корабль стоит еще в доке, и чтобы его спустить на воду, подготовить к походу (поставить вооружение, завезти боеприпасы, продовольствие и т. д.), пройдет не менее двух трех месяцев. Так что думаю, он просто жуть нагоняет. Либо проблемы с арифметикой, либо с головой. Там посмотрим.

Как ты? Что нового. Сильно за тобой скучаю, хотя с этой военной суетой особо не поскучаешь. Конечно, шучу. Жду не дождусь, когда приеду к тебе. Как мама? Кузя? Сейчас самая сложная пора с учебой, поэтому больше отдыхай. Особо не перетруждайся. Как говорила моя бабушка, умных нынче много, а здоровых единицы. Так что береги здоровье.

Буду заканчивать. Сильно и много целую. Люблю очень. Твой П. П. Пока. Думаю, все будет нормально[23 - Внутренний голос. С внутренним голосом меня связывает давняя дружба. Парадокс, но возникла она даже раньше, чем я стал обращать на него внимание. Первое знакомство состоялось, когда мне было лет двенадцать-тринадцать. Учился я в шестом классе во вторую смену. В школу ездил на автобусе. Пошел как-то раз в школу. Для того чтобы подойти к автобусной остановке, необходимо было пройти метров пять между строительным забором и пятнадцатиэтажной башней общежития. Ширина прохода – около двух метров. Иду, о чем-то размышляю. Подхожу к проходу и вдруг ни с того ни с сего резко прыгаю вперед. Сам не знаю, почему. Как только я приземлился, услышал за собой грохот разбившегося стекла. Я огляну ся. Метров за пять до места, откуда я только что так стремительно отскочил, с изумленным видом стоял дяденька и внимательно смотрел на разбившееся стекло. Так как я с детства был сообразительным малым, я тотчас догадался, что откуда-то сверху упало стекло. Подняв голову, я увидел этаже на десятом даму с тряпкой в руках, которая поинтересовалась: «Там никого не убило?» Мы с этим дядькой, который почему-то долго молчал, решили, что женщина, моя окно, случайно выдавила стекло, которое по закону старика Ньютона упало вниз. Почему я тогда прыгнул вперед, остается до сих пор загадкой. Второй случай произошел, когда я учился в мореходном училище. Женившись на третьем курсе, я стал хроническим самовольщиком, которого за все время учебы (почти четыре с поло виной года) так и не поймали. Мои самовольные отлучки заключались в полетах на несколько дней в Москву. Время шло, люди, как правило, со временем становятся наглее и бессовестнее (что порой приводит к негативным последствиям), я не был исключением. Почему-то я решил, что если меня не будет в училище во время сдачи государственных экзаменов, их вряд ли отменят. Но сверх наглость заключалось в том, что я не собирался присутствовать на самом важном экзамене по военно морской подготовке. После успешной сдачи этого экзамена присваивается звание офицера запаса. Были случаи, что курсанты, не сдавшие ВМП, уходили служить на флот простыми матросами. Я почему-то решил, что меня это не касается. Тогда я еще не знал, что на меня началась охота (один офицер желал видеть меня матросом на военном корабле). Узнав, что меня нет в городе, и я не намерен присутствовать на экзамене, он собирался осуществить свой коварный анти курсантский замысел. Стратегической моей ошибкой можно считать то, что я не предусмотрел негативного развития ситуации. Улетая, я не взял обратного билета (дата не важна, так как в советские времена при наличии мест в самолете можно было улететь, имея билет на более позднюю дату). Когда я был в Москве, один из моих друзей позвонил и сказал, что «плохие дяди», узнав, что меня нет в городе, подготовили комиссию, и если меня не будет на построении в 8:30, я буду отчислен из училища. Со словами: «Дорогая, жди меня, я скоро приеду», в срочном порядке поехал в аэропорт.Подойдя к стойке регистрации, узнал, что «подсадки» нет – все места закончились. Я начал немного волноваться. До вылета оставалось не более сорока минут. Бегу в кассу. Пытаюсь взять билет с пересадкой. В этом случае, если не случится задержки, я успевал. Это был плохой вариант, но деваться было некуда. В кассе очередь минут на сорок. Умудрился быстро узнать, что рейс отменен в принципе. Я начал осознавать, что красивая история о длительном рейсе, рассказанная в райисполкоме, может сбыться. До вылета оставалось не больше тридцати пяти минут.Так как я имел спортивный разряд по бегу (правда, на два километра), то очень скоро (практически мгновенно), я стоял возле входа на посадку. Все пассажиры уже прошли. Стоят одни стюардессы. Подойдя к ним, я заявил, что у них есть в наличии свободное место. Они уверенно ответили, что количество зарегистрированных пассажиров полностью совпадает с числом прошедших на посадку. А значит, свободных мест нет. Я настоял на внимательном изучении посадочного листа, ссылаясь на то, что должно быть еще одно место. Одна из стюардесс, не вы держав моей настойчивости, решила взглянуть. И была крайне удивлена, когда обнаружила два свободных места. Так как они уже собрались подниматься на борт, меня пропустили в самолет со словами: «А где второй?» Я пожал плечами. Когда самолет начал выруливать на взлетную полосу, его остановили. Машина со спец сигналами быстро приближалась к борту воздушного судна. У меня проскочила мысль: «Неужели это за мной?» Подкатил трап, и на борт самолета поднялись два товарища. Стюардесса, которая меня пропустила, недоумевала, мол, как я имел наглость ее обмануть. В итоге я летел на боковом сиденье и всю дорогу пытался понять, почему я вдруг решил, что есть свободные места. Были еще случаи подобного нерационального поведения, но это уже совершенно другие истории.Приблизительно летом 1991 года, за шесть месяцев до окончания училища, Светлана приехала ко мне во Владивосток. Сняв однокомнатную квартиру и получив разрешение от начальника училища не находиться в роте после занятий, а отбывать по месту проживания супруги (была такая практика для тех курсантов, которые имели семью), мы практически целый месяц прожили вместе. Но, как бывает, жены людей, связанных с военным образом жизни, – это особая категория. По моим наблюдениям, не больше пяти женщин из ста готовы посвятить себя столь сложной профессии. В нашем случае месяца было достаточно, чтобы понять, что в возрасте семнадцати лет находиться молодой девушке вдали от дома весьма сложно. После некоторых раздумий Светлана уехала обратно в Москву. К тому же у ее мамы ухудшилось здоровье.В дальнейшем мне удавалось практически каждые две недели летать в Москву. В определенных случаях было официальное разрешение, а иногда – банальная самовольная отлучка. Обстановка в училище полностью соответствовала ситуации в стране (было сильное предчувствие большого бардака), и по этому контроль со стороны начальства уже был не таким, как несколькими годами раньше. Кроме того, мы были уже на пятом курсе. Кто-то находился в длительном рейсе, кто-то сдавал «хвосты» и т. д. Одним словом, мы в большей степени были предоставлены сами себе.После окончания училища (20 декабря 1991 года), в связи с тем, что министерство морского транспорта отказалось от практики обязательного трудоустройства курсантов, я решил не думать о карьере моряка торгового флота и окончательно переехать в Москву.Все дальнейшие события в стране хорошо известны, и моя жизнь в Москве не менее занимательна, чем годы учебы во Владивостоке. Но это совершенно другая история.].

ЭПИЛОГ

Прости меня моя семья

"Воспою Возлюбленному моему песнь Возлюбленного моего о винограднике Его. У Возлюбленного моего был виноградник на вершине утучненной горы, и Он обнес его оградою, и очистил его от камней, и насадил в нем отборные виноградные лозы, и построил башню посреди его, и выкопал в нем точило, и ожидал, что он принесет добрые грозды, а он принес дикие ягоды. И ныне, жители Иерусалима и мужи Иуды, рассудите Меня с виноградником Моим. Что еще надлежало бы сделать для виноградника Моего, чего Я не сделал ему? Почему, когда Я ожидал, что он принесет добрые грозды, он принес дикие ягоды?"

    Ветхий Завет. Книга пророка Исаия, гл. 5, ст.1-4

Прошло с тех пор немало лет,
Душе моей покоя нет.
Прости меня, моя семья,
За эту прихоть для себя.

Прости меня, моя семья,
За то, что Бог важней тебя.
За то, что вера для меня
Важней, чем ты, моя семья.

Прости меня, моя семья,
Что истина важней тебя.