Полиция Императрицы 1773

– А ты бывала в мужских? Чтоб сравнивать…

– Что ты обо мне думаешь? Мужские собрания, на них я конечно не бывала, но знаю, что они существуют. Они лишь бледное подобие той утончённости, что царит в дамских обителях разума, так многие говорят. – Наташа одарила меня кокетливой улыбкой, слегка прикрыв своё декольте шелковистым головным платком. Затем указала на даму, восседающую на троне в соседнем зале, в центре внимания одной из групп гостей. – Представь, быть под властью той богини, этой королевы бала! Она словно дирижёр оркестра, задаёт ритм беседе, выбирая темы, как самые ароматные цветы для изысканного букета, и гасит искры споров, прежде чем они превратятся в пожар! Разве это не апофеоз наслаждения для мужчины?

– Такому тебя в Петербурге научили? – подытожил удивлённый я, с неким оттенком скептицизма и разочарования.

– Именно. Ведь большинство салонов и кружков по интересам существует в Петербурге! В Москве выбор куда скромнее. Но этот дом, словно магнит, притягивает к себе всех: офицеров, поэтов и прочих искателей вдохновения…

– Весьма любопытно. А кто, по-твоему, является владельцем самого интересного салона в столице?

– Позволь дать совет! Никогда не задавай такого вопроса. Всем известно, что лучшим является Эрмитажный салон, самой императрицы, – начала говорить Наташа, вновь кокетливо играясь со своим платком, прикрыв декольте еще сильнее. – Это целый улей, наполненный жужжанием гениальных умов и сиянием ослепительных нарядов…

Она немного приблизилась, продолжая рисовать словесную картину:

– Представь три ступени мира императрицы. В Большом собрании, под ее неусыпным оком, часто решаются судьбы империи. Туда приходят министры, послы, сливки общества. В общем все, кто держит в руках нити власти…

– Ты на них бывала?

– Раз-другой, не более. Что мне там делать? Но есть и Среднее собрание, – фрейлина снова подалась вперед, словно раскрывая сокровенную тайну, – там расцветают светские беседы и культурные дискуссии. И наряду с просвещенными умами, обитают звезды литературы и искусства, философы, мудрецы пришедшие на поклон к разуму… Там я бываю чаще…

– Весьма занятно, – проронил я в замешательстве, с оттенком непонятного для себя раздражения.

– И, наконец, Малое собрание. – прошептала она очень тихо, прикрыв громко шепчущие губы неожиданно появившимся в руке веером, – настоящий оазис развлечений! Никаких церемоний, только вихрь шарад, каламбуров и представлений, словно карнавал, выпущенный на свободу. И, знаешь, сама Императрица, недавно, словно муза, спускалась туда, к нам, в русском платье! Представь себе, посреди царства французской моды, русская царица являет самим своим видом уважение к традициям…

– Кажется, теперь я понимаю, почему ты, как верная фрейлина, сильно восхваляла женские литературные салоны…

– Не только литературные. Хозяйки вольны выбирать их облик – театральные, литературные, музыкальные, философские или даже политические76…

– Ясно. – Я снова решил сменить тему. – Разве фрейлины не должны неотлучно находиться при Императрице?

– Сейчас я наслаждаюсь отпуском, это была её милость. – голос княжны зазвучал приглушенно. – Гощу у родных, приехала сюда вместе с матушкой, которая сейчас заседает в местном кружке вдов, наверняка увлеченно играет в карты, прямо за стенкой от нас…

– Надо будет с ней поздороваться… Теперь я понял с кем ты тут появилась…

– Ещё успеешь с ней познакомиться.

– Видимо тебе знаком каждый уголок этого места, – рискнул предположить я, – не представишь ли меня кому-нибудь?

– Хорошо, окажу вам эту услугу. Хотя, признаюсь, мои знакомства далеко не так всеобъемлющи, как вам могло показаться.

– Наталья Петровна, княжна77, я бы один тут потерялся, вы моя спасительница – решил отшутиться я.

Княжна жестом пригласила меня пройти вглубь следующего зала, который оказался погружён в вечерний полумрак, освещенный лишь мерцанием десятка свечей. В воздухе ощущался насыщенный аромат роз и экзотических пряностей, переплетающийся с легким запахом сандала, что свидетельствовало о пристрастиях к восточной культуре. Гомон голосов становился все громче по мере нашего приближения к группе людей, собравшихся вокруг импозантного мужчины с высоким лбом и проницательным взглядом.

– Ирина Ивановна, это Александр Георгиевич, мой друг детства, офицер… – почти пропела Наталья Петровна. – Александр Георгиевич, позвольте представить вам нашу дорогую покровительницу этого вечера, Ирину Ивановну Измайлову, хозяйку этого гостеприимного дома и неутомимую собирательницу талантов.

Ирина Ивановна, облаченная в платье из темного шелка, расшитое серебряной нитью, окинула меня оценивающим взглядом. Её тёмные и глубокие глаза, оценивая меня проникали глубже чем мне бы хотелось:

– Поручик, кажется у вас такое звание, рада лично познакомиться. Наша общая знакомая отзывалась о вас весьма лестно, отмечала вашу любовь к литературе и словесности. А оказывается, вы знакомы и с Натальей Петровной.

Я поклонился, стараясь не выдать своего волнения:

– Для меня честь находиться в столь просвещенном обществе. Хотя я и не обладаю даром стихосложения, но с глубоким почтением отношусь к искусству слова…

Наталья Петровна легонько толкнула меня в плечо, и, кажется, издеваясь добавила:

– Не скромничайте, Александр. Я помню, как вы, еще в детстве, наизусть декламировали какие-то оды Ломоносова78!

Ирина Ивановна, хозяйка, улыбнулась:

– Действительно интересно. Мне также известен один почитатель сочинений покойного Михаила Васильевича. Позвольте представить вам Александра Петровича Сумарокова, нашего прославленного критика и не менее известного поэта.

Моему взгляду явился мужчина явно зрелого возраста, отмеченный высокомерным выражением лица и приметным орлиным профилем. Очевидно, его жизненный путь вступил в позднюю стадию увядания. Но, его облик отличался безупречной элегантностью, излучавшей непоколебимую уверенность в собственном превосходстве.

– Сумароков. – Буркнул он, вероятно в знак приветствия, словно делая мне великое одолжение. Возможно моё первое впечатление о нём, как это часто бывает, оказалось ошибочным.

– Александр Петрович, это поручик Александр Георгиевич, друг Натальи Петровны, – представила меня Ирина Ивановна. – Он сам не пишет, как и большинство присутствующих, но, несомненно, обладает должным почтением к вашему таланту.

Сумароков окинул меня презрительным взглядом:

– Я рад. К счастью Приверженцев моих литературных трудов предостаточно. Однако истинные знатоки литературы – вот подлинная редкость. – Сказал он и демонстративно отвернулся, обращаясь к хозяйке дома. – Ирина Ивановна, я был бы рад обсудить с вами свою новую трагедию, я назвал её «Мстислав». Уверен, она произведет на вас должное впечатление.

Почувствовав, что оказался явно лишним, я поспешил извиниться и отошел в сторону, предоставив этим выдающимся людям наслаждаться обществом друг друга. Наблюдая за ними издалека, я осознал, что попал в эпицентр московской жизни, где страсти кипели не менее сумбурно, чем на полях сражений. Последние я не видел, но был о них наслышан…

Меня нагнала Наталья Щербатова:

– Я представила вас обществу, как вы и хотели. – Девушка по-доброму улыбалась, но в её глазах читались хитрость и озорство. – А вы столь стремительно ретировались. Подумайте в следующей раз обо мне, перед своим геройским отступлением… вы оставили меня в неловком положении.

– Не ожидал, что вы, княжна, представите меня хозяйке дома и главному событию всего этого вечера…

– Напрасно, я способна и на большее. К слову, мне доставляет удовольствие обращаться к вам на «вы», возникает некое новое ощущение. Ощущение взрослой жизни. Не находите?

– Да? Возможно, но я сам этого бы не заметил…

– Ясно. – Перебила меня собеседница, чтоб задать очень простой вопрос. – А о какой, общей с вами знакомой говорила Ирина Ивановна?

– Э-эх… – Я отчего-то смутился. – Не важно, она собирает у себя небольшой кружок любителей литературы и философии. Не думаю, что она вам интересна.

– Насколько близкий круг?

И тут в нашу беседу вклинился крупный мужчина с отчетливым французским акцентом, возможно он меня спас от дальнейших расспросов:

– Здравствуйте, княжна! Наталья Петровна, как же я рад найти вас здесь, в этом азиатском городе!

Княжна, слегка приосанилась, обратив на француза свой по-прежнему лучезарный взгляд. Однако, её улыбка стала официальной.

– Сегодня день неожиданных встреч! – в её голосе не было и намёка на сарказм. – Позвольте представить вам поручика, Александра Георгиевича Муромского, блестящего офицера нашей армии, поручика, и, он мне как брат, его я знаю с детства.

Княжна грациозно повернулась ко мне и указала на обратившегося к ней мужчину:

– Александр, это дипломат Раймунд-Рожер Транкавель, он помогает послу Франции при дворе императрицы…

Я его поприветствовал. Внутри меня, признаться, тогда всё сжалось от волнения. Это был француз, и, как мне казалось, он излучал ауру хитрого и проницательного человека, вполне способного на грязные интриги и поддержку смутьянов.

– Для меня большая честь познакомиться с вами. – Произнес я, из всех сил стараясь придать голосу уверенность.

Господин Транкавель окинул меня взглядом, в котором можно было прочесть легкую иронию. Его усы, словно крылья хищной птицы, угрожающе вздернулись.

– Поручик, – произнес он, и его акцент стал еще более выраженным. – Я всегда рад встретить молодых офицеров. Они – библейская соль земли, кровь армии, надежда нации!

Он короткую сделал паузу, и его взгляд стал мягким:

– Поручик, не смущайтесь, я не мой славный и родовитый дальний предок, в честь которого меня назвала матушка, я невеликая птица в небольшом чине…

Кажется, некая игра началась, и я оказался в самом её центре. Княжна слегка нахмурилась:

– Месье Транкеваль, вы зря себя принижаете, боюсь, посол Франции79 если лишится вас, то останется, по сути, без рук…

– Ой, надеюсь, что это не так, я желаю, чтоб в нашей дипломатической миссии не только я обладал талантами и способностями. – Транкавель хохотнул, звук его смеха оказался резким и при этом немного женским. – Княжна, я понял, вы намеренно льстите мне! Но, право, я чувствую себя здесь, работая в этом городе, совсем уж плохо.... Москва… Город контрастов, где золото куполов соперничает с серостью неказистых улиц. Азиатский дикий колорит, приправленный русскими имперскими амбициями.

Он обвел блуждающим взглядом окружающее пространство, словно пытался уловить саму суть этого странного места, а затем обратился, но уже ко мне:

– Поручик, вы служите в каком полку?

– В Преображенском, но меня, на время, прикомандировали сюда, в московский гарнизон… – Я постеснялся упоминать о полиции.

– Что ж, поздравляю и сочувствую одновременно. В этом несчастье мы с вами похожи, Москва не Париж и ваша столица.

– Вы видите здесь провинцию? —Спросил я, заранее немного обидевшись.

– Москва… – повторил он, просмаковав это слово. —Это не город, это природа. Смесь византийского коварства и татарской наглости, присыпанная нашей французской пудрой. Понимаете, поручик? Это кипящий котёл, где встречается европейский порядок и варварская сила востока. Поверьте, я видел достаточно, в том числе Стамбул и другие азиатские города. Этого хватает, чтобы ощущать этот город нутром. Он не провинция, нет. Провинция – это тихая заводь, где плещутся караси. Москва же – это океан, бушующий штормами и таящий в себе неведомые глубины. Для провинции она слишком громадная, скорее это олицетворение северной Азии, дикой и шумной. Это Истинная Россия, настоящая угроза цивилизации.

Княжна тихонько вздохнула, её пальцы нервно теребили край шелкового платка, в который она укуталась несмотря на жару. В глазах девушки читалась странная смесь любопытства и беспокойства.

– Вы слишком строги к Москве и России, месье Транкавель. – Произнесла она, пытаясь защитить второй город империи. – В ней есть свое очарование, свой неповторимый дух…

– Очарование? – дипломат театрально вскинул брови. – Безусловно! Очарование блестящей мишуры, скрывающей гнилое азиатское нутро. Москва – это магическое зеркало, в котором каждый видит лишь то, что хочет видеть, а не то чем она является…

– И вы тоже? – Бестактно перебив дипломата уточнил я.

– Э-эм. – Транкавель на секунду замялся, а затем немного растерянно улыбнулся. – Конечно, вы верно подметили, все люди подвержены магии этого города, его обману…

Внезапно, оглушительный звук барабанов прервал нашу странную беседу. Зал, до этого наполненный приглушенным шепотом и сдержанным смехом, вздрогнул, словно поражённый молнией. Свет канделябров дрогнул, отбросив причудливые тени на лица присутствующих. Заиграли трубы, выводя дикую, надрывную мелодию, полную отголосков древних битв и забытых богов.

Транкавель прервался, его взгляд устремился к разворачивающемуся языческому действу…

В центр зала вышли слуги, оградив некое подобие сцены, на которой уже начинала бушевать трагедия. Актёры, облаченные в броню, изображали яростный бой, сражались за бездыханное тело, укрытое алой тканью.

– Кажется началось. – Громко прошептала княжна. – Было обещано театральное представление «Битва за тело Петрокла».

Забыв о светских беседах, мы все стали свидетелями развернувшейся на представлении театральной драмы. Кусочек «Илиады» Гомера ожил перед нами, вырвался со страниц древних текстов.

Глава 6. Ночная встреча

С тех пор как я впервые переступил порог литературного салона Ирины Ивановны, минуло около двух недель, и я уже удостоился чести быть приглашенным туда вновь. Второе посещение стало для меня вратами в мир новых знакомств, завязались тесные узы с парочкой интересных людей, с которыми я стал уже по-дружески общаться.

Мои встречи с полицейскими чинами сошли на нет. Самого Архарова я тоже давно не видел. Лишь однажды он прислал ко мне гонца, через которого я передал то немногое что смог разузнать, и получил деньги на непредвиденные нужды. Сумма, скажу я вам, оказалась достаточно большой.

Кузен мой, Алексей Андреевич, прислал очередную весточку, третью по счёту, в которой сообщал, что его вместе с большей частью крепостного гарнизона отозвали поближе к Казани. Казачий бунт набирал силу, и одинокая крепость не смогла бы сдержать его натиск. Верные Екатерине войска готовились к битвам с бунтовщиками, собирая силы…

Пока кузен Алексей и армия противостояли восстанию очередного ложного царя, я предавался усладам богемной жизни, посещая литературные и философские диспуты, даже насладился представлением посетившей Москву столичной труппы оперного театра.

В общем, я решительно не мог написать ответ кузену, резонно считая, что главное моё предназначение служба, а именно с ней у меня явно не складывалось…

Примечания